Марина Егупова - Дочь Богини

Я выставила перед собой руку, на пальце которой было надето серебряное кольцо с красивым кельтским узором. Мама говорила, что это подарок отца. Раскрывать всех тайн своей родословной первому встречному не было никакого желания. К тому же Святослав больно ошалелыми глазами на него смотрит, будто вот-вот кинется на меня и снимет его силой, а если не выйдет — отрубит топором вместе с дорогим моему сердцу, пальцем.

Спрятав руку за спину Виктора, подняла глаза на собеседника и с вызовом сообщила:

— Это подарок моей мамы. Что-то не так?

— Врешь! — огрызнулся знахарь, подрываясь с места прямо на нас. Йен неожиданно встал между нами и он остановился в шаге от меня, не переставая сверлить ненавидящим взглядом, — Скажи правду, воровка! Где ты его стянула?

Виктор не выдержал бессмысленной клеветы и поднялся, прикрывая меня собой.

— Она говорит правду. Я сам видел, как Мак…хм, — кашлянув, сделал вид, что поперхнулся, — Как мама Милены дарила это кольцо.

— Хорошо, — чуть остыл Святослав, оставаясь на небезопасном расстоянии, — Будь по вашему. Тогда скажите на милость, кто ее мать?

Нависла угнетающая тишина. Что этому странному мужчине до этой безделушки? Он из-за нее трясется, словно знает о ней больше, чем я. Скрывать правду перехотелось. Лучше умыть один раз клеветника суровой правдой, нежели долгое время нелепо оправдываться и считать себя виноватой. Оба моих напарника обернулись, надеясь что догадаюсь красиво соврать.

— Я дочь Богини Макошь, — громко и отчетливо сказала эти слова, — Она подарила мне его, когда сообщила эту новость. Само кольцо принадлежало моему родному отцу. Оно по праву принадлежит мне, как продолжительнице рода Богини и колдуна, — жестко обрезала я, — Не понимаю, почему у вас такая неадекватная реакция на маленькое неприметное украшение.

Мужчина менялся на глазах. Он растерялся. С нами делиться мыслями пока не собирался, но судя по медленному расхаживанию по избе и массированию пальцами поседевших висков — было, что сказать. Остановился у скромного алтаря в углу, где стояли небольшого размера умело вырезанные из березы, чуры божественных покровителей. Была там и Макошь. Мужчина устало протер глаза и не оборачиваясь, спросил:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть зимой исполнилось, — не стала скрывать я.

Святослав горько усмехнулся и повернулся к нам. В его глазах стояли слезы. Теперь он смотрел на меня совсем иначе, теплее. Кажется, до меня стало доходить. До друзей, видимо, тоже. Без зазрений совести, ссылаясь на жаркий день, они покинули избу.

— Это кольцо, — начал он, грузно присев рядом со мной, — Я специально изготавливал для твоей матери, в подарок…

Затряслись поджилки. Я могла ожидать чего угодно от путешествия в родные края, но никак не такого! Спустя столько лет, случайно наткнуться на него в таком безлюдном месте…так распорядиться моей путеводной нитью могла только…мама…

— Папа… — еле слышно произнесла, но этого хватило, чтобы он услышал.

Эта встреча оказалась полной неожиданностью для нас обоих. Даже в голове никогда (ни в детстве, ни сейчас)не мечтала познакомиться с ним. Я никогда о нем не думала. Когда была маленькой, а вскоре — подростком, меня больше заботила судьба мамы — обида на нее, за то что бросила на произвол судьбы. Отец никотировался во всех планах. Еще в приюте я нафантазировала себе, что он героически погиб от вражеского меча, защищая беременную мной, маму.

Сейчас он живой. Здесь. Рядом. Он дышит, мыслит и чувствует. Он не в Нави, а здесь! В мире живых…в Яви.

Глядя на тонкие влажные дорожки на лице мужчины, сама разревелась белугой. Он обнял меня и по-отечески погладил по голове.

Не нужно лишних слов, чтобы описать наши эмоции, все и так понятно. Главное: он обрел дочь, а я обрела отца. Нам было это необходимо, обоим. Теперь у нас появилась настоящая семья, о которой так давно мечтали.

— Девочка моя, прости меня. Я не знал о твоем существовании. Если бы можно было повернуть время вспять — все стало иначе.

— Значит на то воля Богов, — философски заключила я, вытирая ладонью слезы, — Мама говорила, ты сильный колдун. Что делаешь в этой глуши?

Сидя вот так, в обнимку, он поведал все с самого начала.

Совсем молодым юношей, Святослав получил силу от умирающей матери (моей родной бабушки) и стал колдуном. Сила росла с каждым днем, девать ее было некуда. Юношеский максимализм, потащил его странствовать по миру, помогать сирым и убогим. Так вышло, что спустя несколько лет, папа случайно появился в этих краях и попал на празднование юношами и девушками, дня Купалы, которое происходило на берегу реки. Все разбивались на пары и прыгали через костер в еще не прогретую солнцем, воду. Девицы плели венки и украшали ими головы своих избранников. В тот день, на молодого Святослава обратила свои очи, неизвестная красавица. Ее длинные каштановые волосы были аккуратно заплетены в тугую косу, губы изгибались в легкой улыбке. Держась за руки, они вместе прыгали через праздничный огонь, водили с другими хороводы, пели песни. Тогда папа понял, что влюбился. В ту ночь, они зачали меня.

После праздника, он решил остаться и жениться на ней, только она как сквозь землю провалилась. В ближайших деревнях такая красна девица не жила и мимо не хаживала. Когда парень совсем отчаялся и уже готовился к отъезду, к нему подошла маленькая девочка, лет шести-семи, которая обреталась на том гульбище вместе с родителями. От нее папа узнал всю не сладкую правду.

Через пару дней, влюбленный нашел капище Богини Макошь и положил на жертвенник то самое серебряное кольцо, украшающее теперь мой палец. Там он поклялся маме в вечной верности и любви.

Время странствий подошло к концу. По велению сердца, нашел здесь пустующую избушку и пустил в ней корни, занимаясь знахарством. Мечта о путешествиях лопнула как мыльный пузырь. С того момента, папа больше не встретил никого, похожую на нее, впрочем, и не искал.

Отеческое любопытство тоже взяло свое. Найденная дочь колдуна рассказала о жизни в приюте и после…до наших дней, благополучно опуская некоторые важные детали, в особенности отношения с Виктором. Хотя…сдается мне, папа все обо всем знает, но предпочитает умалчивать и не вмешиваться.

— Грустно это все, — заключил он, — Тебя лишили хорошего детства, родителей. Меня — радости смотреть, как растет моя единственная дочь, как учится.

— Да, но не пройдя это испытание жизнью, мы бы не стали, кем являемся сейчас. Дадут Боги — внуков когда-нибудь понянчишь…лет так через…дцать…

Папа звонко рассмеялся, поглаживая одной рукой усы, а другой притягивая мою непутевую голову к себе.

— Эх, дочка-дочка. Молодая ты еще…ветер в голове. Еще учить и учить тебя.