Карина Демина - Моя свекровь и другие животные [litres с оптимизированной обложкой]

Он представил, как вытянется желеобразная физия главного нанимателя, когда он увидит собственное имя в новостях. А то, что новости эти разлетятся по Сети мгновенно, айварх не сомневался. Он прикрыл глаза. Вот оно, непередаваемое ощущение близкого триумфа.

И гнев отступает.

И лекарства не нужны. Помнится, он скормил их последнему мозголому, тому самому, важному ленивому типу, найденному матушкой. Подавление внутренней агрессии и психокоррекция. Интересно, тот уже перестал пускать пузыри?

Надо было добивать.

Но тогда он был молод и многого не осознавал. К примеру того, что нельзя позволять другим существам управлять собой.

И эти…

– Ты, – он ткнул пальцем в ближайшую самку, которая и не подумала дрожать. – Сюда иди.

Подчинилась она без возражений.

Даже жаль. Он готов был послать импульс на ошейники, чтоб напомнить, кто здесь хозяин, но позже… Пока он играет в справедливость.

Играть вообще очень интересно.

Особенно в справедливость.

– Пойдешь впереди, и вы трое.

Штурмовики скользнули в темное жерло хода.

Безмозглые, но исполнительные.

С базы придется уходить, но у него было куда. Главное, прихватить все нужное, а покупатели всегда найдутся.

– Идете впереди. И без шуток.

Импульс он все-таки послал, заставив круонок скрючиться от боли.

А старую стерву, которая думает, что она умнее Шанаара, надо было тут оставить или вообще в поместье. А на базе поговорили бы… Было бы интересно посмотреть, как она вымаливает скорую смерть. Говорят, круоны – крепкие ребята, но так говорили про многих. Пока никто не продержался дольше суток.

– Вперед, – он развернул панели локатора. – И смотрите, нянчиться я не собираюсь.

Голос тонул в стенах.

Этот храм, пожалуй, отличался от предыдущего.

Он был жив.

Спал, но готов был проснуться, потревоженный чужаками. Он взирал на них с толикой недоумения: как вышло, что эти существа оказались здесь и не спешат убираться? Скоро храм окончательно очнется, и тогда…

Страх был непривычной эмоцией.

И айварх сделал единственное, что умел, – пнул пленницу.

Полегчало.

– Шевелись, кахара тупорылая.

Матушка вечно поджимала губы, когда Шанаар выражался. А он не виноват, что эмоций всегда было слишком много. Ему бы творцом стать… Он рисовал картины, но их не понимали.

Смеялись.

И смех снова звучал в ушах.

Иллюзия.

Тот, первый храм встретил расколотыми стенами и стертыми плитами. Провалами в полу. Обрушенными колоннами.

Останками разрушенного корабля, с которого получилось снять пару узлов.

Окаменевшими лежаками.

Костями. Их пришлось вырезать, долго и муторно. А главное, оказалось, что все его старания были напрочь лишены смысла – ДНК выделить не удалось.

Сейчас все иначе.

Ощущение чьего-то присутствия и острое желание вернуться. Сесть в челнок и бежать. Пока еще есть возможность бежать.

Ну уж нет. Айварх набрал на панели команду, и сверхтонкая игла пробила кожу, впрыскивая в кровь дозу кирраха. Тепло пробежало по телу, мышцы привычно дернуло судорогой, а потом стало хорошо.

Страх?

Не было страха, зато появилось желание кого-нибудь убить.

Потом.

Позже.

Он научился контролировать свои желания. Отчасти. И предвкушение будущей крови грело душу не хуже, чем сама эта кровь.

– Эй, адмирал! – Он дернул девицу к себе. – Ты тут? Конечно тут. Где тебе еще быть? Выходи, не прячься! – Его голос, усиленный динамиками, разнесся по коридорам, окончательно лишая храм иллюзии покоя. – Давай в зале встретимся? Или я убью эту красавицу…

Девица не дернулась.

И не завизжала.

Неужели полагает, будто угроза пуста? Ничего. Убивать можно по-разному, а Шанаар постарается, чтобы смерть эта была долгой и мучительной.

– Вперед, – он толкнул девицу, и та послушно зашагала.

Отвратительно.

В покорных жертвах нет удовольствия. Хотя скоро эта покорность исчезнет, как исчез левый штурмовик. Споткнулся и мешком осел на землю. Он еще, кажется, дергался, когда длинная змееобразная тварь забралась ему на грудь, но…

Слабые уйдут.

И чем больше уйдет, тем лучше. Сокровищ не хватит на всех. И штурмовики – это изначально мясо. Других не берут. Второй попытался стряхнуть с рукава мелкую цепкую тварь.

Следовало использовать газ, какой-нибудь тяжелый, из запрещенных.

Он переступил через тело.

И активировал верхний слой полимерной брони. Вовремя. Полупрозрачная тварь скатилась с рукава. И вторая. Отлично.

Работает.

Или продать находки?

Нет. Или он, или его… Тут и думать нечего, никто не позволит проходимцу владеть артефактами Древних. А потому…

Айварх остановился и, развернув панель, набрал команду.

Неважно, что произойдет дальше, искин загрузит материалы в Сеть. Это славно. Шанаар расхохотался. Весело…

Будет очень весело.

Он дернул пленницу на себя и, сдавив шею двумя пальцами, произнес:

– Поиграем, девочка?

Город пел.

Нкрума слышал его голос, такой знакомый, такой родной. И песня эта, песками созданная, звучала в крови.

Было.

Давно.

Сотни и сотни лет назад, когда на крохотный шар, прокаленный злым солнцем, пришла вода.

Дар.

И те, кто принес этот дар, защитив и его, и планету.

Свинцовый покров облаков и капля жизни, которая получила шанс.

Они оставались здесь.

Долго?

Пожалуй.

Зачем?

Кто знает.

Эксперимент? Миссия? Не имеет значения, главное, что это место не для чужаков.

Айварх остался в первом зале. И не один. Девочка с ним была не знакома. Совсем юная, вероятно, впервые получившая дозволение покинуть стены дома, она держалась с удивительным спокойствием. А вот айварх…

Безумен.

И город видел это безумие, которому не следовало верить.

Обманет.

Здесь не стоит ждать честной схватки. У айвархов в принципе понятия о чести очень размыты, а уж этот и вовсе себя потерял.

– Эй, – айварх притянул к себе девочку и прижал к ее лицу тончайший лепесток виброножа, – скажи, я могу вырезать ей глаз? Или, быть может…

Он пустил кровь.

И девочка выдохнула. Она изо всех сил держалась, но…

– Чего ты хочешь?

Нкрума соскользнул с парапета. Под ногами захрустели камни, а на плечи посыпалась белесая пыль.

– Тебя хочу. – Айварх расплылся в улыбке, но нож не убрал. Напротив, он легонько надавил и потянул, рассекая щеку.

Призраки охотниц в коридорах.

И город ждет.

Он не станет вмешиваться. Он будет наблюдать, что и делал последние сотни лет, собирая информацию по крупицам, записывая ее на темные кристаллы, которые однажды окажутся именно там, где и должны, – в хранилище.

Нкрума отряхнулся.

– Оружие на пол, – велел айварх, пританцовывая от нетерпения. Ноздри его раздувались, а взгляд метался по пещере.