Ольга Богатикова - Портниха [СИ]

Так бывает всегда: тот, кто привык тянуть на себе всё и всех, с большой неохотой принимает помощь в отношении себя самого.

Пять с лишним лет болезнь госпожи Руби прогрессировала, обрастала новыми болячками, а вместе с ней увеличивались и душевные страдания. Сейчас же Иде явно приходилось как никогда худо — черная гниль буквально ела ее заживо.

— Как же вы будете снимать мерки, Алира? — вдруг спросила у меня тетушка Конора. — Иду трогать не желательно. Особенно переворачивать. Ей становится очень больно.

— Думаю, я справлюсь и без прикосновений, — улыбнулась я. — У меня для этого есть очень хорошие инструменты.

Пока я измеряла параметры своей клиентки, ее родственница щебетала, как птичка.

— Знаете, Алира, если Идочке ваше платье придется по вкусу, мы закажем ещё несколько штук. Это очень важно — иметь удобную одежду. Для Идочки удобство сейчас — самое главное. А ещё гигиена. Вы ведь чувствуете — от нее почти ничем не пахнет — ни мочой, ни лекарствами, ни потом. А все потому что я ее каждый день мою. Конор купил специальную губку с магическим элементом, которая очень нежно очищает кожу. А раз в два-три дня к нам в гости приходит сосед с нижнего этажа — замечательный добрый мальчик. Учится, между прочим, в магическом колледже. Так он идочкину кровать левитацией к окну переносит, чтобы она на солнышко посмотрела. Как потеплеет, он обещал ее и вовсе на улицу вынести, чтобы сестра моя воздухом свежим подышала, ведь простые проветривания — это не то. Раньше-то мы Иду во двор вывозили, а теперь не можем — больно ей…

От слов сестры в глазах госпожи Руби блеснули слезы. Я наклонилась к ее уху и едва слышно прошептала:

— Держитесь. Я вам помогу.

Излечить несчастную женщину от ее недуга я вряд ли сумею. Для этого нужно заново ткать все ее полотно. Дело это долгое, энергозатратное и абсолютно бесполезное — старушка попросту не доживет до конца работы.

Как ни печально осознавать — уйти в лучший мир ей все же придется. Другое дело, как именно это произойдет и какими будут ее последние дни — тихими и спокойными или полными боли, стонов и криков.

Лекарства, способные на время облегчить муки, стоят дорого, да и толку от них, прямо скажем, не очень много. А вот если убрать некоторые сгнившие энергонити и чуть притупить физическую чувствительность (целители явно над этим уже работали, однако до самого тонкого уровня добраться не сумели), то два оставшихся месяца своей жизни Ида Руби проживет без страданий.

Оборванные энергонити я срезала сама — платье за меня эту работу не сделает. А вот функцию обезболивания выполнить сумеет. Надо будет заняться им сразу, как только вернусь в «Милагро».

— Лира, сколько я должен тебе за работу? — спросил у меня Конор, когда мы с ним вышли из комнаты в прихожую.

— Ни сколько, — отмахнулась я. — Ткань ты уже купил, а пошив платья не займет у меня много времени.

— Лира, так нельзя. Любой труд должен быть оплачен.

— Вот и хорошо. Починишь мне швейную машину, когда она опять сломается, и считай, что мы в расчете.

Конор хотел что-то сказать, но его перебила тетя, которая вышла из спальни сестры вслед за нами:

— Тогда, быть может, вы возьмете это?

Она пару мгновений покопалась в карманах своих брюк и протянула нам… театральные билеты.

— Откуда они у тебя? — удивился ее племянник.

— Соседка сегодня принесла, — пожала плечами женщина. — Сказала, что ее дочь с зятем собирались сегодня вечером на спектакль, но почему-то передумали. Я их взяла, а потом подумала: зачем они мне? Я ж от Иды надолго отходить не могу. А вы, деточки, сходите. Тебе, Конор, давно пора проветриться. Работаешь, как конь, тянешь нас с твоей матерью, а о себе и думать забыл. И вы, Алира, сходите. Тоже, небось, в своем ателье света белого не видите.

Конор бросил на меня быстрый, по-мальчишески нерешительный взгляд.

— Пойдешь со мной?

Его милое смущение здорово меня развеселило

— Пойду, — улыбнулась в ответ.

В самом деле, почему бы и нет?

Готовое платье Конор забрал в обед. Попытался снова вручить мне деньги, но был осмеян и изгнан из ателье с позором. Он посмеялся вместе со мной, а уходя напомнил о представлении, которое должно было начаться вечером в половине седьмого.

В связи с этим мне пришлось вешать на дверь «Милагро» табличку «Технический перерыв» и срочно бежать домой за одеждой и обувью, приличествующей походу в театр. А потом со всей возможной скоростью дошивать начатые заказы, дабы выкроить себе в конце рабочего дня немного времени на создание прически и макияжа.

Руби зашел за мной ровно в 18.00. К этому времени я к культурному отдыху уже была полностью готова. Для него выбрала бордовое полуприлегающее платье с прямой юбкой до колена и черные замшевые сапожки на каблуке. Вкупе с темно-синим пальто все это смотрелось очень даже неплохо.

Конору сей наряд тоже пришелся по вкусу — при виде меня в его глазах вспыхнул такой восторг, который все сказал за него без слов.

Сам мастер на все руки также выглядел красиво и элегантно: темно-серый костюм, лаковая обувь, черный полуплащ — вкус у господина Руби явно имелся, и весьма отменный.

В центр города, где находился нужный нам театр, мы поехали на такси — машина Конора уже неделю находилась в ремонте. Но это было даже хорошо — погода по-прежнему стояла чудесная и после спектакля можно было прогуляться до дома пешком.

…Наши места располагались в самом центре партера — для бесплатных билетов лучше не придумаешь.

— Ты любишь театр? — спросил у меня Конор, после того, как раздался первый звонок, и мы удобно устроились в мягких креслах.

— Очень, — призналась я. — Одно время ходила на постановки каждый месяц, а потом как-то стало не до того: работа, дела. Дочь, опять же, повзрослела. Раньше мы с ней ни одной премьеры не пропускали, теперь же у нее свои собственные заботы, и театры она посещает без меня.

— Я тоже люблю театр, — сказал Конор. — И тоже выбираюсь сюда очень редко. Мы могли бы ходить на спектакли вместе. Что скажешь, Лира?

— Хорошая идея, — улыбнулась я. — Главное найти для этого время.

— Сегодня же оно нашлось, — заметил мой спутник.

Я кивнула.

Честно говоря, затея с культпоходом в какой-то момент показалась мне неуместной — билет-то я взяла, а, работая над пресловутым платьем, несколько раз порывалась вернуть его обратно. Перед глазами то и дело вставало измученное лицо Иды Руби. В контрасте с ясным весенним днем мысли о моей клиентке были особенно тягостными.

Пришлось напомнить своей глупой чувствительности, что в мире есть множество людей, страдающих не меньше парализованной старушки, и помочь каждому из них я просто не в состоянии. Жизнь в любом случае, продолжается, а возможность немного развеяться действительно выпадает не так уж и часто.