Дарья Кузнецова - Железный регент

– Он сын Рива. Когда он родился, мне было лет тринадцать, – усмехнулся в ответ.

– До сих пор не могу поверить, что тебе было столько же лет, сколько мне сейчас, когда ты стал первым регентом… Ладно, чуть больше! – нахмурилась женщина.

– Можно подумать, я делал что-то существенное! – Я насмешливо фыркнул. – Халу вот только привлек, единственное мое достижение.

– Ты его тоже знал раньше?

– Где уж мне! Рина, я до девятнадцати лет жил в небольшом городке вроде твоего Далена. Я о Хале узнал только тогда, когда решалась моя судьба после Тауры. При кесаре Пустая Клетка был кем-то вроде высшего судьи, его привлекали для решения сложных, важных споров, когда кроме слова заинтересованных лиц не было никаких аргументов. Он тогда жил поодаль от Вира, в уединенном доме на побережье, и если в нем возникала надобность, то за ним отправляли гонца. Почему-то на предложение кесаря войти в регентский совет и вообще помочь он ответил резким отказом, а когда я, не веря в себя и вообще в кого-то из регентов, поехал умолять его о помощи, вдруг согласился. До сих пор не знаю почему. Полагаю, ему просто понравилось мое искреннее сочувствие к детям кесаря: я прекрасно знал, каково это, остаться одному против всего мира. А там ведь были совсем маленькие дети, и что бы из них выросло под опекой опасного безумца и горстки прожженных политиканов?

– Но почему кесарь в таком случае доверил это именно тебе?

– На меня указала Идущая-с-Облаками. Причем прямо заявила: либо я, либо она откажется помогать. Почему я понравился ей… не просто же так говорят, что боги любят наглецов и безумцев! Или, может, она поставила меня на это место с какими-то далеко идущими планами, кто знает.

– А что тебе помог решить мой отец?

– Помог решиться последовать за братом, – сообщил я, в ответ на что Рина даже приподнялась на руках, напряженно хмурясь.

– Помог?! – переспросила она. – Но ведь ты из-за этого двадцать лет…

Я со смешком зажал ей ладонью рот.

– Не ругайся. Да, я поначалу тоже так думал. Потом понахватался от умных людей вроде Даора и остальных, немного поднаторел в политике, научился думать о чем-то, кроме себя. И понял, что – да, это был верный путь. Если бы я не последовал за Ривом, он бы не смог так встряхнуть землю. Тогда непременно пала бы Таура, а если бы пала Таура – мы бы проиграли войну. Почему-то мне кажется, что ничем хорошим это не обернулось бы, как считаешь?

Рина несколько секунд сверлила меня неверящим потрясенным взглядом, а потом проговорила:

– И после этого ты еще называешь себя трусом?

– А где тут смелость? – Я вновь засмеялся. – В том, чтобы принять сделанный за меня выбор? Велика доблесть, да.

– Ты! – возмущенно нахмурилась дана и наставила на меня указательный палец. – Не смей обзывать моего мужчину! Еще раз что-нибудь…

Смеясь, я вновь перекатился по постели, подмял женщину под себя, закрыв рот поцелуем. Какое-то время она еще мычала и пыталась увернуться, но потом все же сдалась, обмякла в моих руках, обняла меня за шею и ответила на поцелуй. Через несколько секунд я отстранился, глядя на нее с насмешкой.

– Я начинаю сомневаться, кто из нас двоих большее чудовище.

– То есть? – опешила Рина.

– Притворялась такой милой, нежной, наивной девочкой. А что в итоге? Ревнивая хищница, да еще хозяйственная какая!

– Прости. – Она смущенно отвела взгляд и попыталась спрятать пылающее лицо у меня на груди. – Я совсем не то имела в виду, я просто…

– А я разве говорил, что мне это не нравится? – спросил я насмешливо.

Дана замерла, потом немного отстранилась, недоверчиво заглядывая мне в глаза.

– Ты не сердишься?

– Да вроде пока не на что, – пожав плечами, ответил я ей. – У тебя интересный характер. Сказывается претская кровь, да еще яркая Искра, но жизнь на севере, в Далене, в спокойном и сдержанном окружении, сделали тебя уравновешенней, смирили нрав. До вчерашнего дня я как-то не задумывался, какая ты внутри, и мало интересовался причинами, по которым тот боров вдруг решил приласкать нагайкой тихую скромную девушку. А вот вчера… Такая страстная, охочая до ласк женщина просто не может быть холодной и спокойной во всем остальном, характер должен как-то проявляться. Пока у меня устойчивое ощущение, что я умудрился разбудить вулкан, но это приятное ощущение. Не смущайся, уж мне-то точно грех жаловаться!

– Почему? – Несмотря на полыхающие щеки, глаза Рины блестели от удовольствия.

– Потому что я уже давно вышел из того возраста, когда интересуют возвышенные хрупкие девы. Такими хорошо любоваться со стороны, как красивыми статуями, а вот в постели я все-таки предпочту темпераментную ревнивую тигрицу. И, раз уж зашел разговор, уточню: только в своей постели. Кто посмеет прикоснуться – умрет в муках, – проговорил я с усмешкой, но, кажется, шутки в словах получилось мало.

– Как ты вообще мог предположить, что я… – задохнувшись от обиды, нахмурилась она, но я прекратил поток возмущения коротким извиняющимся поцелуем.

– Я не предполагал. Просто предупредил на всякий случай, раз разговор зашел, чтобы потом вопросов не было. Если раньше, когда ты интересовала меня исключительно в качестве даны, еще были возможны варианты, то теперь делить тебя с кем-то я точно не намерен.

– Ревнуешь? – Рина сверкнула глазами, мне показалось – радостно.

– Я, конечно, не претец, но посягательств на свое не потерплю.

На «свое» дана уже не обиделась, и точку в разговоре мы поставили долгим поцелуем. А после тем более стало не до разговоров, нашлись более приятные вещи.

Может, я слишком быстро перешел от вчерашней неопределенной эйфории к сегодняшним обещаниям, но меня подталкивала подспудная уверенность, что именно так правильно. Я – ее Голос, она – мое спасение, и шансов разбежаться у нас практически нет. Даже при большом желании, которого у меня не было.

При этом, если отбросить упрямство и недовольство некоторой предопределенностью, то выходило, что жаловаться не на что. Рина устраивала меня решительно во всем, и какой смысл метаться?

После бурного, довольно продолжительного и очень приятного окончания разговора мы с даной единогласно решили, что стоит отвлечься на завтрак, поэтому хозяйка комнаты отправилась разговаривать с прислугой, а я – в ванную.

Не то чтобы я всерьез планировал скрывать от кого-то свои особые отношения с Риной, для этого надо было как-то иначе проводить и оканчивать вчерашний день. Но вот так с ходу шокировать прислугу видом до безобразия довольного и расслабленного Железного регента не стоило: для репутации вредно. А состроить подобающую статусу серьезную физиономию я был сейчас не способен, что подтвердила не только хихикающая Рина, но и безжалостно-равнодушное зеркало.