Яся Белая - Отправляемся в полдень

Оправляю строгий английский воротник своей серой офисной блузки. Строгая, идеальная одежда – щит, за которым мне надёжно. Выпрямляю спину, складываю руки перед собой в замок, как на планёрке. Теперь защищена и можно продолжать разговор:

– Хорошо, допустим. От меня-то что надо?

У Машки всегда длинные и путанные подводки. Она допивает пиво, настраивается. Мнётся, в глаза не смотрит, ёрзает.

– Короче, тут такое дело, – говорит и сжимает кружку так, будто собирается раздавить. Я на всякий случай отодвигаюсь подальше, чтобы не забрызгало стеклом. – Сегодня ночью будут разыгрывать промо-коды. Там будет конкурс. Несложный. Только репостнуть надо и нажать «Рассказать друзьям».

– Могу пожелать тебе удачи, – развожу руками. Кажется, эта книга и впрямь как дурь, вон, Машка не в себе.

– Ну блин! – взвивается она. – Мне не нужны твои пожелания удачи, мне нужна твоя удача! Ты ж у нас везунчик по жизни, а, Ирка? О тебе все говорят: в рубашке родилась. Не то что я – тридцать три несчастья. Пожалуйста, поиграй за меня. Очень хочу дочитать дальше. А там хитро всё: кто промо-код не выиграет – тому проды не видать.

– Прям не книга, а какой-то клуб избранных, – говорю я.

Маша пожимает плечами.

– Не знаю. Они там мутное написали. Что, типа, выбирают «своих читателей». Самых удачливых, смелых и отважных. И их ждёт незабываемое путешествие. Представляешь, они говорят, что их текст затягивает, – она снова наклоняется ко мне, переходит на шепот. – В буквальном смысле. Ты сам можешь стать героем этой истории…

– Да ну. Кстати, и как книга называется?

– «Битва за розу» Сергей Адов.

– Ого, звучит прям как «Код да Винчи».

– Ага, чем-то похоже, – рассенно замечает она, набирая сообщение.– Я тебе свои логин-пароль скину. Окей? Поиграешь? Мне нужен этот код, проду хочу, аж ломает.

– Ладно, – соглашаюсь, – будет тебе прода. Кидай мне всё в WhatsApp,– там разберёмся.

Она издаёт радостное: «Уиии!», тянется по мне через стол, роняя кружку и переворачивая миску с фисташками, и чмокает в щёку. Щенячьи радости прям! Эх, надо будет заглянуть в эту книгу. Что-то неладное после неё с Машкой творится.

Встаём. Машка направляется к мопеду, припаркованному неподалёку.

– Эй, – хватаю её за рукав куртки, которую она уже успела натянуть.– Ты же выпила.

Она машет рукой:

– Пустяки! Впервой, что ли.

Грожу ей пальцем, провожаю взглядом, пока отъезжает, и только после спешу на остановку, ловить маршрутку.

Больше я не думаю о Машке и её книге – впереди серьёзное совещание. С нужными папе людьми. Это поважнее сетевых книг.

Но когда мы, довольные успешной сделкой, выходим чуть пьяные от усталости из офиса, отцу звонят.

Он чертыхается, роняет ключи от машины, костерит сенсорную панель смартфона. Я улыбаюсь, забираю аппарат, прикладываю ему к уху, пока папа, пиликнув сигнализацией, открывает дверь.

Но замирает, а потом орёт:

– Ирка, быстро в машину. В больницу едем. Машеньку сбили. Юрка уже там.

– Как сбили, когда?

Трясу головой, перед глазами – смеющаяся Машка, с дерзкой короткой стрижкой, крашенная «перьями» – красными и фиолетовыми. Со змеем-всезнайкой на запястье. Машка-куколка, с горящими глазами, дикой жестикуляцией. Моя Машка! Как!? Как её могли сбить?

Хочется прямо тут опустится на асфальт и завыть. Но нельзя расстраивать отца.

Сглатываю и не хочу верить.

– Пап, тут что-то не так! Мы же не мегаполис. У нас дороги в это время дня полупустые. Я видела, как она отъезжала. Машка же ас!

– Говорил Юрке: не покупай девке мопед! Но кто бы меня слушал! – ругается отец.

Вижу, как он, до побелевших пальцев, вцепливается в руль. Натянут, как струна. Тронь – взорвётся! Машка ж для него – дочка, как и я для дяди Юры. Мы с Машкой родились в один день. Папа и дядя Юра в роддоме и познакомились. И наши мамы тоже. Сдружились так, что словно одной большой семьёй жили. А потом мамы уехали покупать нам с Машкой подарки на десять лет. Вдвоём, сюрприз сделать хотели. А торговый центр в тот день рухнул. Стоял-стоял, а потом рухнул – ошибка конструкции, усталость металла. Чего только не писали потом в милицейских протоколах. А мы с Машкой больше не отмечали дни рождения. Наши отцы так и не женились, воспитывали дочек сами.

– Папа! – тереблю его за рукав, – Папа, она ведь не умрёт?! Машка не может умереть! Она же хотела прочитать проду!

– Дура ты, Ирка! Какая на хрен прода!? Что это вообще такое? – орёт он, отбрыкиваясь.

Не обижаюсь. Не плачу. Просто тупо смотрю в пространство и бормочу, как заведённая: «Только не Машка! Боже! Пожалуйста! Пожалуйста, боже!»

Но здание больницы надвигается неизбежно, будто айсберг, о который суждено разбиться вдрызг моим мольбам.

… красота умерла полтора столетия назад…

… агония затянулась…

…наслаждение непристойно…

Машка за стеклом, вся увитая трубочками. Рядом – пищат приборы, измеряют жизнь: сердце, давление. Приборам всё равно, что человек за стеклом бесценен, у них свой счёт и своя мера цены.

Дядя Юра плачет: уселся прямо на пол, схватился за волосы, глаза стеклянные. И внутри, от взгляда на него, поднимается вой. Он всегда такой сильный, юморной, душа компании. А тут – словно кто-то подпилил.

Папа наклоняется, кладёт руку ему на плечо:

– Не ной, Юрка, не ной! Врачи сказали: кома! Кома не смерть, брат! Мы вытащим её, говорю тебе!

Дядя Юра кивает, встаёт, пытается прийти в себя.

И тут, как в дешевой мелодраме, появляется Фил, Машкин бойфренд. И двое пап с ненавистью уставляются на него. Так устроен человек: когда нам плохо, мы ищем виноватых в своей боли. Сейчас для них виноват Фил, даже если он не виноват совсем.

Хватаю его за руку, тащу подальше, пока не порвали.

Фил смешной: пухлый, в очках. Сейчас от волнения и потому что бежал, идёт весь красными пятнами и тяжело дышит. Майка с Бартом Симпсоном – вся в тёмных кляксах пота.

– Как это вышло? – пыхтя, говорит он.

Развожу руками.

– Не знаю, но мысленно шлю все кары на ублюдка. Ему не выжить, после того, как он сбил Машку.

– Скрылся?

– А то!

Фил сжимает пухлые кулаки, которые если и тузили кого-либо, то в какой-нибудь рэпэгэшке. Смотрю на это чудо и не понимаю, что красотка Машка, звезда и куколка, нашла в нём? Воистину зла любовь.

– Я найду эту тварь! Найду и убью!

– Спокойно, Фил. Мы уже позаботились. Его уже ищут. Город у нас маленький, не спрячешься.

– Убью! – упрямо тянет Фил. И я не хочу больше его отговаривать. В конце концов, это по-мужски: найти и набить морду за любимую. Фил молодец.

– Только будь осторожен, – прошу его. – Ты ей нужен. Мы все ей нужны.

– Её батя ненавидит меня. Ему я точно не нужен.

– Это пока. Он сам в шоке. Это ведь он тебе сказал … Про Машу?