Александра Монир - Подозрение

И тут меня поражает догадка, бросающаяся в глаза, как порывы ветра внутри Лабиринта. Если леди Беатрис оставила кольцо для своей преемницы… ей нужно подтверждение, чтобы знать наверняка, что это именно тот человек.

Я развожу руки в стороны, дотрагиваясь ладонями до стен живой изгороди, как тогда с Себастьяном. И изгородь снова меняет цвет, становясь от моего прикосновения ярко-фиолетовой. Но в этот раз ещё и земля под ногами начинает переливаться неземным желтым сиянием. У меня перехватывает дыхание. Светящаяся тропа бежит вперёд… словно указывая мне путь.

Не отрывая рук от стен, я бегу всё быстрее, следуя всем изгибам и поворотам мерцающей дорожки. И наконец попадаю в незнакомый закоулок Лабиринта, заросший гортензиями, единственными цветами, которые я здесь увидела. В памяти сразу всплывают папины слова:

«… помни о гортензиях. Когда увидишь их, знай, что ты близко».

У меня захватывает дух. Это, наверное, и есть центр Лабиринта.

Я прикасаюсь к гортензиям и чувствую покалывание в пальцах. Почва под цветником начинает дрожать, и я с замиранием сердца наблюдаю, как из-под земли что-то пробивается. Водный камень?

Я стою как вкопанная. Это, несомненно, то самое кольцо из моих снов, кольцо, с которым леди Беатрис изображена на старом портрете — вытянутый остроконечный бриллиант в старинной серебряной оправе. Водный камень просто необыкновенный, и я смотрю на него одновременно со страхом и благоговением. Что ж, обратной дороги нет. Я надеваю кольцо на безымянный палец.

Земля под ногами начинает ходить ходуном. Я с криком цепляюсь за живую изгородь и сразу же в страхе отпрыгиваю, потому что фиолетовые стебли, вырастая всё выше и выше, сплетаются в купол прямо у меня над головой.

— Помогите, — кричу я, хотя и понимаю, что это бесполезно. Я в ловушке, и никто меня не услышит.

Листва начинает шелестеть… и в этом шелесте я слышу перешептывание, в котором различается единственное слово.

«Имоджен».

Я вздрагиваю.

— Леди Беатрис?

Ответа нет, только порывы ветра становятся сильнее.

— Что происходит?

Вслушавшись в гул приглушённых голосов, мне наконец удаётся разобрать слова.

«Ты в Шепчущей Галерее. Ты не увидишь меня, потому что я по другую сторону. Но можешь услышать».

Мороз по коже. Я в ужасе смотрю на купол, сплетенный над головой. Это что-то немыслимое. Страшный сон, ставший реальностью. Я истинная преемница леди Беатрис; я элементаль. И теперь у меня есть водный камень.

«С водным камнем на теле приложи руку к земле, и получишь все ответы» . Вспомнив эти слова, я поднимаю глаза на купол над головой и дрожащим голосом спрашиваю:

— Почему я здесь? Что произошло с Люсией на самом деле?

Шёпот стихает, но, надев кольцо, я понимаю, что нужно делать. Я, как магнит, прижимаюсь к живой изгороди, касаясь водным камнем фиолетовых стеблей.

На стене из растений начинают танцевать тени. Отпрянув назад, я едва сдерживаю крик. Тени принимают чёткие очертания, и передо мной как будто разыгрывается жуткое кукольное представление.

Я вижу силуэты двух девочек, идущих бок о бок. Вдруг девочка слева останавливается, подступает к девочке справа. И обходит её. Они переходят на сторону друг друга. Меняются местами.

Я наблюдаю, нахмурив брови. Неужели это мы с Люсией?

Затем к ним присоединяется тень третьей девочки, размерами чуть побольше. Её рука сжимается на запястье одной из девочек, полностью его закрывая. Из-за стен Лабиринта доносится пение, знакомое и одновременно наводящее ужас.

«Я знаю, что путь мой извилист и крут. Пусть тёмные тучи по небу плывут…»

Пение резко прерывает голос… двенадцатилетней Люсии, доносящийся из ниоткуда, но такой отчётливый, словно гремит из динамика. Она произносит фразу из того далёкого дня в Тенистом Саду.

«Откуда взялся этот цветок? Здесь какой-то подвох?»

Вдруг по Лабиринту эхом разносится мой собственный голос, и я подпрыгиваю от неожиданности… потому что не произносила ни слова. Это фраза, которую я сказала вчера.

«С каких это пор ученики школ-пансионов берут с собой в сопровождение домоправительниц и горничных? Странно это, согласитесь? И почему я об этом ни сном ни духом?»

Затем раздаётся третий голос, повторяющий фразу, которой Мэйси тогда мне ответила.

«Здесь какой-то подвох?»

Она повторила ту же фразу, что и Люсия. Но дело не только в этом. Когда я услышала её, произнесенную двумя голосами, что-то меня насторожило.

«Здесь какой-то подвох?»

Во всём этом есть какой-то подвох?

Вдруг у меня перехватывает дыхание от неожиданной догадки.

Наконец я поняла, почему миссис Малгрейв одержима Люсией и безразлична к собственной дочери. Поняла, почему Люсия из рассказов Себастьяна так отличается от кузины, которую я знала, и которая меня любила. Я поняла, что не давало мне покоя; поняла, почему не могла собрать все события в целостную картину.

Произошло нечто уму непостижимое, и теперь я знаю что.

Потрясённая своим открытием, я бегу обратно в дом, судорожно хватая ртом воздух. Войдя в Мраморный Зал, немного сбавляю темп, вымученно улыбаюсь горничным и вообще изо всех сил стараюсь вести себя как обычно. Словно мир, который я знала, не перевернулся только что на 180 градусов.

Затем взбегаю по лестнице, оглядываясь по сторонам. И замираю. Песня, которую я слышала в Лабиринте… песня Люсии… доносится из моей спальни.

Что она там забыла? Там же Зои спит. Я подбегаю к двери и распахиваю её настежь.

Зои нигде не видно. Мэйси спиной ко мне заправляет мою кровать, напевая себе под нос.

— Где она?

Мэйси оборачивается.

— Добрый день, ваша светлость. Где кто?

— Зои, — я пытаюсь сохранять спокойствие, — она спала здесь, когда я уходила.

— Когда я вошла, комната была пуста, ваша светлость. Наверное, она спустилась вниз, осмотреться. Я спрошу у матери…

— Я знаю, что она тебе не мать, — сходу выкладываю я, — вы обе мне врали… врали всем… всё это время.

Она бледнеет на глазах и произносит, запинаясь:

— Я… я не понимаю, о чём вы говорите.

Застав «Мэйси» врасплох, я хватаю её за руку и расстёгиваю ремешок наручных часов.

— Нет! — кричит она, пытаясь высвободиться и прикрывая рукой запястье. Но я сильнее. Я срываю часы, они падают на пол. И на внутренней стороне запястья я вижу родимое пятно Люсии вытянутой формы.

— Люсия , — голос дрожит, перед глазами всё плывёт, и моё поразительное, невообразимое открытие всё больше подтверждается: моя сестра жива-здорова и сейчас смотрит прямо мне в глаза, — Мэйси Малгрейв — вот кто умер. Не ты.

— Нет, — всхлипывает она, — вы сумасшедшая. Люсия умерла. Я Мэйси !