Яся Белая - Отправляемся в полдень

Я попала или сплю?

– Оливия Веллингтон, ваша наставница, – говорит, меж тем женщина и делает книксен. – А ваш батюшка почил в бозе уже четырнадцать годков как, бедное вы дитя.

И даже кружева на её чепце печально кивают в такт.

Вовремя доходит: вчерашнее не сон, значит, умер мой отец только здесь. (Да где же у нас это здесь?) Надеюсь.

И, проигнорировав холодок, сороконожкой пробежавший по позвоночнику, собираю пазлы этой реальности:

– Дом?.. – повожу рукой.

– Ваш. Батюшка купил его вам, когда вы ещё были в чреве матушки, благослови Великий Охранитель её душу.

– Не думаю, что Охранитель кого-то благословляет. Он там зайцев давит.

– Зайцев? – она обалдело хлопает рыжеватыми ресницами. – Каких ещё зайцев?

– Красных. С запахом клубники.

Кажется, госпожу Веллингтон сейчас… хватит удар (вроде так в старину говорили?). Она комкает строгое серое платье в районе сердца и опускается на пуфик возле нарядного бело-золотого трюмо.

– О бедное дитя! – она закатывает глаза, а я морщусь от пафоса. – Ваш жених сказал намедни: ей пришлось многое пережить. Должно быть, все те тяготы плохо сказались на вашем нежном рассудке?

– Я не сумасше… Стойте! Что вы сказали? Жених?!

– Да, граф Уэнберри. Он привёл вас сюда.

– Такой в чёрном? Который на самом деле дракон?

Вскакиваю с постели, отхожу к стене.

Немыслимо. Вот уж воистину – без меня меня женили. Только тут – замуж выдали. Но я не собиралась пока. Рано мне ещё. И как-то по-другому себе это представляла. С конфетно-букетным периодом и романтикой всякой.

Понятно, почему наставница смотрит на меня едва ли не с жалостью: видимо, разделяет мои мысли.

– Да, он. И, уж поверьте мне, быть женой салигияра – то ещё испытание. Они же – воплощённая любовь. Но уж слишком абсолютная. Нечеловеческая. Очень правильная…

Последние слова произносит совсем тихо, взгляд подёргивается дымкой, а с тонких губ, едва заметных за крупным носом, срывается вздох.

– Мне неважно, кто он, – любовь или ненависть. Я не собираюсь замуж.

– О нет! – она киношно заламывает руки. – Вы не можете отказать! Ведь ваши отцы решили так! Да и вам же лучше этого не делать. «Обитель лилий» – несмываемое пятно на репутации. Если вы оттолкнёте графа – туго вам придётся. Ни в один приличный дом не войдёте.

– Вот и хорошо! Не больно и желала!

Упрямая тётка! Мне не нужен высший свет и внезапный муж. Мне вообще-то надо отсюда выбраться и помочь Охранителю. Недаром же он мне лицензию на творчество дал?

Но всё-таки стоит расположить госпожу Веллингтон к себе. Лишний союзник в чужом мире не помешает.

Заталкиваю злость поглубже в себя. Кланяюсь, хотя нелепо делать книксен в спальной сорочке.

– Простите за некоторую резкость, – сглаживаю улыбкой, – но это всё слишком неожиданно. Ещё вчера – этот жуткий приют, где ты никто и ничто, а тут уже – уважаемая леди. Да ещё и помолвленная.

– Я вас понимаю, дитя, – подходит и обнимает. Запросто, как дочь. И пахнет от неё приятно – сдобой и, кажется, розами. Треплет по голове и отпускает. – Всё бы со временем пришло в гармонию само собой. Но, увы, времени нет. На следующей неделе вы войдёте в совершеннолетие, и, как всем дамам, светлым по рождению, вам надлежит предстать в этот день пред Регент-Королевой на балу Главной церемонии. А дальше – венчание и новая жизнь. Мне ещё столькому нужно научить вас.

– Да, вы правы, – достучусь до неё! должна достучаться! – времени и впрямь нет. Охранитель сказал, что какой-то там Пузырь дал трещину. Мир долго не протянет. Мне нужно как можно скорее найти, как спасти его. А ещё… узнать побольше о сильфидах. Как видите, тут не до светских манер, балов и женихов.

Она рассеянно хлопает глазами и намерена плакать. Это совсем не вяжется с её образом бездушной училки, какой она предстала сначала.

Пожимаю ей руку.

– И вы мне очень пригодитесь для моей миссии. Одной мне не справится.

– Хорошо, – качает головой эта достойная дама, – будем решать проблемы по мере их поступления. У вас сегодня ужин с женихом. Отменим?

– Нет, ужин можно. Но до того… Скажите, тут есть библиотека?

– О, преотличная! Ваш батюшка был тот ещё библиофил! И клавиатурный экран! И коммлинк!

– Здорово!

Стаскиваю с постели покрывало – серебристо-зелёное в лилии, заматываюсь, как в плащ и говорю:

– Видите к вашему экрану! А ещё мне туда нужны бутерброд и кофе. У вас же есть кофе?

– Есть, – вздыхает она.

По-моему, из меня не лучшая ученица. Но, полагаю, двоедушице можно. Я ведь мир спасаю. Их мир.

За возможность вернуться в свой.

***

Библиотеки завораживают меня. Смотришь на бесконечные стеллажи и будто слышишь голоса книг. Каждая зовёт в миры – удивительные или понятные, прекрасные или ужасающие. Обложка – дверь. Недаром же и глагол к ним подходит один – открывать.

Но это книгохранилище повергает в шок. Будто оказалась в современном книжном в разделе фэнтези: яркие корешки, что аж пестрит в глазах. Броские названия. Кричащие псевдонимы.

И ни одной – строгой: нет энциклопедий, словарей, справочников. Ничего! Сплошной худлит. От пола до потолка.

– Что это?

Слова почти ранят горло. От потрясения перехватывает дыхание.

– Как я и говорила – библиотека вашего батюшки! Самая крупная в стране! Здесь собраны все, существующие на сегодняшний день, версии знаменитых семи сюжетов!

Госпожу Веллингтон буквально распирает от гордости, но вот мне невесело совсем.

– Что значит семь сюжетов?

– Бедное дитя! – снова повторят она и качает головой. – Сразу видно, что вашим образованием никто не занимался. Семь сюжетов учат в начальной школе.

Теперь кружева на чепце колышутся слегка возмущённо и чуть-чуть сочувствующе.

Надо сесть. Потому что намереваюсь спросить сокровенное, а ответ, боюсь, подкосит меня совсем.

Пробираюсь к креслу, где уютно брошенный плед манит в ласковые объятия. Опускаюсь, на мгновенье закрываю глаза. Вот, уже лучше. Теперь можно рубить.

– Просветите меня, – стараюсь говорить тоном стажёра, которому очень нужно место в продвинутой конторе.

И, кажется, обрушиваю лавину – похоже, моя наставница давно желала поучить. Присаживается напротив и смотрит с видом: ну-с, Ветрова, и где ваш конспект? Только я больше не в колледже. И, кажется, здесь главная. Поэтому заворачиваюсь поудобнее в покрывало с лилиями, укутываю ноги пледом и устраиваюсь поудобнее.

– В общем, после введения интердиктов, творить стало возможно лишь по лицензии, как вы уже знаете.

Вспоминаю, что моя, вроде осталась в спальне, на тумбочке. Киваю.

– Но писать можно не обо всём. Творчество ограничено семью сюжетами, предписанными Великим Охранителем. Это четыре женских сюжета: «дева в беде», «дева-воительница», «дева ищет мужа», «дева, прекрасная душой», и три мужских: «герой-любовник», «герой-злодей», «герой – простой парень». Как правило, книги пишут про одного из героев и одну из дев. Но бывают весьма любопытные эксперименты.