Шиа Меллой - Пленница дракона

— Очевидно, это не так, потому что это не сработало. Твой отец всё же умер, — говорю я сердитым, тихим голосом. Я выдернула руку из её хватки. — Ты ошибаешься, Ксиа. Я ничего не значу для Най Андарасы.

— Какую пользу ты ему приносишь Сила? — спрашивает она резко. Когда я не отвечаю сразу, то она рычит на меня. — Что ты сделала?

Не говори ей .

Но правда всё же, покидает меня.

— Я спасла его жизнь.

Я смотрю, как она складывает всё в голове. Атака на жизнь Терона, которую Ронан упомянул на казни Шихонга. Той, в которой её отец был несправедливо осуждён. Я вижу, как она смотрит на меня. Вижу слово в её глазах, прежде чем оно сформировалось на её губах.

— Предатель, — сплёвывает она. — Ты не только помогла врагу против своих собственных людей, но также и спала с ним. — Её трясёт от ярости. — Я убью Ронана и Афата за то, что они забрали жизнь моего отца. А также удостоверюсь, что твой любовник тоже мёртв.

— Ксиа, делать что-то вроде этого…

— Здесь всё в порядке? — доносится обеспокоенный голос Эйин. Она хмурится на Ксиа. Она слышала её угрозы?

Ксиа не отвечает. Она отталкивает меня со своего пути и выбегает из лазарета.

Стоя рядом с кроватью пациента, которого лечила Ксиа, смотрю на тряпку, которую она бросила на пол. Я чувствую себя такой же безвольной и выжатой, как тряпка. Я стану одним из самых ненавистных людей в Андраке, когда Ксиа расскажет другим людям, что я сделала. Может быть, даже более ненавистной, чем Афат, Ронан и Терон вместе взятые.

— Я не могу остаться здесь. — Я не хотела говорить слова вслух. Охваченная жалостью к себе, я забыла, что Эйин всё ещё достаточно близко, чтобы услышать меня.

— Куда ты пойдёшь, если уйдёшь? — тихо спрашивает она.

— Далеко, — говорю я, глядя на неё. — Далеко-далеко отсюда.

Эйин коротко кивает, как будто моего ответа достаточно. Она подвигается ближе и утешительно кладёт руку мне на плечо.

— Я приду за тобой сегодня вечером. Будь готова. — Тогда она отстраняется от меня с улыбкой, пока мои открытые губы всё ещё приоткрыты от шока. — Теперь, давай приступим к исцелению наших пациентов.

Чего мне существенно не хватает в медицинском опыте, Эйин восполняет терпением, когда руководит мной. Совершенно очевидно, насколько она любит свою работу. Я чувствую зависть к её страсти, поскольку меня поражает то, что Эйин может делать.

После ужасных столкновений, которые у меня были с Тероном и Ксиа, я не ожидала найти какой-либо радости в этот день, но есть что-то глубоко удовлетворяющее и полезное, помогая пациентам в лазарете.

Всю свою жизнь, всё, что я знала, это выпечка. У меня не было таланта к этому, как у Иккона. Я стала хороша в этом через годы практики. Никогда не представляла какую-либо грандиозную карьеру для себя, потому что людям не предоставлена такая роскошь.

Я довольствовалась знаниями о том, что проведу оставшуюся часть своих лет в пекарне. Мне даже не приходило в голову, что когда-нибудь Иккона не будет поблизости, чтобы быть моим опекуном. Что пекарня не всегда будет моим домом.

Но работа с Эйин открыла глаза на возможности, на опасную надежду, что я, наконец, нашла что-то, в чём я хороша. Особенно, когда Эйин восхваляет самые крошечные достижения, которые я делаю, и провозглашает меня «прирождённой».

— Обучившись ты можешь стать отличным медиком, — говорит она, с искренним волнением в глазах. Её комплимент подобен солнцу и воде, вместе взятых, а я — умирающее растение, обретающее новую жизнь, когда это пропитывает меня. Я снова теряю присутствие духа, когда она добавляет тихим голосом: — Но я не могу обучать, если тебя здесь не будет. Не передумала?

Решимость пошатнулась, но качаю головой.

— Нет.

Когда наступает комендантский час, то Эйин говорит мне остаться на одной из коек в лазарете.

Время, кажется, ползло, когда я лежала без сна, ожидая её. Всякий раз, закрывая глаза, всё, что я вижу, это лицо Терона, искривлённое от ярости, когда он поймёт, что меня нет.

Ему всё равно. Он уже отверг меня, даже не угрожал мне относительно побега, когда я ушла этим утром. Насколько мне известно, я больше не существую для него.

Эта мысль причиняет мне боли больше, чем следовало, так что я сделаю всё возможное, чтобы забыть о нём.

В конце концов, Эйин приходит ко мне.

— Вот, — говорит она, вручая мне сумку, похожую на ту, которая была у меня до того, как я приехала сюда. — Тут кое-какая еда, её должно хватить на некоторое время.

Андрак ужасающе молчит, когда она торопит меня вперёд. Моё сердце глухо стучит в груди, несомненно, мы будем обнаружены. Часть меня питает недоверие к Эйин, но я сосредоточена на том, чтобы поспевать за её быстрым шагом.

В конце одного мрачного коридора Эйин прижимает руку к тому, что я предполагаю — сплошная стена. Но она ускользает, раскрывая пещеру абсолютной тьмы.

— Этот туннель ведёт мимо стен Андрака к аллее в городе. В сумке есть голографическая карта, чтобы ты не потерялась.

Она закрывает глаза и протягивает руку. В её ладонях формируется цветение золотого света в форме шара. Это сафур . Частицы энергии Эйин превращаются в светлое и слабое тепло.

Иккон делал их для меня, когда я была ребёнком, чтобы развлечь меня. Я не знала, что неменяющиеся андрасари тоже могут их создавать.

Золотой свет сафура сияет на её лице, когда она показывает, чтобы я взяла его.

— Тебе нужно идти сейчас, прежде чем он умрёт, — говорит она, указывая на сафур .

— В туннелях очень темно.

Я смотрю в зияющую черноту. Она пугает, но это мой побег. Тогда я снова встречаюсь взглядом с Эйин.

— Почему ты помогаешь мне?

Она указывает на свою щеку, где шрам скрыт волосами.

— Афат сделал это. Я назвала его жестоким за убийства и порабощения людей, когда всё это началось, и он ударил меня изменёнными пальцами. Терон пытался его убить, и ему это почти удалось, несмотря на то, что был так молод. — Она улыбнулась, как будто это было нежное воспоминание, когда на самом деле угнетающе. — Но я умоляла его не делать этого, потому что Афат был нашей единственной семьёй после смерти наших родителей. Афат продолжал убивать и порабощать ещё больше людей. Итак, ты видишь, что страдания людей всецело лежат на моих плечах. Если бы я дала Терону закончить работу — Афат был бы мёртв, а Терон был бы Конай сегодня.

— Это всё равно не изменило бы судьбы людей. Терон ненавидит всех нас.

— Кроме одного. — Она улыбнулась. — Иногда это всё, что нужно. Только один, чтобы изменить судьбу многих.

Глава 18. Терон

Прошлой ночью, когда я дремал в своём кабинете, в строенном маячке в ошейнике

Силы, сработал сигнал тревоги в моём имплантате. Она вышла за пределы Андрака.