Елена Кисель - Доспехи для шута [СИ]

Взгляд глубоких серых глаз сканером прошел сначала по моей взволнованной и полной готовности помогать физиономии, потом по кислой мине Бо и по подпрыгивающему, рвущемуся к новым приключениям Эдмусу. Остановился взгляд точно там, где некоторое время назад была голова алхимика.

– Все, кто желает отдохнуть, могут остаться здесь! – бодро объявил Йехар, разворачиваясь.

Бо оглядела вилы и колья и в срочном порядке развернулась вслед за ним. Эдмус галопировал впереди, подпрыгивая от желания взлететь. А я, конечно, не могла не попрощаться.

– И если мы… если кто-то из нас не вернется… – тут мною были приложены все усилия, чтобы голос трагически надломился. – Если кто-то погибнет от потери крови, от того, что рядом не было нужных снадобий…

Здесь я оборвала фразу, натурально изобразив горловой спазм. Помахала дрожащей рукой селянам, бросила прощальный и немного расфокусированный взгляд на Веслава и отправилась за остальными.

Алхимик нагнал нас минут через пять. Как и Эдмус, он нервно подпрыгивал на ходу, но, подозреваю, что не от желания взлететь, а от желания поубивать нас всех тотально. Какое-то время он только пыхтел и сыпал названиями ядов по латыни сквозь стиснутые зубы. Наконец открыл рот, и мне удивительно точно удалось засечь этот момент.

– Знаю. Если бы не третий закон – ты бы нас тут всех…

Алхимик с шумом выдохнул. Теперь в ход пошли жесты. Судя по ним, как раз для меня он припас что-то медленно действующее, особенно мучительное и… сколько хвостов он мне гарантировал? Садист…

– Приятно, когда тебя понимают, – флегматично заключил Йехар, даже не оборачиваясь.

Следующее действие пантомимы было посвящено отношениям Йехара и Глэриона.

Идти оказалось гораздо больше получаса, может, потому, что мы как следует не знали здешних лесов. Полузаросшая тропа наконец привела к табличке, на которой неровными буквами на местном языке было накорябано нечто, что читалось примерно так:

Ни хадиТи СДЕСь жЫвёт ЧЮДовИшшО

Пока я пыталась разобрать надпись по слогам (слегка удивляясь тому, что это дается лишь отчасти), Эдмус щелкнул пальцем по табличке и хмыкнул:

– Инквизиторы. Кроме архивариусов и писцов, здесь только они грамотные.

– Что ты разумел под последним словом, демон? – осведомился Йехар, заворожено пялясь на табличку.

Но Эдмус уже взлетел, не опасаясь того, что теперь его могут увидеть местные.

– Здесь есть инквизиция? – осведомился голос Виолы. Бо решила нас покинуть очень вовремя.

– Эдмус ведь говорил, что местные колдунов не любят, – пожала я плечами.

– Наверное, колдуны их тоже, – пробормотала триаморф, глядя на ту самую табличку.

Эдмус вернулся минут через пять и показал направление. На вопрос о расстоянии бросил: «Близко». На вопрос, что он там видел, ответил тоже очень коротко: «Трупы».

На первый мы наткнулись еще в лесу, и видно было, что пролежал он поперек тропинки месяца два. Здесь наше продвижение слегка застопорилось, поскольку меня пришлось элементарно откачивать. Когда мы двинулись снова, Виола меня придерживала, а алхимик прятал пузырек в карман и недовольно ворчал:

– И ведь правда без меня никуда, кто бы мог подумать. Сидела б у ворот, коли тебя тошнит от каждого жмура!

– При чем тут жмур? – мужественно огрызнулась я, стараясь не замечать второго покойника, над которым чуть в отдалении согнулся Йехар. – Меня от твоих снадобий выворачивает!

Я врала и бодрилась. Во время предыдущей миссии мне несколько раз приходилось видеть мертвецов, но то было в горячке боя… и они уж точно так не пахли. Рот и нос пришлось зажать носовым платком, Виола сочувственно поглядывала на меня, а Йехар, осмотрев третьего и четвертого, задумчиво доложил:

– Ни следов клыков. Ни когтей. Этих двух не успели тронуть как следует даже падальщики – и мы не видим никаких внешних повреждений.

– И это не яд, – добавил Веслав, возникая слева. Теперь мы опять шли все вместе, но очень осторожно.

– И на лицах ужас, – хмуро прибавил рыцарь.

Примерно в такие моменты они начинали друг друга если не понимать, то приобретать хоть некоторый параллелизм мышления.

– Ментальник? В смысле, телепат?

Веслав пожал плечами.

– Зря мы сюда влезли… – прочитала я по его губам и была целиком согласна.

Хутор, к которому мы вышли, представлял собой суть то же самое, что и лес вокруг хутора. Он был неухоженным, заброшенным, и в нем было слишком много мертвых людей. Все – мужчины, все – с оружием, кто-то – у хлева с провалившейся крышей, еще кто-то – у разрушенного забора, как будто хочет бежать…

Ужас на лицах у всех одинаковый. У кого-то больше боли, у кого-то чистого, животного страха, у кого-то отвращения – и все-таки одинаковый. Смертный.

Глаза открыты у всех.

Мы как-то невольно посмотрели на крепкий дом, представлявший из себя центр хутора. Дверь была гостеприимно распахнута, а в крыше для пущей гостеприимности зияла здоровенная дыра. Виола вопросительно кивнула в сторону двери. Йехар прикрыл глаза, словно прислушался к чему-то и покачал головой.

– Внутри нет ничего и никого, что могло бы причинить нам вред. Я чувствую страх и растерянность, возможно, там есть кто-то из похищенных жертв, но никакого стремления убивать.

Успокоил. Эдмус кивнул на дыру в крыше.

– Может, я лучше посмотрю свысока, а? Не люблю возвеличиваться, но…

Йехар разрешил кивком, и спирит махнул на крышу. Мы следили за ним, стоя во дворе. Если угол для обзора будет достаточным, он углядит что угодно, вплоть до последних паучков в углу.

– Ты чувствуешь страх? – переспросила Виола шепотом. – Как это?

Йехар собрался что-то ответить, но тут от крыши долетел веселый голос спирита. Шут, как всегда, не думал об осторожности, высунулся через дыру и орал так, чтобы это достигло наших ушей наверняка:

– Не беспокойтесь, ничего страшного нет! Всего одна только… ай!

Он вдруг вскрикнул от боли и пропал, упал внутрь дома, и через десять секунд там же оказались и мы. С той лишь разницей, что мы вошли, вернее, ввалились, через дверь.

Комната была широкой и единственной. Первым, что мы увидели, был Эдмус. Видимо, неудачно упал, потому что корчился на полу от боли, прижав крылья к спине и делая такие жесты, словно хочет поплыть… или укрыться от чего-то, чего?

Осознание того, что спирит упал вполне удачно, а нужно просто осмотреть комнату, пришло мгновенно, я оглянулась… стол. Стулья, какие-то лавки, хлам, тряпье…

Два зеленых глаза, горящих из угла жуткой, смертельной ненавистью. Нечеловеческие глаза – на человеческом детском личике, худеньком, почти невидном, я еще успела подумать это, но не успела подумать, что это может нам сулить, как услышала тихий стук.