Kapkan - Запах Вереска [СИ]

Огромные серые крылья заслонили свет, и высокая мужская фигура, словно сотканная целиком из морозных ветров, опустилась у подножья кровати, на которой корчился от боли альфа. Босой, с растрепанными по загорелым плечам серебристо-белыми волосами и одетый в одни лишь белые хлопковые штаны. Он сложил свои подрагивающие рваные крылья и, тяжело дыша, потянулся к Кайрену. Но пальцы застыли на полпути, так и не решаясь прикоснуться к гнойным язвам.

— Ри…

Его голос хриплый и больной. Потому что каждая рана на его теле огнем горит на его собственной коже. А еле слышные стоны голодными псами вгрызаются в его сердце. Вместо золотых искр глаз, он смотрит в абсолютно белые и не может оторвать взгляд от посиневших губ, покрытых алой кровью. Она течет по подбородку и тлеющим ключицам. Он видит, как слабо бьется покрытое гноем сердце под ошметками мышц и пожелтевших костей. Седые волосы слезают вместе с кожей, оголяя череп, и повсюду кровь-кровь-кровь… Он задыхается от ее соленого запаха и чувствует, как вырывается на волю все его безумие, сдерживаемое все эти дни. Он снова утопает в ненависти и боли, не слыша собственного воя, что рвется из груди.

Колени подгибаются, и он, разом обессилев, опускается на мокрую постель. Дрожащими руками обнимает истерзанное тело и прижимает к груди. Распахивая свои разорванные крылья и окутывая ими своего волка. Пытается защитить, укрыть от всех и самозабвенно прижимается губами к обезображенному рту. Целуя нежно и лаская так трепетно, словно в руках хрупкое наваждение.

Он не смотрит на других и не видит, какими глазами они глядят на них. Их голоса совсем не слышны за слабеющим стуком родного сердца. А он касается кончиками пальцев кровавых ран и шепчет без устали. Выводит узоры на безвольной ладони. Он целует почерневшие пальцы и, прижавшись к ним щекой, еле слышно шепчет:

— Я крыльями своими тебя укрою…

Его слова тонут в вое дикого ветра и грохоте земли. Они ползут языками пламени и гремят в раскатах грома. Дождем бьют по коже и оседают кровью на губах. Яркими узорами вспыхивая по рукам и плечам, все сильней дрожа на кончиках кожистых крыльев и ослепляя взрывом, окутывают его с ног до головы. Мягкие губы касаются твердых обветренных губ и нежно улыбаются, когда медленно распахиваются затуманенные золотые глаза. В них все еще нет осознания, и от слабости веки тяжелы, но руки кое-как сжимают предплечья.

— Ты мне снишься… — голос хриплый, и такое ощущение, что по связкам прошли наждаком, — ты мне снишься каждую ночь…

— Когда ты проснешься, то я больше не буду просто сном.

— Лжец…

— Когда это я тебе лгал, волчара? — возмущение вполне обоснованно.

— Мне перечислить? — язвительно бормочет альфа и глубоко вдыхает родной запах.

Перед глазами все расплывается, и кружится голова, но одно лишь лицо все так же смотрит на него. С лукавой улыбкой на самых порочных губах в мире и серо-голубыми глазами, искрящимися, словно звезды. Самое желанное лицо, с чувственной родинкой, которое он так любит вылизывать. И шелк волос, растрепанных, лежащих на плечах. Он светится весь, как лунный свет. Как та самая Хранящая Звезда из старых легенд. Она нашла его и светит сейчас для него в этой тьме. Только это всего лишь бред его разрушающегося разума. Потому что на самом деле его Небесный далеко. Его не может быть рядом и больше не будет. Он знает, что доигрался, и на этот раз выкрутиться не получится.

— Лио… Я должен ему сказать… — он лихорадочно пытается вырваться из накрывающей его тьмы, — я не успел сказать…

Его бормотание уже бессвязно, и глаза закрываются против воли. Ослабшее тело берет свое, и через несколько минут он засыпает крепким сном. А Алан смотрит на него и убирает свои крылья. Он трется лицом о колючую щеку тихо сопящего альфы и целует под сердцем. Прикрыв на мгновение глаза и с жадностью вслушиваясь в мерный стук.

Его свет затухает и вскоре совсем исчезает, оставляя перед онемевшими оборотнями до охренения злое божество. Только те еще этого не поняли, а вот Крист, молча, ждет взрыва. В том, что сейчас громыхнет, он даже не сомневается. Клыкастые идиоты в лице Редмара, его стаи и прочих членов Волчьего Совета с жадностью смотрят на крепкое загорелое тело, на котором сейчас нет ничего, кроме белых пляжных штанов. Он их понимает, честно. Не каждый день можно встретить настолько красивого мужчину, от чьей силы рвет крышу. Только самому Дагуре все до лампочки. Он целует и ласкает спящего оборотня. Причем с каждой новой нежностью на деревянной постели зеленеет еще одна веточка. Она уже пустила крепкие толстые корни, ломая пол. А спинка вся в переплетениях зеленых цветущих веток. Они похожи на двух лесных духов, и один из них сейчас охраняет покой второго, пока тот спит под темным мехом.

— Ты обещал мне, что не дашь им добраться до него, — не отрывая глаз от Кайрена, тихим замораживающим голосом произнес Дагура.

Крист весь подобрался и приготовился, потому что от этого голоса несло смертью.

— Ты обещал, что присмотришь за ними, если я уйду, — комната снова заскрипела под рванными тенями, и воздух стал колючим от холода, — и ты солгал мне.

Металл бряцнул, коснувшись пола, и под грубой подошвой хрустнуло битое стекло. Шаг, еще один, и голубые глаза напротив горят таким холодом, от которого язык сохнет. Металлические когти сжимают висящий с боку на поясе двуручный тяжелый меч. Броня холодными лентами змей ползет по телу и заковывает в черное и серебряное. И вокруг тяжелой фигуры клубится чернильный мрак. Он лижет металл кованых сапог и царапает слух тихим шепотом сотни голосов, скрытым в нем. Пепельные кожистые крылья подрагивают, и стертая позолота наростов темнеет еще больше. Он медленно наступает на них, и лицо его настолько равнодушно, что кажется умиротворенным. О да, он будет убивать именно с этим умиротворением. В его глазах уже нет ничего, кроме смерти. Крист смотрит на блеск ее острой косы, и кровь стынет в его жилах. Остановить вот ЭТО он уже не сможет. Никто не сможет, потому что внутри этого существа мертво абсолютно все.

— Я не лгал, ангелок, — еле разомкнув сухие губы, прошептал он и с трудом устоял на ногах под прессом чужой силы.

— Он умирал, а ты смотрел и ведь даже не собирался сказать мне, — не слыша его, все так же равнодушно продолжил он, и Криста все-таки прогнуло к полу.

Волки вокруг заскулили и завыли так страшно, что проняло даже Маркуса. Он с ужасом уставился на окаменевшую спину проклятого Небесного и членов Совета, со скулежом отползающих от него. А тот шел на них, и каждый его шаг сжигал пол. Крист тяжело дышал и пытался окончательно не поцеловаться с осколками камней. Только его совершенно не собирались щадить.