Нидейла Нэльте - Раб

— Отпускай Антера, сейчас медика принесу! — говорит Чара. Ну да, не будет же она гостью оттаскивать, и рабам не прикажет — ещё получат за то, что пошли против воли своей хозяйки. Давай уже поскорее неси медика.

Лера направляется под лестницу.

— Не отпущу! — Олинка бросается ко мне с объятиями, равновесие тут никак не удержишь — летим вниз, хорошо хоть там ковёр. Стараюсь смягчить падение, спина всё равно отдаёт резкой болью, а Олинка сверху выбивает весь воздух из лёгких. Что-то бормочет, пытается поцеловать, заливая слезами. Отворачиваюсь как могу, пробую перехватить и перевернуть, наконец получается, прижимаю руки к полу, где там эта Чара.

Поднимаю голову, входная дверь внезапно распахивается, пропуская Тали. Которая почему-то держит мужские брюки. Кого это она раздела? Останавливается, настороженно обводит глазами гостиную, а я даже подняться не могу. Демоны.

Олинка смотрит снизу с надеждой, приоткрывает губы, извивается. Хочется не знаю что сделать с этой психопаткой, но она и сама уже глаза закатила — кажется, наконец-то отключилась. Не могла на пять минут раньше.

— Что тут происходит?! — вместо Тали снова таринская госпожа, гневные молнии в глазах, я почти забыл, как она умеет. Сзади Лайла перепуганная, посматривает, боясь внимание привлечь — кажется, не сомневается, чего мне ждать. Она-то что тут делает? Подоспевает Чара с походным медиком, лёгкий укол — по ногам пробегают иголочки, почти сразу начинаю нормально чувствовать, вскакиваю. Спину пронзает болью. Молчу, и не такое терпел.

— Спокойнее, — Лера останавливает, задирает футболку, проводит медиком вдоль позвоночника, слышу лёгкое потрескивание и тепло. Хорошо как… если бы не Тали.

Швыряет на диван брюки и ещё что-то, подозрительно напоминающее застёжки от них же. Оглядывает нас всех таким взглядом — не по себе. Олинкины рабы изображают статуи.

— Живо в подвал! — говорит мне, поворачивается, идёт к двери на подвальную лестницу. Лера опускает футболку:

— Готово.

— Спасибо, — бурчу. Сидела со своим дурацким ковриком.

— Ой, подожди.

Ну что ещё? Останавливаюсь. Ах да, щека — до крови расцарапана. Светит пару секунд:

— Вот теперь хоть женись, — хмыкает. Угу, прямо сейчас и начну. — Перенесите госпожу на диван, — обращается уже к рабам. Похоже, приводить её в чувства никто не собирается. Правильно, пусть все отдохнут сначала.

На полпути останавливаюсь, не могу я к Тали так идти, поворачиваюсь, захожу в гостевую ванную, умываюсь хорошенько, даже голову смываю, вытираю наскоро. Теперь получше.

Спускаюсь в подвал. И что ей сказать? Так смотрит… И почему сюда, а не в комнату?

— Тут звукоизоляция понадёжнее, — словно отвечает на невысказанный вопрос. — Боже мой, Антер, что произошло?

Не знаю, что ответить, с чего начать, о чём ты вообще подумала?!

— Тали… — начинаю, как-то хрипло выходит, смотрит внимательно, вдруг лёгкое движение — уже рядом, обнимает. Прижимаю к себе. Все мысли из головы выветриваются. Ты со мной.

Тамалия

Была бы это не Олинка, я бы ведь могла и голову потерять от ревности. Приходишь домой, а там такая картина!

Господи, ну у Антера и взгляд, страшно становится, Лерка же не допустила бы ничего ужасного! Только давно я у него таких глаз не видела. Обнимаю, я здесь, родной, мы же не будем возвращаться к прошлому, правда? Мысленно запираю дверь.

Прижимает к себе крепко-накрепко, не продохнуть. Ощущаю лёгкое прикосновение щеки, улыбаюсь. Что ночка, что денёк, не соскучишься.

Смотрит в глаза, прикасается губами к губам, сначала легко, вопросительно, потом увлекается, разгорается. Запускаю пальцы в волосы — влажные, от Олинки отмывался, что ли? Не замечаю, как усаживает меня на какой-то из снарядов, не слишком удобный, ну и чёрт с ним. Расстёгивает блузку, целует плечи. Уговорил, потом побеседуем. Через три дня будешь на свободе, родной. И больше никакая Олинка не страшна!

Тяжёлое дыхание, быстро избавляется от мешающей одежды — ловко же у него выходит, обхватываю ногами. Как же я соскучилась, оказывается.

Снова куда-то улетаю, мыслей не остаётся, все ощущения делятся надвое в точках соприкосновения наших тел. В такие моменты очень остро осознаю, что нет никого, кроме нас двоих, никогда не было и не будет. И без него меня тоже не будет.

— Моя… — выдыхает, скорее угадываю, чем слышу. Конечно, твоя, чья же ещё, чудо моё уникальное. Кладу голову на плечо, чувствую, как горячо притрагивается вздымающаяся грудь, глажу спину.

— Так… ммм… — начинает, когда пытаюсь привести себя в приличный вид, — с кого это ты брюки сняла?

— Если бы только брюки, — смеюсь. Я тут мчалась, чтобы поразить зрелищем чужих ширинок Олинку, а заодно, возможно, и услать её посмотреть на дружков, а вместо этого застала Антера с ней на полу. Вдруг осознаю весь комизм ситуации — не могу успокоиться. Антер смотрит настороженно, начинает посмеиваться. Хохочем.

Делимся событиями, у Антера столько изумления в глазах — да уж, я и сама от себя не ожидала, экспромт, можно сказать. А что это там за коврик для Олинки? Нужно будет Лерку потрясти. Надеюсь, отсутствие надписи осталось незамеченным.

Смотрю на часы — выходить пора, засиделись мы тут. Антер поправляет мою блузку, улыбаюсь, приглаживаю волосы. Раздаётся сигнал входного коммуникатора — кого ещё принесло?

Олинка лежит на диване, оба её раба вместе с Лайлой в садике, причём тоже на диване, что-то едят с гравиноса. Похоже, деликатесы, которые я на случай нашествия аристократов держу. Вот Лерка. Ну, к Лайле хоть никто не пристаёт, всё чинно, даже посмеиваются.

С самой Леркой сталкиваемся у входа — она как раз дверь открывала. Клим примчался, перестаралась я, что ли? Вещи лично привёз.

— Что-то долго вы, — Лерка посматривает скептически.

— Наказывала, — пожимаю плечами. Прикусываю щёку, а то расхохотаться тянет. Антер опускает глаза в пол, держится.

Клим тоже окидывает нас взглядом, но тут замечает лежащую Олинку.

— Что случилось?! — изумляется. Лерка поводит рукой в сторону стола, на котором стоит до боли знакомая бутылка со слоистым содержимым, уже почти опустошённая. Клим краснеет, кашляет смущённо. Сжимаю руку Антера, пока никто не видит.

— Что же это она… — подбирает слова Клим, — эээ… так неосторожна?

— А мне, значит, можно быть неосторожной? — сужаю глаза, наступаю на него. Клим чуть пятится, совсем смущается и, кажется, начинает жалеть, что поспешил сюда. — И ведь даже не предупредил!

— Но я же… просто хотел, чтобы ты расслабилась… поговорить, — в очередной раз оправдывается.

— А почему сам не опьянел? — снова наступаю.

— Ну… э… — бросает взгляд на Олинку, — не хотелось перед тобой вот в таком виде… Вот и не пил.