Кэтин Бэрнас - Элизабетта

Император Байер неспешными шагами с мрачным видом обходил помещение еще вчера бывшее Нефритовым залом, а теперь напоминавшее поле сражения на Пелегрино во времена Древних зверей. «Если они сейчас же не заснут, то превратят мой корабль в кучу металлолома, разберут по винтикам», — горячился Байер. — «Кто меня дернул пригласить Ранеров? Если Императорский Совет еще раз предложит мне их кандидатуры на какое-либо торжество, отправлю их в утилизатор. Жуткая свадьба! А как там Элизабетта?»

Дерра лежала в кровати. Шум ее не беспокоил. Она только начала отходить от наркотика. Его действие медленно выходило из ее тела, оставляя крупные темные пятна в глазах, которые расплывались маленькими лужицами и постепенно исчезали. Небытие растворялось в ночи. На смену ему приходили стыд, негодование, беспомощность. Элизабетта лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, будто бы искала там ответ на свои страдания. Рядом спал Васи — ее муж. Она мало, что помнила о сегодняшней ночи. Стараниями Ани, дерра отключилась от реальности сразу же после церемонии колчевания, за что была очень ей благодарна. «Одна Ани у меня осталась. Только она меня не бросила», — эхом пронеслось в ее затуманенном мозгу.

Память начинала постепенно возвращаться к ней. Сбивчиво Элизабетта попыталась воссоздать события ночи, но у нее закружилась голова. Память играла с ней в прятки, оставляя за собой шлейф обрывочных картинок. «Управитель церемонии что-то говорил, потом была энергомолитва, затем Вершитель взял с нее клятву быть женой Васи», — вспоминала дерра. — «А я согласилась? Да, кажется, я сказала: „Да“. После этого мне поменяли фату. Укол Ани. Темнота. Тишина». — Элизабетта облегченно вздохнула, но потом все же напрягла остатки своей памяти. — «Брачная комната. Опять темнота; лишь ощущение, что меня раздевают. Васи, наверное, понял, что я ничего не соображала. А может, ничего и не понял. Теперь это не важно. Ничего не важно… Платье безнадежно испорчено». — Элизабетта истерично хохотнула, а на глазах у нее навернулись слезы. — «Васи молчал. Да, я бы запомнила, если бы он что-то сказал. Он выполнил свой долг в полной тишине». Сознание больно кольнуло ее сердце, как раскаленная булавка. Ненависть к себе стала медленно просыпаться. Элизабетта зажмурилась.

Слезы брызнули из глаз сами собой. В этот момент она чувствовала себя предательницей, грязной, разбитой, несчастной. Ей захотелось как можно скорее вымыться. Как бы пригодился сейчас укол Ани! Постепенно в ее сознании просыпались самые низменные желания. Где-то далеко в затерянном уголке души скулил и выл, просясь на свободу, Древний зверь. «Васи рядом, спит, беспомощный», — шептал ей кто-то на ухо. — «Мне стоит лишь сомкнуть руки на его горле, и Госпожа Смерть примет зана в свои объятия. Но как объяснить его смерть?»

В животе дерры сильно запротестовал малыш и больно щипнул ее. Элизабетта мгновенно отбросила приятную мысль и сосредоточилась на ребенке. «Нет, мне надо позаботиться о моем малыше», — подал свой голос ее разум. — «Он должен жить. Мой ребенок ни в чем не виноват. Живи Васи, и благодари моего малыша за это».

Ближе к утру Элизабетта забылась тревожным сном. Остаток ночи ее терзали скомканные видения; один кошмар сменял другой. Перед ней снова стояла Гарель и укоризненно качала головой, будто говоря «я же тебя предупреждала». Она протягивала к дерре свои лапы, обнимала ее и тянула к себе. Но тут поднимался сильный ветер и разрывал объятия.

Когда Элизабетта проснулась, ее новоиспеченного мужа уже не было рядом. Он ушел; как будто его никогда здесь и не было. О его ночном присутствии свидетельствовала лишь вмятина на постели. «Я действительно вышла замуж», — обнаружила дерра. — «Это не было сном. Я осквернила себя. Теперь уже поздно что-то делать. Надо жить, жить ради ребенка». Элизабетта вздохнула и снова нырнула в сон. На этот раз кошмаров не было; не было ничего, что она могла бы помнить.

Около полудня ее разбудила Ани. Хранительница сидела рядом с ней на кровати и всматривалась в лицо свое подопечной.

— Вставай, Элизабетта, — сказала Ани. Она позволила себе чувства и провела рукой по ее волосам.

— Я не хочу, — отозвалась дерра. — Мне бы сейчас уснуть и никогда не просыпаться. Помнишь, я рассказывала тебе про Гарель. Сегодня я видела ее во сне. Она снова звала меня.

— Это был всего лишь сон, — нервно отмахнулась хранительница. Она поднялась с кровати и, сложив руки на груди, стала расхаживать по комнате. — Ты должна встать. Сегодня мы уезжаем на «Перемирие». Твой муж уже распорядился упаковать все необходимые вещи.

— Он, что, всегда будет мне приказывать что делать? — Элизабетта рывком поднялась на постели. В ее глазах загорелись грозные огоньки, не предвещающие ничего хорошего. — Почему именно сегодня? Почему он даже не спросил меня?

— Тебе нужно сражаться за свое «место под солнцем», — объяснила женщина. — Пока ты этого не сделаешь, он будет помыкать тобой. Но разве ты хочешь остаться на этом корабле хоть цикл?

— Ты подбиваешь меня на восстание?

— Нет, я учу тебя жизни. Женщина — это существо, которое намного сильнее, чем кажется на первый взгляд мужчинам. Нас с рождения учат подчиняться и безропотно принимать свою судьбу, потому что знают нашу власть и возможности. Забудь все, чему тебя учили, и прими свою власть. Вспомни, что тебя назвали в честь могущественной правительницы Древних зверей. У них был матриархат.

— Когда мы уезжаем?

— Вот это другой разговор, достойный дерры. Через пять часов. Поэтому тебе надо поторопиться, чтобы дать указания паковать те вещи, которые ты с собой возьмешь.

— А ты-то, собралась?

— Еще со вчерашнего вечера. Мне нечего было делать ночью.

— Оперативно.

— Спасибо. Как всегда.

Элизабетте ничего не оставалось, как заставить себя встать с постели. В голове все еще проплывали невероятные картинки. Дерра зажмурила глаза и приказала себе проснуться. Ей надо было собраться в долгий путь на «Перемирие» — в ее новый дом. Впереди была неизвестность, темнота. Дерра уже сделала шаг в пустоту, когда согласилась на этот брак; оставалось сделать второй. «Если Ани в меня верит, значит, я действительно на кое-что способна», — приободрилась Элизабетта. — «Да, я буду властвовать. Как та самая правительница. Ах, Васи, как бы тебе не пожалеть об этом браке! Во всяком случае, я сделаю все, чтобы это произошло».

Элизабетта с тоской смотрела на «Амертат», от которого она теперь удалялась все дальше и дальше. Из иллюминатора он казался жемчужной бусиной, по ошибке выпавшей из ожерелья дерры. Теперь она летела на «Перемирие», к своему новому дому, к своей новой жизни. В какой-то момент ей показалось, что Шакори взорвался. Все стало белым и горячим. Казалось, все ее тело кричало от невидимой боли. Нет, она стала почти осязаема.