Алин Крас - Чужая

Наш диалог остановил Эдмунизэль:

— Есть в вашем стане тот, кто заменит убитого Шамана? — спросил он Ирголаэль.

— Конечно, — ответила она. — Без Шамана, как и без Вождя, не может быть самостоятельного клана. Поэтому у Шамана всегда должен быть ученик, будущий приемник.

— Тогда, отведи меня к кибитке, где находятся дети, предназначенные в жертву, — и, повернувшись ко мне лицом, посмотрев в глаза, решительно, не допуская возражений, сказал, — Еваниэль, ты ждешь здесь.

Я, в отличие от эльфийки, спорить не стала, а она принялась было возражать, но Эдмунизэль быстрым, неслышным, скользящим шагом направился к кибиткам, на ходу жестко сказав:

— Ирголаэль, мне нужна моя заплечная сумка, пустая. Принеси, пока я буду вытаскивать детей.

Эльфийка вынуждена была смириться, поднимать шум было не в ее интересах.

Пока я ждала, думала, что от волнения и тревоги, поседею. Когда увидела приближающегося Эдмунизэля, держащего за руки двух девочек, послушно идущих рядом с ним, бросилась навстречу. Третий ребенок, самый маленький, спал сидя в рюкзаке, из которого через две проделанные снизу дырки свисали его ножки.

— Счастье мое, быстро сажай девочку себе на спину, у меня одна рука должна быть свободной. Я усыплю ее, и мы уходим, бегом.

Он подсадил мне ребенка на спину, я схватила ее за ручки и, сложив их у себя на груди, чуть наклонившись вперед, побежала. Эдмунизэль бежал впереди, закинув вторую девочку себе на плечо, придерживая ее за ноги.

Чередуя бег с шагом, мы двигались всю оставшуюся ночь и утро, пока я не споткнулась, упала, и обессиленная, уже не смогла подняться. От страха, что нас поймают и мы уже так легко не отделаемся, от изнуряющей усталости, сердце стучало где-то в ушах, дрожащие ноги подкашивались, пот застилал глаза, жажда пересушила рот, губы потрескались.

Не видевшая, все это время, перед собой ничего, кроме спины Эдмунизэля, я, тяжело дыша, огляделась — хорошо, мы уже глубоко в лесостепной зоне, до океана рукой подать, но плохо, что сил подняться нет.

Эдмунизэль, присев рядом, погладил успокаивающе по голове:

— Отдыхай, можешь поспать часок.

Как только я услышала слово «спать», тут же отключилась.

Разбудил меня Эдмунизэль со словами:

— Счастье мое, надо снова спешить.

Я тут же поднялась и, преодолевая страшную усталость, сжав зубы, схватила спящую девочку и побежала вперед, посылая Кроки ментальный Зов:

— Ко мне! Жди у воды!

Светили оба солнца, голову припекало, последние силы покидали меня, пересохшим горлом просипела:

— Может снять костюм и у меня будет больше энергии?

— Нет, уже скоро берег, — ответил Эдмунизэль, и в его голосе я услышала и сочувствие, и жалость, и страдание.

Я бежала и повторяла про себя, как мантру: «еще чуть-чуть, скоро берег, еще чуть-чуть, скоро берег…»

Орки настигли нас у самого берега океана.

Они бежали широкой цепью, далеко друг от друга, это нас и спасло. Мы уже спустили плот на воду, когда орк, вышедший на нас, поднял, прицеливаясь, лук. Эдмунизэль послал ему ментальный приказ: «Не стрелять!» и орк ненадолго замешкался, сбив прицел. А те два орка, что находились справа и слева от него, оказались далеко. Выпущенные ими стрелы упали, не долетев до нас, потеряв кинетическую энергию.

Эдмунизэль мощно оттолкнул плот от берега, запрыгнул на него и, схватив весло, начал интенсивно грести, приказав мне:

— Лежать!

И я лежала, прижимая к себе спящих детей и зовя Кроки:

— Опасность! Плыву по воде! Ко мне!

Орки, подбежав к кромке воды, напротив нашего плота, выпустили в нас град стрел. Но, мы уже были для них недосягаемы, у них ведь не эльфийские луки и такой дальности полет стрелы им недоступен. Вождь, беснуясь, угрожающе размахивая руками и хвостом, топая ногами, что-то кричал нам вслед, но я его слов разобрать уже не смогла, только слышала ярость в его голосе.

Вдруг, рядом с нами вспенилась вода и из нее показалась алая пасть… Кроки. О-о-о! Неужели все закончилось так хорошо? Послала залезающему на плот Кроки команду:

— Охранять! Детеныши! — и с облегчением закрыла глаза, пытаясь расслабиться и избавиться от внутренней дрожи напряжения. Кажется, все самое страшное позади.

Эдмунизэль размеренно греб веслом, сидя впереди на коленях. Чуть отдышавшись, я подползла к нему сзади, обняла со спины. Прижалась щекой, и постаралась передать ему свою благодарность за его безоговорочную поддержку, и надежду на его прощение за мое самоуправство. Тихо сказала:

— Я так сильно тебя люблю!

Он замер, положил весло на плот, обернулся, прижал мою голову к груди:

— А я без тебя жить не смогу… Но предупреждаю сразу, еще раз притворяться, терпеть и молчать, как ты просила, я больше никогда не буду. Это невыносимо, а главное, неправильно. Еле удержался, чтобы не натравить, на всех этих орков, стадо ящеров, чтоб затоптали и следа не оставили. Или, как только окажутся развязанными руки, не направить заклинание Огня на этого Вождя и сжечь его, а пепел разнести по Степи.

— Ты можешь такое?! — удивилась я.

— Да.

— А ты ментально контролировал Вождя?

— Да. Но в его голове не родилось ни одной мысли, которую я мог бы использовать, кроме: «может, заняться ими завтра?» Вот с караульными не было проблем, каждый из них думал: «вот бы поспать», и Ирголаэль сразу вышла на Зов.

— А ты сам не можешь внушить нужную мысль?

— Наверно, теперь могу, но только при прямом контакте. Надо, хотя бы, прикоснуться рукой.

Я восхитилась его терпением, пониманием, удивительными возможностями и потянулась к его губам. Он нежно накрыл мои губы своими, но поцелуй быстро пришлось прервать из-за боли в моих потрескавшихся губах и вкуса крови. Мы некоторое время посидели обнявшись. Затем, он снова взял весло и начал грести.

— Бедные матери этих детей, мне их так жалко, — тяжело вздохнула я.

— Они будут утешать себя тем, что дети спаслись, ведь ты рассказала им, что иномиряне не убивают детей.

— Эдмунизэль, я взяла на себя смелость говорить с Ирголаэль от имени эльфов, но прекрасно понимаю, что, скорее всего, ни Королева, ни Совет Старейшин, ни твои сородичи не согласятся принять к себе орчат. Если эльфы не захотят воспитывать этих детей в эльфийских традициях, я сама воспитаю их в традициях своего мира. Поэтому прошу тебя, помоги мне убедить Старейшин, выделить для меня с детьми резервацию.

— Что такое «резервация»? — напряженно спросил Эдмунизэль.

— Это охраняемая территория для насильственного, обособленного поселения, выход из которой запрещен.

Его аж передернуло от негодования и смятения:

— Счастье мое, иногда мне кажется, что мы говорим на разных языках и никак не можем понять друг друга. Постарайся осознать — я никогда не оставлю тебя, если ты сама не прогонишь, я никогда никому не дам тебя обидеть и отправить в резервацию, я всегда поддержу тебя в любом твоем начинании.