Тесса Доун - Кровавая судьба

Маркус прорычал с презрением и одним быстрым движением отрезал член вампира когтями, прямо через джинсы.

— Проблема в том… — он посмотрел на Валентайна, — что ты больше не мужчина.

Валентайн взревел от боли и попытался отодвинуться, явно желая вырвать собственное сердце… тем самым окончив свои страдания и унижения.

Самоубийство для него было предпочтительнее ожидающих пыток, но Накари снова прыгнул вперед со сверхъестественной скоростью и без особых усилий удержал врага на месте. Этой ночью у него не будет никакой возможности избежать правосудия.

Маркус медленно и мстительно вырезал глаза Темного, по одному за раз. Он отрезал его уши и вырвал язык. Нанес сотни порезов и ран. Сбрил длинную, толстую гриву черно-красных волос с головы и бросил их через всю комнату. Он проделал несколько отверстий в черепе Темного в грубом намеке на самодельную лоботомию, а потом вырвал его кишечник и небрежно обернул вокруг горла.

И ему все еще было мало.

Маркус проверил свои часы.

— Еще четыре часа до рассвета, — раздражение в его голосе было очевидным.

Он осторожно разжал хватку на сердце вампира, чтобы сохранить ему жизнь, а потом вскочил с кровати и поставил кресло прямо перед окном с восточной стороны.

Накари помог ему стащить тяжелую, неузнаваемую кучу того, что раньше было телом Валентайна, с постели и положить — вместе со всеми недостающими частями — в кресло. Маркус открыл шторы и направился назад к подножию кровати, где сел лицом к плазменному телевизору с плоским экраном.

— Натаниэль устанавливал здесь кабельное? — спросил он Накари.

Накари кивнул.

— Думаю, да. Кажется, он нанял нового главу техобслуживания в начале лета.

Маркус вздохнул.

— Хорошо, потому что нам надо убить много времени, — он взглянул на кресло. — Как думаешь, ты сможешь оставить его в живых, пока не взойдет солнце? Я бы не хотел, чтобы он пропустил представление.

— Я, конечно, постараюсь. Но если не получится, мы всегда можем позвать Кейгена.

Маркус нахмурился.

— Жаль, что он не может услышать, что мы делаем… или увидеть, — он вздохнул. — Ну, это в любом случае должно быть чертовски больно.

Несмотря на облегчение, он не чувствовал никакого удовлетворения.

Маркус жил уже вечность.

Он сражался в бесчисленных войнах, побеждал множество врагов. Воин, равных которому не было, за исключением, пожалуй, Наполеана Мондрагона. Так что от убийства он не получил никакого удовольствия.

Валентайн Нистор — слабый противник, и его смерть не вернет тех, кого он любил.

Маркус сорвал окровавленное одеяло и простыни с постели и бросил их под окном. Как только взойдет солнце, оно сожжет остатки и очистит помещение.

Он откинулся на спинку кровати, сложив руки за голову и скрестив ноги.

— Найди нам что-нибудь посмотреть.

Темные глаза стали холодными, и сердце будто превратилось в камень… его душа была не более чем котлом из черной боли и пустоты.

Бесшумно Накари двинулся через комнату, чтобы взять пульт.

— Джослин, я хочу, чтобы ты забеременела сейчас.

Натаниэль произнес эти магические слова в понедельник, почти сразу после ее превращения. Вскоре после их любовных утех. И по его требованию ее тело начало меняться.

Сначала она почувствовала тепло и покалывание глубоко внутри, покой в душе, когда начало зарождаться чудо жизни.

Но затем изменения стали происходить очень быстро.

Ее эмоции колебались между плачем, смехом и злостью на Натаниэля по любому поводу: начиная от неудобной подушки и того, как раздражающе проседал матрас при каждом движении обеспокоенного вампира, и до постоянного стука внешних створок окна ванной комнаты из-за ветра.

Очевидно, он больше не был ее сверхъестественным воином, потому что не мог полностью отключить ее чувства, не погрузив при этом в сон.

Она стояла на коленях над черным фарфоровым унитазом по крайней мере час, потому что ее ужасно рвало, а потом встала, почистила зубы и вернулась в кровать только затем, чтобы немедленно послать Натаниэля за длинным списком еды.

В третий раз.

Раздраженный, Натаниэль наконец вызвал Алехандру и попросил съездить в ночной мини-маркет. Он не раз извинялся за неудобства, но просто не держал в доме кукурузных орешков, пудинга из тапиоки и пряного сока.

Большинство вампиров не ели человеческую пищу. Они держали еду дома для видимости, но могли иногда поесть, если действительно хотели — как, например, многие человеческие судьбы даже после превращения хотели съесть что-нибудь — но спустя какое-то время тяга все равно уходила.

К ночи вторника Джослин сообщила, что чувствует движении внутри. Младенцы пинались и явно соперничали за пространство в ее переполненном животе. Она настаивала, что эти движения не так неудобны, как непрерывное давление на ее мочевой пузырь или постоянный зуд из-за того, что кожа растягивалась до невозможности, чтобы подстроиться под быстро растущих близнецов. Хотя Натаниэль неоднократно наносил увлажняющий крем на ее нежную кожу.

Он снова уговаривал ее позволить ему устранить все физические ощущения — до этих пор она настаивала на том, чтобы испытать как можно больше от стремительно развивающейся беременности, несмотря на сильный дискомфорт или боль.

Но к тому времени, когда у нее стало сводить судорогой ноги — и она начала отвечать ругательствами на вопрос, хотела бы она другой стакан сока — Натаниэль решил взять на себя контроль над ее беременностью.

Была среда, девять часов вечера, и у них оставалось несколько часов до того, как малыши родятся.

— Теперь ты заснешь, iubito mea, — его голос был мягким и… раздраженным.

— Не засну! — огрызнулась она в ответ.

Натаниэль вздохнул.

— Тогда что я могу сделать для тебя, любовь моя?

Джослин осмотрела комнату и неловко пошевелилась на кровати, не в состоянии сдвинуться хоть на сантиметр.

— Для начала ты можешь переместить мои ноги в более комфортное положение… потому что я больше не могу передвигать свой собственный вес! — слезы потекли у нее из глаз. — Я выгляжу, как выброшенный на берег кит, Натаниэль. Посмотри, что ты сделал со мной! Как ты мог?

Натаниэль улыбнулся, его глаза излучали только тепло и терпение, но глубоко внутри он начинал считать минуты.

Он бережно передвигал ее ноги, пока она искала удобное положение, а затем наклонился, чтобы вытереть текущие слезы.

— Не плачь, ангел. Это почти закончилось.

Джослин засопела и посмотрела в потолок. Внезапно ее глаза загорелись энтузиазмом.

— Больше историй! — воскликнула она.

Натаниэль явно поник. Он склонился над кроватью и спрятал лицо в ладонях.

— Моя любимая, я скоро потеряю голос. Больше нет историй. Это все, что я прожил.