Алин Крас - Превыше Магии

И я со всей очевидностью понял, что никогда не смогу с ней расстаться.

Наше дыхание постепенно выровнялось, и накатившая усталая дремота плавно перешла в сон.

Мы все, вчетвером, быстро освоились в гномьем поселении. И нам было вполне комфортно друг с другом, несмотря на такое тесное соседство.

Хоркис с Умой остались в одной комнате, мы с Эли — в другой. Хоркис явно привязался к Уме и ласково называл ее на орочем языке Булочкой.

— Почему — Булочка? — спросил я его, когда в первый раз услышал это его обращение к ней.

— Пышная, мягкая, вкусная, съесть хочется! — весело пояснил орк.

— А она знает, как ты ее называешь? — уточнил я.

— Ага, я ей объяснил. Ей понравилось, — заверил Хоркис.

Ума охотно, по собственной инициативе, взялась вести наше хозяйство. Ей лучше, чем кому бы то из нас, был знаком быт гномов. Она занималась закупкой провизии, готовкой еды, мытьем посуды и уборкой.

Хоркис ежедневно выходил на поверхность, где охотился на всякую мелкую живность, излишки которой хозяйственная Ума кому-то продавала.

После нашей первой близости, я стал смакуя называть Эли — моей Малышкой, чувствуя, что она действительно моя. Уговорить ее не прятаться за стенами нашего жилища, как она привыкла за всю свою жизнь, а общаться с окружающими, было не просто. Я каждый день рассказывал ей, какая она необычная и красивая, и именно этим вызвано повышенное внимание к ней окружающих. А гномы, и в самом деле, завидев ее, беззастенчиво застывали в немом удивлении, выпучив глаза. Вроде бы гномка? И вроде бы нет? Что за чудо такое? — читалось на их лицах.

Стандартная гномья одежда ей не подходила, поэтому готовую купить не удалось. Мастер-портной, которого я пригласил в наше жилище, как и все, вначале впал в ступор, увидев Эли. Но мой грозный окрик заставил его пошевеливаться. С трудом мне удалось уговорить мою Малышку согласиться сшить для нее не традиционный гномий наряд — широкие штаны и бесформенная рубаха, а популярные у эльфиек обтягивающие штаны и удлиненную свободную тунику с пояском на талии или под грудью. Все сшили из эльфийских тканей зеленого цвета, отделав края желтым кантом. В этом наряде моя девочка была чудо как хороша, напоминая своей яркостью и миниатюрностью то ли выпорхнувшую из кокона бабочку, то ли какое-то сказочное существо.

К моему восторгу от ее внешней привлекательности, спокойного характера, душевной доброты, острого ума, таланта художницы, примешивалось и неприятное, болезненное чувство ревности. Хотелось спрятать ее от всех многочисленных посторонних взглядов. Моя! — кричало какое-то незнакомое мне раньше, собственническое чувство. Но умом я понимал, что это неправильно. Эли и так всю жизнь была спрятана. В результате, она в повседневной жизни излишне наивна, доверчива, неопытна и многого не знает. Приходилось, наоборот, преодолевая свой эгоизм и внутреннее сопротивление, всячески поощрять ее общение с гномами. И, борясь со своей ревностью, заставлять себя, позволить моей любимой становиться самостоятельной.

Факт, что она дочь Повелителя Нила, в присутствии других не озвучивался. Не то что бы мы считали, что эту информацию нужно скрывать, просто, не хотелось усугублять и так повышенное к ней внимание.

Эли заявила, что она не привыкла и не может сидеть без дела и пыталась помогать Уме по хозяйству. Но я купил ей бумагу, кисти, краски, сделал деревянную скамеечку и мольберт, уговорил заняться рисованием и продавать свои рисунки. Ее потрясло, что местные гномы действительно готовы платить за них деньги. Правда, покупать они предпочитали все-таки не комиксы, а собственные портреты, поражаясь мастерству художницы и удивительному сходству портрета с оригиналом, где была видна самая суть характера позировавшего. Даже образовалась небольшая очередь заказчиков на эти портреты, в одночасье ставшие модным атрибутом гномьих жилищ. Это удивило даже меня, ведь гномы и в самом деле излишне прагматичны, скупы и деньги обычно тратят только на самое необходимое. Но, видать, тщеславное желание и самому любоваться собственным изображением, и оставить о себе память наследникам, заставляло их раскошелиться.

Работала Эли на Улице, не желая пускать в наше тесное жилище посторонних. Расположившись на мостовой, у стены рядом с нашей дверью, на скамеечке, она начинала вдохновенно творить, не замечая ни времени, ни того, что творится вокруг. Первое время она собирала около себя толпы любопытных. Но потом все как-то пообвыкли, и только случайные прохожие иногда задерживались понаблюдать за этим действом.

А я тем временем, как и обещал Повелителю Тору, регулярно очищал воду в резервуарах, которая поступала из горячих гейзеров и из подгорной реки. Осаждаемых мною токсических примесей день ото дня в воде становилось все меньше.

Я ежедневно выходил на поверхность. И чтобы восстановить затраченную магию, и чтобы выполнить задание Повелителя. Надо было найти подходящее место для посевов, и обучить шесть прикрепленных ко мне гномов — трех женщин и трех мужчин, выращивать эти растения так, чтобы они, потом, справлялись без меня и магии. Это оказалось не так-то просто.

Нужна была горизонтальная терраса, чтобы плодородный слой почвы не смывался дождем. Место для посевов должно быть солнечным, но закрытым от ветров. И я, обойдя ближайшую округу, такое место нашел. Для начала, экипированные в солнцезащитную одежду, смешные широкополые шляпы, перчатки и темные очки, гномы под моим руководством лазали по горам, соскребали с камней и выковыривали из каменных щелей плодородный налет почвы. Одновременно, я учил их самостоятельно производить перегной из органических отходов жизнедеятельности.

Сформировав маленькое посевное поле, мы засеяли его семенами. В суровых условиях гор, без помощи магии, всходы росли очень медленно. Но эта задержка по большому счету была мне на руку, и давала время на выполнение поставленной перед собой задачи — в тайне от гномов, разобраться в устройстве их артефактов и понять, как они работают.

Что-то неуловимо менялось в моем поведении. Занятый делами днем, я с нетерпением ждал наступления вечера и радовался, что меня ждет моя Малышка. Предвкушая желанную встречу, хотелось скорее закончить дела и встретиться с любимой. Я не замечал ни давления на психику толщи гор, ни недостатка магии, ни убогости нашего жилища, ни скудности пищевого рациона. Но я особенно не тревожился об этом, успокаивало меня то, что такие же изменения я отмечал и у Хоркиса.

Вечером мы, вчетвером, собирались вместе за ужином на крошечной кухоньке и рассказывали друг другу, как прошел день каждого из нас. Весело шутили делясь впечатлениями, подначивали друг друга, смеялись, а потом расходились парами по комнатам.