Валерия Чернованова - Похищенная, или Красавица для Чудовища [СИ]

Патрисия закусила губу, не найдя, что возразить.

— Раз уж вы понятия не имеете, какое платье на вас надето, должно быть, не в курсе и того, что мистер Донеган помолвлен и уже этим летом намерен жениться на своей кузине. Правда, Кейран? — очередной взмах веера и ресниц.

— И ты боишься, что я, не дай Всевышний, позволю себе лишнего с мисс Форстер? Так беспокоишься о моей кузине? — оставив вежливое обращение, уколол нарушительницу покоя Кейран, борясь с желанием схватить её за руку и отволочь куда подальше, чтобы…

О том, что бы он с ней сделал в этом самом подальше, Донеган старался не думать.

Мисс Форстер выглядела раздосадованной. С ней, как и со всей остальной аристократией графства, Кейран не спешил делиться своими планами относительно Аэлин, а потому многие барышни на выданье рассматривали его, как выгодную и желанную партию.

Какому плантатору не захочется породниться с Королём хлопка.

— Конечно, беспокоюсь. Мы ведь с Аэлин уже почти родственницы, а значит, не чужие друг другу люди. — Мишель не без удовольствия отметила, как Донеган поменялся в лице и ещё сильнее впился пальцами в перила, рискуя превратить те в щепки, а заодно порезаться об осколки бокала, что держал в другой руке. — Зная вашу… хм, забывчивость, я решила напомнить вам о невесте.

— Что ж, поздравляю вас, мистер Донеган, — натянуто улыбнулась Патрисия, но потом быстро взяла себя в руки и, разгадав замысел Беланже, тоже пошла в наступление. — Как бы там ни было, я не откажусь от первого с ним танца. Тем более что я ему уже пообещала. Правда, Кейран? — передразнила она Мишель.

— Обожаю танцы! — воскликнула Беланже жизнерадостно и прикрыла на миг глаза, обращаясь к магии своей земли.

Не ожидая подвоха, Патрисия поднесла к губам бокал с пуншем, но отпить не успела: рука неожиданно дрогнула, и на светлый корсаж плеснуло кроваво-красным напитком.

Приглушённо вскрикнув, мисс Форстер отступила на шаг.

— Ох, дорогая, ну что же вы так неосторожны? — Мишель сделала вид, что расстроилась. — Нужно скорей замыть это ужасное пятно, пока оно не стало ещё больше!

— Ты — маленькое чудовище, — заметил Кейран, когда они остались одни.

— Уж точно не чудовищнее вас, мистер Донеган. Будешь с ней танцевать? — требовательно спросила Мишель.

В мыслях она уже представляла их кружащими по залу, видела, почти наяву, как он нежно её касается, мягко обнимая за талию, и от этой, совершенно отвратительной по мнению Мишель картины, перед глазами всё расплывалось и прыгало.

Не иначе как от праведного возмущения.

— Буду. И с ней, и с другими красотками. Их здесь сегодня собралось много. — Плотоядно ухмыльнувшись, Донеган обвёл внимательным взглядом холл. — Или ты намерилась помешать и этому? Как поступишь, детка? Утопишь всех в пунше?

— Что за глупости! — возмутилась Мишель, снова краснея.

— Ревнуешь? — Позабыв об осторожности, о том, что они у всех на виду, Кейран взял девушку за руку и притянул к себе. Всего на шаг, но и этого оказалось достаточно, чтобы снова ощущать её сводящий с ума аромат, слышать участившееся дыхание, чувствовать биение жилки за запястье, когда он легонько сжал его.

— Даже не думала! — Щёки у Мишель пылали: от неожиданного прикосновения и насмешки, сквозившей в словах Кейрана.

— Бесишься, — пальцы сжались сильнее. — Чуть бедняжку Патрисию с лестницы не спустила.

— С чего бы мне беситься и ревновать? — Мишель дёрнула рукой, нервно завела её за спину. — Я ведь уже почти замужняя леди, и мне есть, с кем танцевать. И первый, и все последующие танцы. — Она мечтательно прикрыла глаза. — Вальс в его объятиях…

Она и сама не понимала, зачем пытается задеть Кейрана побольнее. Может, чтобы тоже почувствовал. Всё то, что испытывала она. Весь тот ураган чувств, что обрушивался на неё всякий раз, стоило только о нём подумать. А уж при виде него она и вовсе, кажется, теряла рассудок.

А с ним и сердце куда-то пропадало, потому что сейчас Мишель его не ощущала. Когда Донеган придвинулся к ней почти вплотную и прошептал во взволнованно приоткрытые губы:

— Не играй со мной, ангел. Мне уже и так при жизни можно ставить памятник. За терпение. Но не забывай, что я по природе хищник, который подчиняется инстинктам. Продолжишь дразнить, и это усложнит жизнь нам обоим.

Ещё немного, и она бы позабыла о том, где находится и что их окружают десятки приглашённых мистера Рутледжа. А предупреждения Донегана не услышала вовсе, одурманенная жадным взглядом, которым он скользил по её лицу, по её губам.

Появление Галена подействовало отрезвляюще.

— Всё в порядке?

— Более чем, — откидываясь локтями на натёртые до блеска перила, невозмутимо кивнул Кейран. — Я как раз спрашивал у мисс Беланже, понравился ли ей наш подарок. Адан приехал с вами?

— Увязался, — процедила Мишель, раздосадованная появлением жениха, и пожаловалась: — Ваш голем ходит за мной по пятам! Даже в доме от него нет покоя!

— И пусть продолжает в том же духе, — удовлетворённо отозвался Гален. — Пока не найдём того, кто в тебя стрелял.

— Думаете, это тот же человек, что пытался избавиться от Флоранс?

Братья переглянулись.

— Кто-то очень хочет помешать этому браку, — заметил Кейран.

— Главное, чтобы ты ему не мешал, — мрачно проговорил Гален. Выставил вперёд локоть, предлагая невесте за него взяться. — Пойдём, Мишель. Пусть помолвка ещё не состоялась, но многим уже не терпится нас поздравить.

Ей ничего не оставалось, кроме как ухватиться за руку будущего мужа, и, поймав тёмный взгляд Кейрана, заставить себя от него отвернуться.

Кладбище Сент-Луи или город мёртвых, как с благоговейным трепетом называли его рабы, располагалось неподалёку от Дальвинского квартала. Но если на его улицах даже в самый глухой час жизнь била ключом, вдоль тротуаров горели фонари, а в салунах продолжалось веселье, то на подходах к Сент-Луи тьма густела, у самого кладбища становясь непроницаемой. Она словно вбирала в себя не только свет, но и звуки, стирала малейшие признаки жизни. Не были слышны ни шелест листвы, ни клёкот ночных птиц, и даже собственные шаги казались ему неразличимы.

Толкнув калитку, надрывно скрипнувшую от удара ладони, мужчина ступил в город мёртвых и по широкой аллее, обсаженной не деревьями — обнесённой склепами, зашагал навстречу неясным отблескам света.

Королева была здесь, и она его ждала.

Пройдя вдоль стены, захоронения в которой громоздились одно над другим, он остановился возле склепа, окружённого ржавым ограждением. Ему уже доводилось здесь бывать, и не раз: бродить по переулкам города мёртвых при свете дня и впотьмах. Он знал здесь каждую могилу, каждый склеп. В особенности те, что пересекали, словно клеймя, три скрещённых линии — места последнего приюта прислужников Барона Субботы.