Екатерина Верхова - Виттория

– А второй? – обратив внимание на затянувшуюся паузу, поинтересовалась я.

– А второй фактор заключался в том, что ты сумела заинтересовать не только мага, который на тебя тогда охотился, но и самого Васлена, на которого, кстати, в Элрусе практически перестала действовать магия зомбирования. Причем так ты ему запала в душу, что тот рискнул королевством. А сейчас он элементарно тебя провоцирует. Разумеется, он в курсе насчет договора.

В комнате повисла тишина. Нет, я догадывалась о симпатии ко мне Васлена. Да что там догадывалась, он прямо об этом сообщил. Но мне даже в голову не могло прийти, что все настолько серьезно было. Было… Что ж, теперь он сам о свою же недальновидность и споткнулся.

Сначала споткнулся о свою недальновидность по части договора, потом, из-за магии зомбирования, споткнулся о то, что мы не можем расторгнуть наш брак. А сейчас вот пожинает плоды. Да мне даже жалко Васлена стало. Он, может, впервые в жизни по-настоящему влюбился, а тут нежданно-негаданно на несколько недель ранее приехала законная супруга и принялась наводить свои порядки.

Как человека я его очень хорошо понимаю, как правителя – нет. Так уж вышло, что долг перед народом должен стоять выше, чем любовь. Какой бы крепкой она ни была. Васлен ошибся дважды, и первой ошибкой была я. Это, конечно, ни в коем разе не оправдывает его недостойное поведение. Ведь двору следовало показать мой статус, объяснить, что я, как бы, тоже власть. Дать мне определенную сферу деятельности и сообщить: «Твори, Виттория, что хочешь, только в мои дела не лезь». А в итоге? По дворцу едва ли не самостоятельно приходится бегать, как савраска, при этом стараясь как-то исправить оплошности самого короля и ему же противостоять. Ну, может, не совсем ему, но вот его фаворитке точно. А Васлен ясно дал понять, что ее в обиду не даст. Не убьет, конечно, но не даст. Не стоило мне уезжать, ох, не стоило.

Но это уже моя ошибка. Тогда я поддалась эмоциям и чувствам.

– Ну, предположим, программа минимум нам ясна, – пробормотала я. – Но что мы делаем с той информацией, что я в ближайшие двадцать лет не собираюсь становиться рабыней?

– Прибережем на потом. Сейчас он думает, что это сильный рычаг давления на тебя, но подобный козырь мы прибережем на самый крайний случай.

– Позволь поинтересоваться, а самый крайний это какой?

– Вот когда над твоей головой возникнет венок ритуала, так и будет крайний, – категорично ответил Ранол. – И тем более, не вздумай невзначай ляпнуть это Камилле пресловутой.

– Ран, ты меня совсем за дуру держишь? – спокойно поинтересовалась я.

Ран внимательно посмотрел мне в глаза и покачал головой.

– Если бы я был на твоем месте, когда эта… особа сообщила тебе то, что ты будешь фрукты им в постель приносить, я бы не ограничился показательным бутафорским сожжением.

Я уже даже не удивлялась их осведомлённости. Улия поднесла небольшую кружку с сильнопахнущим отваром.

– Пить залпом. На вкус редкостная дрянь, но ни запаха, ни следов алкоголя, ни опьянения не будет.

– Ваше здоровье, – ритуально подняла кружку в честь присутствующих я и залпом осушила. Да… Если уж Улия сказала, что редкостная дрянь, то дрянь выбирали явно из самых редких… Я бы даже сказала, эта дрянь была единственной и САМОЙ гадкой. Первым делом мне хотелось все выплюнуть, но Ран бдел и внимательно наблюдал, когда же я проглочу это противное зелье. Разумеется, пришлось отправлять его в желудок. Желудок, как ни странно, отреагировал так же, как я, и очень долго боролся с соблазном вернуть эту жидкость обратно. Зато буквально через минуту в голове начало проясняться, тело стало послушным и гибким, зрение вернулось в норму, обоняние обострилось. Именно в такие моменты осознаешь весь вред алкоголя. И чем только раньше думала?

– С возвращением, – торжественно и патетично произнес Ранол.

За последний год мы с Ранолом и Манолом очень сблизились. Помимо обычных тренировок, усиленных тренировок и очень усиленных тренировок они, по приказу отца, начали обучать меня противодействию ментальной магии. Манол, как обладатель, был незаменим. Но именно Ранол смог четко и по полочкам разложить все аспекты этого нелегкого дела. Еще бы, он всю жизнь прожил с двумя менталистами под крышей.

Разумеется, чтобы понять, как бороться, мне приходилось зачастую (всегда) именно впускать в свой разум Манола. От братьев Веттен не укрылось ничего. И чтобы как-то сравнять счеты, они рассказывали мне разные истории из их жизни, и многие были не так красочны и замечательны, как хотелось бы. В самом начале наших ментальных тренировок мы поклялись на крови, что без особой надобности полученную информацию никак использоваться не будем. Особой надобностью же являлась угроза жизни близких и своей собственной. Впрочем, даже без клятвы они бы не стали рассказывать мои секреты, а я их.

Но на основе того, что они знали обо мне ровно столько, сколько знала я сама (пока не научилась противодействовать), они стали мне очень близки. Как братья. Но знали больше.

Разумеется, Манол озвучивал далеко не все, что накопал у меня в голове. Но либо он посчитал эту информацию бесполезной для обучения, либо просто не посчитал нужным ставить в известность брата на тему, какого цвета был мой горшок в детском садике.

– У нас есть план? – деловито поинтересовалась я, забирая у Рана протягиваемую им расчёску.

– Все, что предложит наша королева, – спокойно ответил Ран.

– Вииит, – протянула Кларис с кровати, – а может, я никуда не пойду?

Улия спустя несколько секунд протянула ей такую же чашечку, как и мне. Кларис морщилась, но пила. Надо было посоветовать ей одним махом, а не маленькими глоточками. Ведь так противнее.

Потом к Кларис вернулись мозги. Взгляд стал осмысленным, руки дрожать перестали, а лицо вернуло прежний цвет. Иными словами, протрезвела…

– У меня всего один вопрос, – с издевкой протянула Улия.

Все с ожиданием на нее уставились.

– Кларис, когда будет свадьба?

Первым засмеялся Манол. Видимо, заглянул на эту полочку в нашей жизни, чуть погодя начала похихикивать я. Кларис бросила на Улию уничтожающий взгляд, после чего поплелась в ванную комнату.

Итак, есть два варианта развития событий сегодняшнего вечера. До того, как я узнала о том, что мне можно не бояться рабства, я планировала одеться скромно, вести себя так, будто я смертельно обижена на короля и его фаворитку. Дабы меня «пожалели». Ведь если так, то, возможно, кто-то бы и замолвил бы словечко. Но теперь все нужно строить иначе. Теперь мне нужно блистать, привлекать внимание, заинтересовывать. Я должна убедить каждого «из самого высшего света», что я хороша в должности королевы, интересна как собеседник и вовсе никакая не стерва. Ну кто-то же этот слух распространяет?