Шиа Меллой - Пленница дракона

Он говорил мне эти слова раньше бесчисленное количество раз, и они оставили меня равнодушной. На этот раз, они как удар под дых, задержав дыхание от шока, что это причиняет боль.

Я оборачиваюсь, прежде чем он может видеть слёзы, потому что чувствую, что нелепо плакать. Тратить слёзы на него и без того плохо, чтобы позволить этому ублюдку увидеть их.

— Здесь нет для меня ничего важного, что мне понадобится, — говорю я холодно.

— Пожалуйста, дай мне доступ к дверям, чтобы я могла сразу уйти.

Он произносит команду своей системе безопасности. С распрямленными плечами я выхожу из его квартиры, не имея понятия, куда мне нужно идти. Я вызываю лифт и еду на самый нижний этаж и только после того, как шагнула в мрачный коридор, то поняла, у меня есть возможность сбежать.

Я была существом, заключённым в тюрьме, так долго, что даже тогда, когда мой хозяин больше не хочет меня, то я до сих пор подчиняюсь его приказам. Эйин появляется в моём поле зрения, прежде чем я могу вернуться в лифт и сбежать из этого места.

— Почему ты здесь, Сила? — спрашивает она.

— Я ошиблась.

Пусть верит, что я имею в виду, что вышла не на том этаже. Она не знает, что ошибка, которую я совершила — день, когда прибежала к дракону, ревущему в лесу, так давно.

Она странно смотрит на меня.

— Ты хочешь, чтобы я отвела тебя обратно к Терону…

— Нет, — резко говорю я. Затем смягчаю голос и натянуто улыбаюсь. — Это необязательно. Я больше не завъет Най Терона. Я сейчас на службе у Андрака.

Она смотрит на меня некоторое время и хмурится.

— Он всё ещё не сказал тебе?

— Сказал мне, что?

Она качает голову, сверкая быстрой улыбкой.

— Просто говорю вслух. Ничего касающегося тебя.

Я ей не верю. Такая дружелюбная, Эйин, всё ещё является, сестрой Терона. Если она похожа на своего брата, чьи темпераменты меняются так же часто, как ветер меняет направление, было бы глупо оспаривать её слова.

— Поскольку ты, кажется, не знаешь, что делать, ты хочешь работать со мной в лазарете в течение дня? — спрашивает она. — Есть ещё много раненых людей с боя, который произошёл после казни Шихонга. — Её черты становятся мрачными. — Его дочь тоже помогает столько, сколько может.

Ксиа. В ту ночь я глупо пообещала ей, что помогу освободить её отца, в последний раз, когда её видела. Я бы не хотела столкнуться с ней сейчас.

Оставив её, по крайней мере, не увидеть её ещё раз — это путь труса. Мне нужно извиниться за то, что дала ей ложную надежду только для того, чтобы она была жёстоко подавлена.

— Да, я хотела бы помочь, — говорю я Эйин.

И она ведёт меня в лазарет.

Глава 17. Сила

Ряды коек, заполненных немощными людьми, заселили лазарет.

Мужчина-андрасари, которого здесь я увидела в свой первый раз, всматривался в экран голографической консоли, которая усеяна неразборчивым текстом. Он настолько поглощён своей работой, что, похоже, не подозревает о нашем приходе.

На некотором расстоянии, стоя рядом с кроватью, Ксиа наклонилась к лежащему человеку. Тряпкой в руке, она вытирает лоб. Ксиа поднимает голову от пациента, взглянув на Эйин, прежде чем остановить взгляд на мне.

Моя грудь сжата, и тяжёлая от страха и чувства вины.

— Могу я быстро поговорить с Ксиа, прежде чем начну? — спрашиваю я Эйин.

Кивнув, она оставляет меня, чтобы проверить пациента.

Как Эйин отличается от брата. В большинстве случаев, когда я обращалась с просьбой к Терону, первое слово на его губах «нет».

Пробираясь к Ксиа, я отодвигаю мысли о Тероне в сторону.

— Как ты?

Это такой банальный вопрос, но я не знаю, с чего начать. Её карие глаза не проявляют враждебности. Губы немного подтянулись, и я чуть расслабилась.

— Я рада видеть, что ты здорова, Сила, — говорит она, избегая моего вопроса.

Я решила начать прямо с того, что хочу сказать.

— Ксиа, мне так жаль…

Она поднимает руку.

— Не стоит. Ты хотела, как лучше, и я верю, что ты пыталась, но было слишком поздно, чтобы спасти его. — Её голос дрожит, когда она говорит. — Во всяком случае — это моя вина, что он умер.

— Это не твоя вина, — говорю я решительно. Ненавижу, что Ксиа обвиняет себя в чём-то подобном. Достаточно трудно потерять любимого человека, не говоря уже о том, чтобы нести бремя вины, что они умерли из-за тебя.

Я знаю, потому что разделяю её переживание. Если бы не я, Иккон всё ещё был бы жив. Но поскольку он решил относиться ко мне как к кому-то ценному, он погиб. Я понижаю голос.

— Ронан подстроил всё это, чтобы иметь козла отпущения для пытки. Он ничто не любил так сильно, как убивать людей. Но он не сможет больше причинить боль, теперь, когда он мёртв.

— Ублюдок не умер, его кровь перевёртыша спасла его. — Ксиа сжимает тряпку в руке, её голос, как холодное лезвие. — Он уже на ногах, убивает еще больше людей. Видишь это? — Она указывает на ошейник на своей шее. Новый, сделанный из стали руриум, зловеще поблёскивает на чёрном пальто. — Этот не просто поражает тебя как раньше, он взрывается. — И хоть её лицо — маска ярости, её глаза сияют непролитыми слезами. — Я видела, как они демонстрировали его на Джогене, когда он пытался сбежать.

Это самая ужасная вещь, которую я когда-либо слышала. По моей коже побежали мурашки. Отвратительное ощущение ползёт вдоль моего позвоночника при мысли, что Терон приложил руку к этому ужасному методу порабощения моего народа.

Взгляд Ксиа скользнул на мою шею, затем сфокусировался на мне.

— Почему ты не носишь один из новых ошейников? Это обязательно для всех людей.

— Терон, Най Терон никогда не говорил мне об этом. Он держал меня прикованной вдали от всего, с тех пор… — Я не удосужилась завершить предложение. Знаю, она поняла, о чём я говорю.

— Предполагаю, что он не хочет видеть, как ты взорвёшься на несколько кровавых кусков.

В её тоне есть что-то, что заставляет меня нервничать, а также её пристальный взгляд, который постепенно становится подозрительным.

Я натянуто улыбаюсь ей.

— Я рада тебя видеть, Ксиа. Теперь, вероятно, следует поговорить с Эйин, чтобы узнать, как я могу помочь…

Ксиа внезапно хватает меня за руку, её голос обвинительный шёпот.

— Ты его любовница, не так ли?

— Конечно, нет, — говорю я, но сказала это слишком быстро, и мой голос слишком высокий. Даже в моих собственных ушах я слышу, как звучат лживые слова. — Я даже не его завъет больше.

Её хватка сжимается, её взгляд дикий.

— Ты врёшь. В ту ночь, нас всех посадили в тюрьму, он прервал поездку и вернулся, чтобы освободить тебя, защитить. Когда ты сказала мне, что поможешь освободить отца, то ты знала, что тебя благосклонно выслушают, не так ли? Ты знала, что можешь убедить его сделать это, потому что значишь больше, чем простой раб.