Kapkan - Запах Вереска [СИ]

— Кай! — кричит испуганный Маркус и, широко распахнув глаза, смотрит в горящие безумием алые глаза брата.

Тот просто застревает в полуобращенном состоянии, превращаясь в уродливое чудовище. Младший брат пытается достучаться до него, но теперь это невозможно. Полезшего Гора вообще чуть не отшвыривает на острые обломки торчащих балок. Его спасают крепкие руки быстро среагировавшего Криста. Тот ловит оглушенного оборотня в прыжке и, перегруппировавшись, успевает нырнуть со своей ношей за обломки стены, когда Кай окатывает все вокруг еще одной мощной волной разрушений и срывается в сторону скрипящего под штормом леса.

Алан знал, чем все это закончится, с самого начала. Он знал все, что так старательно скрывали от него. О новых пяти терактах и нападениях, которые со дня на день должен был устроить Ватикан. Знал о покушении на королевскую семью Британии. О нападении на Вампирский Двор и еще о кое-чем. Но настоящей вишенкой на торте оказались его личное задание и ювелирное превращение Понтифика в полного козла отпущения. Старый идиот даже не догадывался о грандиозных планах Свилиона и продолжал отвлекать внимание на себя, пока магистр готовил свою персональную ручную зверюшку. Первой жертвой этой «зверюшки» должен был стать Кайрен Валгири.

О да, к этому убийству Салливана готовили тщательно. Натаскали так, что будь здоров. Плюсом во всем этом было то, что он, наконец, смог окончательно разобраться в воспоминаниях своих предков и голова перестала напоминать бомбу с часовым механизмом. Минус был в том, что Свилион каждый вечер с упоением и со зверской методичностью имел его мозг на тему высшего блага, предназначения и особенности. Алан был впечатлен. Вещал мужик в полном одухотворении. Просто охрененный мотиватор.

Только Свилион точно бы застрелился, если бы узнал, до чего на самом деле домотивировал Салливана. Но ни Свилион, ни Рид не могли прочесть его мыслей, и потому они не знали, как сильно желал Алан черного альфу. Они даже не догадывались о том, что бы он сделал с Кайреном. Он вылизал бы его с ног до головы. Вцепился бы зубами в крепкую загорелую шею и устроил бы настоящее родео на его чертовом восхитительном члене. Он бы впитал в себя каждый вздох, каждый стон. Спрятал бы от всего мира и исполнил любое его желание. Все, что угодно, любой каприз. Отдал бы все на свете за прикосновение к теплым губам. За запах разгоряченного тела и рассеянную улыбку. За блеск счастливых солнечных глаз и аромат кофе, запутывавшийся в его волосах. Все, что угодно, за этого мужчину, только за него.

А они не знали и готовили его для убийства. Ведь его эмоции были пусты для них. А о единственной слабости старшего Валгири не знал теперь только конченный идиот. Они даже не сомневались в том, что Кай предпочтет добровольно подставить горло вместо того, чтобы убить его. В этом не сомневался и Алан. Он словно наяву видел, как его Ри закроет глаза и смиренно подставит ему свою шею. Он даст убить себя и позволит уничтожить все, за что сражался все эти века. Он позволит Алану все, и тот отлично знал почему. Причина у них обоих всегда была одна.

И сегодня, наконец, наступил именно тот день, когда орден должен был получить то, о чем мечтал все эти годы. Вся патриотичная чушь, которой его пичкали весь последний месяц, свелась к грубому и грязному ритуалу пробуждения. Свилиону банально надоело ждать, и он решил, что для полного слияния Салливана и Искры нужен ритуал, который насильно заставит проснуться все его силы.

Силы на самом деле не спали, а бились под крепким замком. Так же, как и огромный кусок воспоминаний, до которого Алан не мог никак дотянуться, но чувствовал на самом краю сознания. И этот весьма своевременный ритуал должен был помочь ему разобраться с последним кусочком головоломки. Тем самым, который имел его лицо и криво улыбался во снах.

Именно поэтому он позволил привести себя в этот огромный каменный мешок в глубинах замковых катакомб. Вот почему он молча выпил кубок вина, преподнесенный Свилионом в качестве «подарка» преданному войну, который сегодня должен был навечно занять свое место среди других Мечников. Вкус наркотиков все еще горчил на кончике языка. Только он продолжал молчать.

Сейчас Алан стоял в центре кровавых символов, окруженный самыми древними членами ордена, и глубоко дышал, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. А вокруг дрожал свет старых факелов, и насмешливо мерцали глаза Свилиона.

Ведь он получил то, к чему стремился все эти века. С самой встречи с Ивоном Таль Анарсвилем. Таким прекрасным и холодным, словно вечная вьюга. Полным силой Небесных до самых своих краев и спокойным, как сама смерть. Он нес ее в себе, но отчаянно пытался сдержать ее разрушительные порывы. Он всегда смотрел на свой дар, словно на чудовище, и отчаянно боялся дать ей волю. Боялся потеряться в ее тьме. Ивон ненавидел свой дар и не желал давать волю всем своим силам. Алан не был таким. С самой первой минуты, когда он узнал о силе, которая медленно просыпалась в нем, он принял ее. Он не боялся окончательно раствориться в ней и щедро пользовался всем, что она могла ему подарить.

Свилион смотрел в стылые глаза Салливана и с наслаждением думал о том, что этот мальчишка станет венцом творения. Он закрывал глаза на все творимые им жестокости и с удовольствием пил его ненависть. А ее с каждым днем становилось все больше. Она горела в этом мальчишке злым огнем. И самым сильным ее источником стал Кайрен Валгири. Алан возненавидел его именно так, как и желал Свилион. Наконец, наконец, все будет именно так, как и должно было быть столько веков назад! Когда из-за проклятого черного альфы он потерял свое идеальное оружие и вынужденно бежал, инсценировав свою смерть. Он ведь понял тогда, кто вырезал весь Млэк-Алаин и Белокаменный город. Он знал, что Валгири придет за ним и за его Мечниками. Ему пришлось пожертвовать слишком многим, чтобы спасти своих вампиров и уйти. Он отдал многое, чтобы снова поднять орден и восстановить свою власть.