Светлана Багдерина - Велик

Привыкшие ко мраку глаза, застигнутые врасплох, сощурились, слезясь, и открылись только когда трое матросов спустились по трапу и остановились рядом.

- Я требую встречи с капитаном! - сурово проговорил атлан, загораживаясь руками от света фонаря, кажущегося нестерпимо ярким, словно солнце.

Конечно, будь на нем одежды хотя бы раз в пять больше и чистотой раз в сто выше, а грязи раз в столько раз же меньше, а еще побриться бы, и встать, гордо выпрямившись и сложив руки на груди, а не пытаясь пристроить их поудобнее в кандалах - и заявление его прозвучало бы гораздо внушительней, и Анчар это понимал...

И поэтому не ожидал услышать моментального согласия.

- Сейчас капитан встретится, - мирно кивнул в ответ моряк с лампой - и ткнул пальцем в Оламайд. - Только с ней.

По его сигналу двое других подняли торговку на ноги. Один из матросов - пониже ростом - выудил из кармана штанов ключ, открыл ее кандалы и мотнул головой к далекому квадрату дневного света:

- Пошли.

- Куда? - испуганно попятилась матрона. - Анчар?.. Куда они меня ведут? Я не хочу!..

- К капитану ведем. Сами просили же, - старший обнажил в улыбке кривые зубы. - А не пойдешь - потащим. Ну?

Невысокий сунул ключ обратно и схватил пленницу за руку. Его товарищ - за другую.

- Клешни уберите, вы, крокодилы! - гневно дернула локтями Оламайд. - Я - замужняя женщина! И сама к вашему капитану дойду, если ему так надо, и скажу ему всё, что про него думаю, и про его отца, и про его мать, и про его братьев и сестер, если они у него есть, хотя как не быть, потому что такие дети каракатицы, как он, по одному из икринок не вылупляются, и все племя ихнее акулье, и как ему стыд глаза не выел до сих пор и печенки не повыворачивал наизнаночку, и...

Чародей поморщился было в невольном сочувствии капитану, но тут же отогнал жалость: так ему и надо. Сам заточил - сам пусть теперь ее и слушает. А у него сейчас найдется другое дело.

Он откинулся на штабель мрамора, расслабился и впился взглядом в нужную ему точку, пока свет - хоть и слабый - гостевал в их темнице...

Ослепительное сияние ударило в глаза Оламайд. Она зажмурилась, отвернулась, закрыла лицо руками, оступилась, покачнулась...

Через последние несколько ступенек трапа она вознеслась на руках матросов и сразу же была низвергнута на палубу.

Сзади с почти оглушительным грохотом захлопнулся люк.

С едва ли не менее оглушительным стуком лоб ее встретился с горячими гладкими досками. Посыпавшиеся из глаз искры закружились, меняя местами верх и низ, на минуту затмили свет солнца, а когда осветительный и пространственный статус-кво был восстановлен, оказалось, что действие вокруг нее уже разворачивалось вовсю.

Приоткрывшиеся в крошечную щелочку глаза сообщили, что перед ее носом стоит пара крокодиловых сапог, прикрытых длинным подолом малинового шелка, вышитым по краю странными черно-желтыми узорами. Но не успела она подумать, что нормальная женщина в такую жару должна ходить если не босиком, то в полотняных туфлях, а черное на малиновом видно плохо, особенно в сочетании с мутно-желтым, и лучше было бы его заменить на синее, и желтое сделать поярче, а зеленая кожа обуви так и вовсе не сочетается с цветом юбки, как нервный мужской голос проговорил:

- Начинаем. Они уже близко.

Мужчина в юбке?..

- Кто это? - решив отложить консультацию по вопросам имиджа, шатко приподнялась на локтях торговка.

Но обладатель сапог, похоже, не только не умел правильно одеваться, но и вежливо себя вести, так как ответа она не получила, а вместо этого морской бриз внезапно наполнился удушливым запахом горелых перьев и мешаниной из резких бессвязных звуков.

- Что у вас там такое? Чайка в сигнальный огонь упала? - она подняла голову, но не успела ничего разглядеть, потому что в глаза ей тут же посыпался разноцветный порошок с запахом мяты, а в лицо и на шею брызнули капли апельсинового сока.

- Да что я вам - тунец перед жаркой?! И оглохли вы там все, что ли?! Я спрашиваю, что за ерунда тут происходит!

Оламайд возмущенно принялась тереть глаза, одновременно пытаясь встать, чтобы лицом к лицу на пальцах и неоднократно объяснить самовлюбленному мужлану в малиновом балахоне, как надо себя вести, когда с тобой разговаривают почтенные рыботорговки, но тут внезапный порыв ветра ударил волной галере в скулу - и палуба метнулась из-под ног. Матрона, не успев разогнуться, взмахнула руками и головой вперед повалилась туда, куда ее стапятидесятикилограммовую фигуру послали законы физики.

То есть на пижона в малиновом наряде - и за борт.

Молотя руками по воде, Оламайд вынырнула из бирюзовой толщи воды, хватанула воздух ртом, и тут же исторгла его обратно в истошном крике: 'Помогите!!!..'

Справа, метрах в трех от нее, волна разорвалась, и на поверхность, отплевываясь и хрипя, выскочила голова с залысинами, сопровождаемая плечами и руками в малиновом шелке.

На палубе тут же завопили, забегали, и в воду полетели веревки.

- Хватайте!

- Держитесь!

- Они уже близко!

Оламайд, забыв тонуть, потянулась к ближайшей веревке - но та моментально взвилась вверх.

- Болван!!! - отплевываясь, прокричала она. - Куда?!

- Быстрее!!!

- Спасайте жреца!!!

- Да как его спасешь, капитан?!

- Прыгай!

- Я не умею плавать!

- Заодно научишься!

- А пока я буду учиться, кто будет жреца спасать?

- Фахак тебе в мерлузу, каранкс облезлый!

- И вовсе я не облезлый...

- Плывут, плывут!!!.. - голоса наверху зазвенели на грани истерики.

- Кто?!.. - впервые осознав, что все происходящее - нечто большее, чем недоразумение и незапланированные водные процедуры, матрона панически оглянулась на море, но волны, малозаметные с высокого борта галеры, здесь, внизу застили всё, кроме зазубренных скал вдалеке.

- Они уже рядом!!!

Грань сломалась, и годовые запасы истерики посыпались на головы утопающих - вместе с новыми веревками:

- Хватайтесь, святейшество!!!

- Ловитесь!

- Ловись, святейшество, большое и маленькое...

- Каранкс плешивый!!!

- То-то же...

- Вот они!!!..

Накативший вал приподнял Оламайд на несколько секунд - и она впервые увидела два буруна, несущиеся к кораблю со скоростью голодной акулы. Матрона охнула, всплеснула руками, захлебнулась, закашлялась соленой горечью и ушла на несколько секунд под воду.

Подстегнутый ужасом, человек в малиновом неистово заколотил руками по воде, поднимая фонтаны брызг - но не двигаясь с места. Попутная волна, точно сжалившись, подхватила его, шмякнула о борт, увешанный веревками как мастерская хорошего паука, и жрец - инстинктивно или рассчитав - мертвой хваткой вцепился в ближайшую. Матросы наверху рванули, и тут вода за его спиной вскипела, и из нее выпрыгнуло сине-красное чудовище, похожее на всех акул вместе взятых - и еще на полтора десятка монстров, науке не известных. Жрец взвизгнул, поджимая ноги - и чудище тенью прошло понизу и плюхнулось в воду, унося с собой зеленый сапог крокодильей кожи.