Ульяна Соболева - Легенды о проклятых. Обреченные.

Рывком привлек к себе на грудь.

— Хитрая, какая же ты хитрая. Маалан. Бить противника его же оружием…больно бить. В самое сердце.

— Я найду твою сестру, Рейн, и мы вытащим тебя отсюда".

В эту секунду на меня набросились сзади, и горло обожгла ледяная сталь кинжала.

— Где наш велиар? Ты кто? Лассарка? Отвечай.

Замерев от страха и от понимания, что одно неверное движение — и мне резанут глотку, не задумываясь.

— Я должна поговорить с Далией лично. У меня послание от Рейна.

Удар по коленях сзади, и я уже в снегу, смотрю, как он искрится в тусклом свете месяца, и вижу тень мужчины с топором в руке и луком за спиной.

— Рейн дас Даал. Прикуси язык, сучка лассарская, прежде чем называть нашего Повелителя по имени.

— Кончай ее, да и все. Шлюха какая-то.

Дернул за плечо и толкнул глубже в снег.

— Я кончу в нее. Потом придушу и закопаю в снегу. Оттопырь попку, шлюшка. Сейчас ты узнаешь, что такое валлассарские члены.

Выдохнула, прикусив губу. Ублюдки. Почему всегда и все так сложно.

— Не люблю сзади. Смотреть тебе в глаза хочу, валлассар, когда сравнивать буду.

Раздалось довольное ржание двух идиотов. Один из них рывком развернул меня к себе лицом, и это была самая страшная ошибка в его жизни. Потому что уже через секунду я воткнула пальцы ему в глаза, и они дымились и горели, а он орал, как резаный кабан на скотобойне, пока его товарищ стоял рядом, оцепеневший от дикого ужаса.

— Лишится глаз не самое страшное, валлассар. Страшно лишиться души.

Я отобрала у него кинжал и ткнула острием в его яремную вену, прихватив за волосы и оттянув голову тупого похотливого ублюдка назад. Порыв ветра сдернул с моей головы капюшон, и глаза второго разбойника расширились еще больше.

— Шеааааана. О, Гела.

— Веди меня к своей десе, валлассар, иначе и ты останешься без глаз.

А у самой по спине мурашки ужаса и ненависти к мразям за то, что время мое воруют. Драгоценное время на вес красного золота. Пнула слепого скулящего рыжего идиота между лопатками.

— Что еще тебе сжечь, а? Выбирай. Может быть, ухо? А может, твой член валлассарский? Великое чудо объединенных королевств?

— Отведи ее… отведи к Дали, пусть она убьет суку эту, пусть выколет ей за меня глаза.

Он так уверено это сказал, что у меня пробежал холодок по коже.

— Веди. Иначе я его изуродую. Клянусь.

Мы пробирались через самую чащу между густо растущими стволами елей, и тот, что шел впереди, вел под узцы моего коня.

— Шевелись, валлассар. Времени мало. Твоего велиара казнят на рассвете. И если Далия дес Даал узнает о том, что в этом виновен ты, то я даже дважды не стану отгадывать, кому из нас первому она выколет глаза.

Внезапно конь заржал и встал на дыбы. А мы замерли. Тот, что шел впереди, выдернул топор из-за пояса.

— Он что-то учуял. Тише, милый, тише.

Позже учуяли и мы все — вонь. Медвежье сало и еще какая-то дрянь, которой вняли баорды.

— Тшшшш. Мы не знаем, сколько их и как далеко они от нас. Конь чует исходящий от них запах мертвечины.

Вдалеке послышался вопль мужским голосом и детский плач, от которого мороз побежал по коже.

— Они далеко. Нас не слышат и не чуют. Они кого-то загоняют к своим берлогам.

— Значит, вперед. Хватит стоять.

Снова послышался младенческий плач, что-то внутри тоскливо сжалось с такой силой, что мне вдруг стало не по себе.

— Там младенец.

— И что? Может, они его уже жрут по частям. Мы не поможем. Но ты можешь попробовать сама. Давай вали, сука.

— Заткнись, — сильнее впилась кинжалом ему в горло, — я засуну пальцы тебе в рот через сожженные губы и выжгу твой язык и твою глотку.

Теперь мы пробирались еще осторожней и еще тише, пока вдруг не раздался странный свист, и со всех сторон не высыпали люди в меховых жилетах, вооруженные до зубов. Меня тут же сбили с ног и скрутили мне руки.

— Убейте тварь. Уничтожьте сукуууууу. Она меня без глаза оставила.

Он подошел ко мне и изо всех сил ударил меня кулаком в живот, заставив согнуться пополам от боли, а потом по лицу, да так, что кровь тут же брызнула в рот из разбитой губы, и я упала на колени, вздрогнув от еще одного удара по животу.

— Сейчас мы пустим тебя по кругу.

— Прекратить. Прекратить. Мать твою.

Женский голос ударил по вискам волной. Зычный и хрипловатый, словно сорванный когда-то.

Меня рывком подняли на ноги, и я, вскинув голову, встретилась с синими глазами сестры Рейна, а она дернулась всем телом, когда посмотрела мне в лицо. Красивое лицо, изрезанное с одной стороны шрамами, искривила ухмылка.

— За смертью пришла, Одейя дес Вийяр? Велиария-самоубийца?

— Брата твоего казнят на рассвете. Маагар отдал приказ.

Побледнела мгновенно. Все краски с лица пропали, и рука тут же взметнулась к кинжалу. Еще мгновение, и лезвие впилось мне в грудь.

— Лжешь, шеана проклятая. Я — не Рейн. Мне не так-то просто запудрить мозги.

А в глазах бездна ужаса и паники расплескивается вместе с ненавистью ко мне.

— Повесят. Как безродного. Меньше двух часов осталось. Если ты войдешь в цитадель со всей армией, у него появится шанс.

— Лжешь, сука. Мой брат не дал бы себя схватить.

Сжала пятерней мои скулы до боли.

— Дал бы…из-за меня.

Наши взгляды скрестились.

— Зачем мне лгать? Зачем идти к тебе?

— Ты не просто лассарская сучка, ты воин и стратег. Да, я знаю о тебе все. И не только от него. Ты могла все рассчитать. Уничтожить наше войско.

Я схватила ее за запястье и прижала к своей груди сильнее.

— Ты можешь отдать приказ убить меня прямо здесь.

— Это было бы слишком просто для такой шлюхи, как ты. Пожалуй, единственный раз в жизни я бы сделала исключение и разрешила своим мальчикам пустить тебя по кругу. Я бы даже насладилась этим зрелищем.

Наклонилась к моему уху.

— Думаешь, я благородна, велиария? Думаешь, я не поступлю с тобой так? Лассары насиловали меня рукоятями своих мечей, раскаленными на огне, чтобы оставить внутри меня клеймо вашей вонючей расы. Когда я смотрю на тебя, мне хочется выжечь клеймо во всех отверстиях твоего тела за все, что произошло с моей семьей из-за тебя, дрянь. Из-за тебя погибли мои мать и отец, а меня продали твоим сородичам.

Несмотря на то, что в ее словах клокотала ненависть, в них так же, клокотала и боль. Я ее ощутила собственной кожей.

— Чтоб ты поняла, что значит терять, сука. Чтоб ты выла от боли. Чтоб хотя бы физически познала все ее грани.

И я схватила ее за запястье, и, когда она дернулась, я сжала ее руку сильнее, видя, как психопатка так же, как и ее брат, и не думает одернуть руку.

— Я выла от нее. Выла каждый день моей жизни, когда ко мне не могли прикоснуться самые близкие люди. Выла, когда смотрела на себя в зеркало и видела цвет волос, за который отправляют на костер. Тебе ли не знать, что людям плевать, кто ты, если ты хоть чем-то отличаешься физически от них — они беспощадны.