Анна Грэм - Зверь

От толпы отделился пожилой мужчина и взял Эллен под руку.

— Теодор Фишер. Для вас, милая леди, просто Тео, — он увёл её подальше от толпы, в сторону жилых блоков так быстро, что она не успела вставить ни слова. Называть его Тео уместнее было лет пятьдесят назад, но, несмотря на весьма преклонный возраст, фельдшер держался бодро.

— Стоит беспокоиться? — Эллен кивнула в сторону взбудораженных вальщиков.

Эллен почувствовала, как по телу прошла крупная дрожь, несмотря на то, что она отчаянно пыталась бодриться. «Зверь вернулся» — от этой странной фразы за милю несло тихим, подавленным ужасом. Те двое мужчин были абсолютно серьёзны и собраны, будто на них надвигалась стихия, от которой нет спасения, лишь смирение с неотвратимой участью. Всё это казалось нереальным. Обрывки мыслей метались в голове, складываясь в нелепые догадки, озноб бежал вдоль позвоночного столба, заставляя Эллен против воли передёргивать плечами. Гомон напуганной, хмурой толпы лез в уши мерным гулом, вызывая приступ тошноты, лишь ровный голос Фишера держал её на плаву, не позволяя скатиться в панику. Они боятся медведей — единственный похожий на правду вывод, который сумел сделать взбаламученный чужими страхами разум. Значит, хищники представляют реальную угрозу. Они — не просто буквы в старых газетных выпусках. Значит, Натаниэль тоже мог пострадать из-за них.

Мысль о том, что брат может быть давно мёртв, взрезала брюшину приступом острой боли. Хотелось вызвать сюда спасательный отряд и немедленно прочесать каждый гектар этого проклятого леса, вырвать с корнем каждый чёртов кустарник, чтобы убедить себя в обратном. Проблема лишь в том, что все её доводы, как и доводы родителей, для полиции не значили ровным счётом ничего. Опасения и предчувствия к делу не пришить, ведь даже записка Натаниэля не стала поводом для возобновления дела. Сама же Барр не могла ничего, только беспомощно вариться в котле собственных переживаний.

— Я здесь уже очень давно работаю и, поверьте мне, это не самое худшее из того, что здесь уже бывало. Языки почешут и разойдутся, не переживайте.

— И как давно вы здесь?

— С самого основания. Я работал на военной базе. Да, вот такой я старый, — Фишер усмехнулся. Барр украдкой взглянула на него.

Она прикинула в уме цифры. Сколько ему? Должно быть восемьдесят или даже больше. Для его возраста у него была удивительно прямая осанка и твёрдая, уверенная походка. На висках было чуть меньше волос, чем на остальной голове — казалось, он всё ещё обривался по старой привычке. Возраст выдавали лишь выцветшие светлые глаза и сухая, обветренная кожа, изрезанная глубокими морщинами.

— То есть, вы — военврач?

— Так точно. Я вышел в отставку, когда моя часть уехала с Форт-Келли.

— А вы решили остаться здесь? С вашей квалификацией и на более низкой должности? — воскликнула Барр, разведя руками. — Да что же всех так тянет сюда?!

— Удивительный воздух здесь, — улыбнулся Фишер. — Наверное, в нём причина.

— Здесь никаких испытаний не проводили? Например, связанных с галлюциногенами, — спросила Эллен, вспомнила ещё одну из своих нелепых теорий, когда они переступили порог его таунхауса.

— О Боже, с чего вы решили, милая Эллен? — он рассмеялся, жестом приглашая её пройти наверх по лестнице.

— Пальцем в небо, — Барр невозмутимо пожала плечами.

В гостиной Фишера было светло и чисто. Стеллажи с медицинской литературой высились до самого потолка и были забиты до отказа, у окна стоял старый, деревянный секретер, который мог бы неплохо уйти на винтажной барахолке, сразу за дверью виднелась кушетка, накрытая чистой, белой простыней. Эллен, скинув куртку, села на неё и приняла из рук Фишера простой электронный градусник.

— Нет, что вы? Подобные испытания запрещены ещё со времен Женевского протокола, — Фельдшер набросил на плечи белый халат и, вооружившись фонариком-ручкой, сел напротив неё на табурет.

— Ну, это же не значит, что их действительно не проводили?

— Ох уж эти теории заговора, — Фишер покачал головой. Он ощупал ей лимфоузлы, осмотрел горло, глаза и ладони, снял показания с термометра. — Идите-ка домой, Эллен. Вам нужно хорошенько выспаться и больше не переохлаждаться. Завтра станет лучше.

Фишер открыл ящик, вынул банку с мутно белой микстурой и сел за секретер, чтобы выписать схему приёма лекарства.

— Я ищу брата. Я здесь только за этим, каким бы чудесным ни был здешний воздух, — говоря эти слова, она думала не о воздухе. Она думала о Бишопе. О том, как неумолимо они сближались и как отталкивались, словно магниты с одинаковыми полярностями. Неправильно, не вовремя и неотвратимо — Бишоп, как и сам этот проклятый город, забирал у неё разум и терзал душу, словно ей не хватало переживаний, которые она приволокла с собой. Воистину беда не приходит одна, но как же чертовски она устала бороться сама с собой.

— Я уже давал показания Генри, и они ничем не помогли ему, увы. Даже если я и видел вашего брата, то не знаю, куда он направился после.

Эллен промолчала. Наскоро простившись с Фишером и отказавшись от его сопровождения, она отправилась к себе. Сон не шёл, несмотря на то, что в доме действительно стало жарко, как и обещал Бишоп. Произошедшее не давало покоя, разрозненные мысли превратились в груду металла, раскинутую по подушке — Эллен никак не могла улечься, не могла найти удобное положение.

Прежде чем выпить лекарство, она изучила состав на этикетке — обыкновенное жаропонижающее, противовирусное и седативное в сиропе, одно из самых популярных, современных лекарств в нормальных аптеках. Опасаться было нечего. Она выпила положенное количество микстуры залпом, как алкогольный шот. Эффект появился скоро. Через полчаса Эллен ожидаемо потянуло в сон.

Она проснулась в полдень, сварила кофе и выглянула в окно. Небо затянула белая рябь облаков. Срывалась снежная крупа, мерно шурша по железному откосу окна и скапливаясь в белоснежные шапки — подгоняемые ветром, они закручивались в маленькие вихри и ползли змейками по утоптанной земле. Медикаментозный сон не помог прояснить разум, Эллен туго соображала и не могла решить, как распланировать день. Вырваться в город, понадоедать шерифу, пытаясь заставить его оторвать зад от стула и поскорее достать ей дела, наведаться в архив и досмотреть еще две коробки пыльных бесполезных бумаг, пройти по домам с фотографией брата, напоминавшей скорее чёрную кляксу, чем изображение лица — всё это казалось бесполезной тратой сил и времени. От неё словно что-то ускользало, она не могла выбрать верное направление. Сосредоточиться не получалось. Эллен будто упрямо пыталась пробить стену, вместо того, чтобы поискать дверь.