Карина Пьянкова - Ведьма и зеркало [СИ]

— Костик?

Костя стоял передо мной с какими-то пакетами в руках и растеряно переводил взгляд с меня на Левина.

— Что здесь творится? Кто это такой?

Я отступила поближе к Косте, который сейчас казался самим воплощением спасения.

— Это надзирающий инспектор нашего района, — тихо выдохнула я.

Голос позорно подрагивал, как и колени.

— Что-то случилось, инспектор? У вас есть к Соне претензии? — тут выступил Костя, а я спряталась за ним, тяжело дыша, словно пришлось долго бежать, и только теперь появился шанс перевести дух.

Голос Левина звучал гулко, будто из самой бездны ада.

— Представьтесь, будьте любезны.

Сразу стало так стыдно, что из-за меня и практически незнакомый человек может попасть в беду.

— Стахович Константин, — практически выплюнул собственное имя мой негаданный защитник. — Вся информация в вашем ведомстве имеется. Там и смотрите. А теперь я провожу Соню домой.

Мне все казалось, Левин нас не отпустит, что угодно сделает, но точно не отпустит, но тот молча позволил мне и Косте уйти, только спину мою до самого подъезда буквально пронзал его острый как нож, холодный взгляд.

Когда мы стояли в подъезде, и стало ясно, что на этот раз обошлось, все тело начала сотрясать крупная дрожь.

— Соня, что там такое случилось? И с чего у Инспекции к тебе вдруг вопросы? — спросил Костик, принявшись растирать мне руки.

Зубы выстукивали какой-то дьявольский ритм, даже заговорить удалось не сразу.

— Если бы я только знала.

Давно не доводилось мне переживать такого панического ужаса. Страх часто приходил, но слабый, ненавязчивый, необъяснимой тревогой поселился он на самом краю сознания, не покидая, но и не мешая жить.

— Тебе бы чая выпить, — решительно сказал мне Костя и потянул к лифту. — Какой этаж?

Кажется, в этот день мне никак не обойтись без гостей…

— Десятый… Но у меня неубрано… — пробормотала я, а потом неожиданно для себя самой начала смеяться.

Именно эти слова я совсем недавно сказала Левину. И чем все обернулось…

— Велика беда, — махнул рукой Костик, перекладывая пакеты в одну руку.

Что же мама туда наложила такое? С нее станется и отправить чужого человека варенье драгоценной дочери завезти. И плевать, что оно тяжелое, и неудобно нагружать посторонних людей.

— Совсем распоясались эти чинуши. Чего тот упырь к тебе привязался? — продолжал расспросы Костя, выводя меня из лифта, забирая из дрожащих рук ключи, открывая дверь.

Я беспомощно развела руками, пытаясь вернуть хоть каплю самообладания.

— Самой бы понять. Зеркало треснуло… И Левин как с цепи сорвался. А еще что-то случилось возле дома этой ночью… Левин, он что-то у меня в квартире искал. В каждый угол сунул нос.

Страх постепенно отступал и хотелось разрыдаться от облегчения. Вместо этого я разделась и включила чайник. Такие простые, привычные действия, они сами по себе успокаивали.

— Ты мага еще и в квартиру пустила? — ужаснулся колдун и сам принялся осматривать мое жилище, отчитывая меня как маленького ребенка: — Как вообще так можно поступать, Соня? Неизвестно, что он здесь сотворил.

Колдуны и ведьмы были сильны тем, что имеют вокруг себя, а дом так и вовсе становился для нас самым священным местом, воплощением всей нашей силы… Но вопреки всему я так верила в справедливость Левина, что позволила ему расхаживать здесь.

Костя был совершенно прав, отчитывая меня. Но почему только он ведет себя так, словно имеет на это какое-то право? Неужели мама решила все же подобраться жениха под стать дочери и не размениваться на тех, кто не владеет колдовством? Но зачем Косте кто-то вроде меня?

— Ничего страшного не случилось, — тихо откликнулась я. — Мне не составит труда все исправить, а больше без ордера Левин ко мне не войдет. Не позволю.

На плечи навалилась такая усталость, что, кажется, я могла в любой момент упасть едва не замертво.

Зеркала трескаются к несчастью.

— И все-таки ты поступила слишком беспечно, — из комнаты сказал Костя и вышел ко мне на кухню. — Вроде бы пока все чисто, но, может, тебе стоит перебраться? Отвезти тебя к матери? Мне несложно.

От мысли, что придется провести рядом с мамой несколько часов, а то и дней, стало совсем уж дурно.

— Нет, — решительно заявила я. — Нет-нет-нет. Спасибо, но я справлюсь и сама. Это мой дом, здесь я в безопасности. Ты мне и так очень помог, утруждать себя не надо.

Таким ответом Костя, кажется, был удивлен, но хотя бы принял его, и мы попрощались.

Закрыв дверь за колдуном, я с облегчением выдохнула и сползла на пол.

За окном была непроглядная черная ночь, и такие же непроглядные черные мысли родились в моей голове. Никогда прежде у меня не появлялось желания вредить людям, своей силой и своей волей навлекая на кого-то беду, однако сегодня… сегодня захотелось открыть тот заветный сундучок, в котором, запертое на ключ, таилось зло.

Застигни ведьму врасплох — и она беззащитна. Но если же ведьма застигнет врасплох тебя — быть беде.

Меня учили не только прорицать, лечить и морочить, но и проклясть на смерть я могла тоже. И те слова, каждое из которых было смертью, остались со мной, ждали своего часа. Имя обидчика известно, и если сейчас провести обряд и вложить всю свою силу, страх и обиду, то Кирилл Левин скоро покинет землю. Не требуется волос или ногтей жертвы, если известно имя. Наверняка ведь Кириллом и крещен…

Я сжала зубы и заставила себя встать на ноги. Там, на антресолях, в самом дальнем углу лежало все, что нужно. Свечи, полынь, а нашептать можно даже на кусок хлеба. Скормить собакам черствую корку — и…

Уже разложив нехитрую утварь на кухонном столе, я тихо всхлипнула и схватилась за голову.

— Господи, что творю?.. — выдохнула я и беспомощно расплакалась, кусая до крови губы.

Страх от того, что готова была сделать, перевесил ужас после разговора с Левиным.

Я ведь собиралась… убить человека? Я собиралась убить человека. Я едва не сделала это сама. И радовалась грядущей чужой смерти… Квартиру словно затопило ледяным холодом.

Люди сейчас не верили ни в Бога, ни в дьявола, даже если и ходили в церковь. Но как не верить в высшие силы, если дьявол только что заглянул тебе прямо в глаза?

Часы показывали час ночи, а я с маниакальным упорством драила свое жилище, надеясь, что и мысли удастся отмыть добела. Первый раз за всю мою жизнь появилось желание убить, и теперь на душе было мерзко, гадко от себя самой. Были и черные ведьмы, и колдуны, куда без них, эти не гнушались совершенно ничем, их воле были покорны и болезни, и смерть, и чужая воля. Порой такие люди скрывались от Инспекции, порой творили свои дела исподтишка, живя в городах прямо под носом у незадачливых чинуш. Можно было прожить в богатстве и комфорте и творя зло, но вот только с душой что? Сколько раз уже закладывались те души?