Ника Ёрш - Разведи меня, если сможешь [litres]

– Да-да, – кивала она, следуя по пятам и останавливаясь у авто. – Значит, я не уволена?

– Не сегодня, – с сожалением ответил я то, что произносил уже не в первый десяток раз.

До дома мчался, не помня себя от ужаса. Сам же тайком утащил ключи Кэти, чтобы не дать ей торчать в антикварной лавке целый день, и, получается, оставил без средства передвижения. Неподалеку от нашего дома перегнал кар «скорой помощи» и, бросив машину на въезде, помчался к жене.

Она ждала в гостиной, с Мари на пару. Обе уставились на меня волчатами, стоило показаться на пороге.

– Деспот, – сообщила племянница все, что обо мне думает.

– Тиран, – подтвердила Кэти, качая головой и поглаживая очень большой живот, в котором нашел временный приют наш сын.

– Больше так не буду, – легко согласился я, применяя любимую тактику супруги и понимая, что теперь-то ей точно придется отложить свои вечные заказы и дорогие сердцу артефакты.

– Он еще и улыбается, – закатила глаза Кэти. – До чего наглый тип…

– Каюсь, – снова согласился, приближаясь и усаживаясь между своими девочками. – Прошу понять и простить. Искуплю вину бессонными ночами, проведенными рядом с колыбелью. Как себя чувствует самая красивая и понимающая на свете женщина?

– Хитрец, – фыркнула Мари, поднимаясь. – Пойду «скорую» встречу, раз больше некому.

Я хотел ответить что-то вроде спасибо, но тут Кэти схватила меня за руку и зарычала, при этом глядя как-то совсем не по-доброму…

Спустя пять часов у нас родился сын.

Я ждал за дверью, потому что зрелище это было не для слабонервных. Уж лучше нескольких духов поднять и допрос им устроить, чем стоять рядом с корчащейся от боли женой и не знать, чем ей помочь. Хотя я искренне пытался. Но стоило сказать: «Потерпи, не так уж все и плохо», – как узнал, что Кэти в совершенстве владеет языком южных торговцев.

В обшем, рожать с ней пошла Мари, а меня отпаивали настойкой белладонны, пытаясь приглушить ею рвущуюся наружу тьму.

Все закончилось так же внезапно, как началось.

Снова повисла тишина, а потом раздался недовольный младенческий плач. Не помню, как оказался в родильной палате. Просто моргнул, и вот уже стою рядом с растерянно-счастливой женой, на груди которой лежит самый настоящий маленький гном.

– Правда, он самый красивый на свете? – спросила Кэти, вытирая слезы, непрерывно катящиеся из глаз.

– Правда, – соврал я, придирчиво разглядывая сморщенное синеватое личико.

– Он запутался в пуповине, – шепнула жена, поднимая испуганные глаза. – Но все обошлось. Посмотри, какой богатырь.

Я снова согласился не раздумывая. Хотя «богатырь» полностью уместился бы на моих ладонях.

– Сегодня день Гордона Освободителя, – с улыбкой сообщила акушерка, помогая Кэти впервые приложить нашего сына к груди. – Хорошо бы назвать малыша в честь этого святого. Или у вас уже есть другое имя на примете? Как записать его в базу?

– Морт, – категорично заявил я. Мортом звали моего отца. – Это дело решенное.

– Ох, Адам! – вскрикнула Кэти, прижимая к себе нашего малыша. – Ну конечно.

Все присутствующие в палате удивленно уставились на Кэтрин.

– Гордон Морти. Человек, которого не существовало в базах полиции семь лет назад. Ты помнишь? Человек, которого искали все спецслужбы, сбиваясь с ног. Тот мужчина в форме, что забрал у меня артефакт Доминика Тафта…

Она засмеялась, глядя на наши с Мари обалдевшие лица, а потом с благоговением посмотрела на нашего сына.

– Он просил простить, что напугал меня при первой встрече. И вот она. Наша первая встреча с загадочным Гордоном Морти. Я прощаю тебя, мой сладкий. Ты такой сладкий…

Кэти продолжала сюсюкать с малышом, а я никак не мог осмыслить то, что она приняла с такой легкостью.

– Так как его записать? – снова вмешалась акушерка.

– Двойным именем, – ответила вместо меня Мари. Они отошли в сторону для уточнения формальностей, но вскоре племянница вернулась, прижалась к моему плечу и тихо сказала: – Я видела в твоих воспоминаниях дедушку Морта. А в видениях Кэтрин – Гордона. Эти двое – одно лицо, только ваш сын темноволосый и цвет глаз унаследует от Кэт. Очень красивый мужчина.

Я усмехнулся и приобнял Мари, поцеловав в макушку. Затем подошел ближе к жене, сел рядом с ней и дотронулся до причмокивающей мордашки сына. Вот вам и загадочный незнакомец. От груди оторваться не может.

– Хочу позвонить родителям и Стэфани. Подержи его, – вдруг всполошилась Кэти, протягивая мне кряхтящий комочек. – Ну же, Адам, кто обещал ночевать у его люльки и всячески помогать?

Я обещал.

Осторожно забрав драгоценную ношу в свои руки, поднялся с кровати и отошел в сторону, чувствуя, как внутри разливается тепло.

К слову, то, что малыш, еще будучи в утробе матери, принял меня, было настоящим даром. Он не испытывал дискомфорта от нашего с Мари присутствия, в то время как в палате за время родов сменилось три акушерки – они просто не выдерживали натиска наших аур. Моей и племянницы.

И вот я стоял, любовался сыном, не понимая, как мог минуту назад сравнить его с гномами, и слушал щебет Кэти. Она уже сообщила радостную новость родителям и теперь повторяла все для Стэфани, периодически косо поглядывая на меня.

Я не одобрял их общения даже после трехлетней реабилитации Стэф. Но и запретить его полностью не мог, приходилось считаться с мнением любимой женщины.

Суд оправдал Стэфани Кирк, признав факт ментального насилия над ней, но я точно знал, что начинала она с Поуком проворачивать сделки с перекупкой чужих изобретений по доброй воле. Кэт простила подруге все, а я – нет.

Что касается Поука, его судили и вменили в вину двадцать три случая ментального насилия над личностью. Дар менталиста был отнят, память частично удалена, а сам мерзавец сослан в далекий городок некоей провинции, название которой озвучивать запретили. Он остался жить, но теперь не знал ни своего имени, ни того, кем был раньше. Ему предстояло начать жить с нуля, без посторонней помощи и без связей матери. Место ссылки не разглашалось.

Всем жертвам, пострадавшим от вмешательства Роджера, были выплачены минимальные компенсации с его счетов, так что даже дом Доминика Тафта ушел с молотка.

Элен Поук после слушания сильно сдала и собиралась покинуть должность, но ей не дали уйти, закрыв глаза на «провинности» сына. Узнав о Мари, она стала просить о встрече, и теперь племянница поддерживала с бабушкой связь, одновременно обучаясь ментальной науке, правда, тайно. Потому что Донна, как всегда, против.

После того как Мари обнародовала наличие у нее сразу двух сильных даров, был создан комитет по надзору за магами. Отныне всех детей проверяли на наличие «побочных» сил, помимо основных, также организовывались рейды и по осмотру взрослых магов. Как итог, были найдены и обезврежены еще около десятка людей, подобных Роджеру Поуку. Он создал прецедент в праве, но, увы, не был первым и не был последним негодяем, возомнившим себя лучше других.