Дарья Кузнецова - Железный регент

Кстати вспомнилось вчерашнее явление моей неизменной галлюцинации, которое в кои-то веки сослужило полезную службу. Вчера я не задумался об этом, но сегодня голова была пугающе ясной, и я вспомнил, что Рина на моей памяти единственная, кто отреагировал на это видение. Может быть это как-то связано с моим удивительно ясным в это утро сознанием? Или, наоборот, чересчур помраченным?

Может, я вчера все же убил ее, и теперь разум пытается спрятаться за другими, приятными образами?

Понимая, что такими темпами можно додуматься до чего угодно, я решил пока поверить в реальность происходящего и отталкиваться именно от этой мысли. А если все это правда, то ответить на мои вопросы может только одно существо.

– Рина! – позвал я, легонько потрепал девушку за плечо. Она предприняла попытку отгородиться от меня подушкой, но я был настойчив. Отобрал подушку, потряс сильнее, окликнул громче.

Дана вздрогнула, проснулась, обернулась…

– Ой! – тихо выдохнула она. – Что ты здесь делаешь? – почему-то шепотом спросила она, прижимая к груди одеяло. Выглядела Рина бледной и заспанной, под глазами залегли глубокие тени, на щеке отпечатался край подушки. Почему-то все это вместе с ее изумлением показалось мне настолько забавным, что я не удержался от улыбки.

– Я здесь живу. А вот как сюда попала ты – уже большой вопрос.

«Реальность. Это все на самом деле», – билась в голове все более настойчивая и уверенная мысль. Хотя поверить ей по-прежнему было трудно.

Девушка испуганно огляделась, потом перевела взгляд на меня. С лица он скользнул на грудь, потом ниже, а потом дана стремительно залилась краской и поспешно отвела глаза, натянув одеяло до подбородка. Я с удовольствием понаблюдал за этими метаморфозами, и опять опустился на кровать, лег набок, подпер голову ладонью и вопросительно уставился на свою утреннюю гостью.

– Рассказывай. Что случилось, как ты здесь оказалась и почему я до сих пор с тобой разговариваю?

– То есть – разговариваешь? – пробормотала она, старательно отводя взгляд.

– Хм. Вчерашней демонстрации того, как обычно происходит мое общение с женщинами, было недостаточно? – спросил насмешливо. – Думаешь, проснувшись с обнаженной девушкой в объятьях, я бы отреагировал иначе? Так вот, сообщаю: нет, мы бы уже вернулись к прерванному занятию.

– Получается, ты – выздоровел? – Рина перевела на меня изумленный взгляд, но тут же опять отвернулась.

– Получается, да. Или все это мне кажется, – проговорил я негромко. Медленно провел кончиками пальцев по ее руке от локтя к плечу, не столько лаская, сколько наслаждаясь почти забытым ощущением легкого прикосновения к нежной женской коже.

Под моей рукой дана замерла, вновь настороженно уставилась на меня, но не отшатнулась. Удивительно, но страха в ее глазах я не видел.

– Ив, оденься, пожалуйста, – попросила она. – Ты меня смущаешь.

– Знаешь, я совсем не уверен, что хочу это делать, – ответил честно. Во мне сейчас боролись два противоречивых желания: с одной стороны, хотелось выяснить все, что знала девушка, а с другой – еще раз доказать себе, что я действительно не сплю. Второе желание было острее. – Ты не представляешь, насколько приятно мне сейчас любоваться твоей смущенной мордашкой и дразнить тебя. Страшно, что это может в любой момент закончиться. Не верится, что все взаправду. Но удержаться сложно, даже невозможно… Больше того, я сейчас задам тебе один очень глупый и неуместный вопрос. Если хочешь, вместо ответа можешь съездить мне по морде, но… Рина, можно я тебя поцелую? – негромко проговорил я, склонившись ближе.

Несколько мгновений девушка растерянно, недоверчиво таращилась на меня, а потом вдруг медленно кивнула, не отводя взгляда.

Признаться, от такого ответа я растерялся. Я не ожидал всерьез, что она действительно отвесит мне оплеуху, хотя это было бы кстати и позволило бы утвердиться в реальности происходящего не меньше поцелуя. По моим представлениям Рина должна была зажмуриться и затрясти головой. А она взяла – и согласилась. И теперь неловкость испытал уже я.

Запоздало вспомнились слова Пастушьей Свирели о том, что девушка в меня влюблена, и я почувствовал болезненный укол совести. Да, я сейчас пребывал в состоянии, близком к эйфории, и не вполне отдавал себе отчет в собственных действиях, но… вот именно сейчас это меня совсем не оправдывало.

А заодно получилось, что я сам себе отрезал путь к отступлению. Потому что передумать сейчас будет еще хуже, чем воспользоваться доверчивостью этой девочки.

«Один поцелуй. Просто для собственного успокоения. И надо срочно брать себя в руки», – решил я и склонился ближе.

Все страхи испарились мгновенно, от первого же прикосновения к теплым, живым и настоящим губам. Сначала я целовал осторожно, с трудом вспоминая, как это вообще делается, и внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям в надежде успеть отреагировать, если что-то внутри изменится. Изменилось, да. Но совсем не так, как я боялся.

Мягкие нежные губы манили обещанием удовольствия. Через несколько мгновений Рина неуверенно, робко ответила на поцелуй, ее ладонь коснулась моего плеча, скользнула по нему к шее, тонкие пальцы запутались в волосах.

Поцелуй стал глубже, увереннее, уже не таким невинным. Я обнял девушку за талию, прижимая к себе; она не сопротивлялась, послушно прильнула к моему телу. Не противилась, когда моя ладонь скользнула ниже, на бедро, не укрытое одеялом, аккуратно сжала ягодицу.

Неумелый, но искренний ответ на мои прикосновения, ее отзывчивость и податливость пьянили, туманили разум. Чем дальше, тем сильнее хотелось большего. Не только целовать, но ласкать стройное тело губами, ни о чем не задумываясь, наслаждаясь просыпающимся и крепнущим в девушке ответным желанием.

Я прервал поцелуй, но коснулся губами шеи, и Рина доверчиво запрокинула голову, позволяя мне все, что захочу. А я уже точно знал, что хочу ее всю. Целовать, гладить, брать – медленно, с наслаждением, ощущая искренний отклик и вот это жаркое, чистое желание без малейшего оттенка безумия. Это ведь было, много лет назад все это уже было, и я до умопомрачения хотел вновь ощутить себя нормальным .

Неожиданно отрезвил меня негромкий стон удовольствия даны, когда я уже совершенно уверенно и не задумываясь о постороннем целовал ее грудь, отбросив в сторону одеяло, которое она уступила также без малейшего сопротивления. Я замер, отстранился, и разочарованный вздох даны отозвался во мне новым всплеском возбуждения. Но, к счастью, разум уже включился.

– Прости, – проговорил негромко, крепко обнимая девушку.

Она спрятала пылающее лицо у меня на груди, доверчиво прижалась и негромко спросила: