Надежда Волгина - Размах крыльев

Мне уже грозило самое настоящее удушье от астматического приступа, если бы Василиса одним махом все не прекратила. Дым испарился, даже пепла от сгоревших пучков травы не осталось. Волшебство, да и только.

- Ну все понятно, - произнесла Василиса, деловито пряча мешочек обратно за пазуху.

Я ждала, когда она продолжит, пока не поняла, что продолжать она не собирается. Когда Василиса повернулась ко мне спиной с явным намерением уйти, я воскликнула:

- Куда? А как же я?

Ведьма повернулась ко мне с таким лицом, словно только что вспомнила о моем существовании.

- Иди домой, - велела она.

- Как домой? А подробности? Мне же интересно, что вы там узнали! И как же наши занятия?

- Ох, вот не люблю я этого, - проворчала Василиса, но все же вернулась и опустилась рядом со мной на траву. – Не люблю и не умею рассказывать! – упрямо буркнула она.

А по-моему, очень даже умеет. Вон как про Химеру пела… Складно так, словно легенду пересказывала.

- Очень сильный ангел-хранитель у тебя был, - начала рассказ она. – Под такой защитой в человеческом мире тебе никакая напасть не была страшна. Мать отца твоего… Она, случаем, не промышляла колдовством?

Баба Марина? Да какое там колдовство! У нее такое хозяйство было, что когда только успевала все делать. Скотина, огород… Одних заготовок на зиму делала банок двести. А потом ругалась с папой, когда ехать за ними отказывался. Хорошая она была – ворчливая, но добрая старушка. Я ее любила и сильно горевала, когда умерла она. Каждое лето мы с двоюродной сестрой, дочерью брата отца, отдыхали у нее в деревне. Хорошие времена были!.. Так! Стоп! Я глянула на Василису и поняла, что та беззастенчиво подглядывает за моими воспоминаниями.

- Мне даже напрягаться не нужно, - усмехнулась она. – У тебя на лбу все мысли написаны. Так что? Колдовала бабка?

- Нет, конечно! – тряхнула я головой. – Колдовать не колдовала, но народ лечила. Травы на огороде сама выращивала, а за иными в лес ходила. Помню, меня с собой тоже брала, когда малая была. А когда выросла, другие интересы появились…

Я почувствовала, как губы растягиваются в улыбке. Только грустная она была, наполненная тоской по самому беспечному времени в жизни – детству и отрочеству. Как мы ватагой целые дни проводили на озере, ныряли с дамбы… Чуть постарше стали, женихаться начали. До сих пор помню Мишку – здоровенного деревенского увальня, который тогда мне казался настоящим красавцем. Мы даже с ним одно лето провстречались и целовались, было дело. А на следующий год я уже не приехала к бабушке в деревню. Мишку после того лета не видела.

- Хорошо, что в детство окунулась, - поддакнула моим мыслям Василиса. – Иногда это очень даже пользительно. С возрастом человек черствеет, как забытый в сенях каравай. Забывает, как сам себя вел, других поучать берется. Вот если б чаще вспоминал, так и проблем было бы меньше. – Василиса задумалась, а мне пришла в голову мысль, что она гораздо мудрее, чем кажется на первый взгляд. – Ладно, отвлеклись мы что-то… Бабка твоя была сильна духом. Могла бы стать знатной ведьмой, если б пожелала. Но не израсходовала энергию при жизни и забрала ее с собой. Она и помогает ей быть верным твоим хранителем. Помогала… Сюда она проникнуть не в силах, хоть и знает точно, где ты. Переживает она сильно. Но ты не казнись, - поспешила успокоить меня Василиса. Хоть я и сама не знаю, чего испугалась. Как могут навредить переживания человеку, который давным-давно умер? – Свяжусь я с ней по своим каналам, успокою… Пообещаю, что пригляжу за тобой. Уязвима ты, девка, сильнее, чем думаешь сама, - тяжко так вздохнула ведьма. – Вот тут у тебя самое слабое место, - ткнула она пальцем меня в левую грудь. Больно так ткнула! – Думай, кого впускать туда, а кого лучше на расстоянии держать. Иных пустишь, так потом не отделаешься.

Вот к чему она все это говорит? Уж влюбляться тут я точно не собираюсь. Было бы еще в кого. Но все же уточнить решила:

- О ком выговорите?

- Ишь, прыткая какая! Я-то почем знаю? Тут только ты сама можешь рассудить.

Тьфу ты! Зачем тогда вообще завела разговор на эту тему?!

- Ладно, - решила заговорить о другом. – А колдовать вы меня научите?

- Теперь уж обязательно. Чую я и в тебе потенциал. В бабку ты уродилась – с восприимчивой душой. Только завтра уже…

- Как завтра?

- А так, - ухмыльнулась она. - Дело к ночи, мне пора.

Как к ночи? Я огляделась. Ну точно! Уже вовсю опускались сумерки. Сколько же времени мы тут провели? Лемех, наверное, с ума сходит. Ох и влетит мне от него!

- Пошли, провожу, - поманила меня ведьма, быстро удаляясь. – А то заблудишься еще. Второй раз Химера медлить не станет.

В комнате меня ожидал такой сюрприз, что в первый момент я лишилась дара речи. Федор суетился возле моего мольберта, прислоненного к стене, не зная с какой стороны к нему подойти. При этом он негромко чертыхался, дотрагивался до нехитрой установки и сразу же отдергивал руку, словно та была отлита из чистого золота. В другой руке он держал подрамник с натянутым на него холстом.

- Какой идиот придумал эту треногу! Как она ставится-то?.. – бормотал он, не замечая моего появления.

Рядом в углу были сложены все мои причиндалы для живописи – кисти, краски, грунтовка, чистые холсты и пустые подрамники… Неужели он сделал это ради меня? И даже не сам, а кого-то просил. Я же помню, как он говорил, что путь туда ему закрыт.

- Федя, ты самый лучший!

Черт дернулся и обернулся.

- Ну наконец-то! – подскочил он ко мне и вручил полотно. – Дальше сама справишься…

Что происходит, и почему Федор не смотрит мне в глаза? Суетится как-то странно, пятится бочком к двери.

- Федор, стой!

Нехорошие предчувствия шевельнулись в душе. Подкрался страх, мгновенно лишая спокойствия и прогоняя радость от сюрприза.

- Рассказывай, - велела я, беря Федора за руку и подводя к креслу. Лучше я узнаю сейчас правду, чем буду придумывать всякие ужасы и тихо сходить с ума от неведения.

Федор елозил в кресле, словно его поджаривали на медленном огне. Он по-прежнему избегал моего взгляда, упорно разглядывал мольберт, как сложнейшее инженерное изобретение. Первый раз видела его в таком состоянии, и таким он мне совершенно не нравился.

- Федор, посмотри на меня, пожалуйста, - тихо попросила я, чувствуя, что агрессия не уместна.

В его карих глазах плескалась жалость, и направлена она была на меня.

- Что случилось? Плохие новости?

Я боялась услышать самое страшное, что в беде мои родители. Страшилась задать вопрос, живы ли они, чувствуя, как начинаю дрожать вся изнутри.

- Твой отец тяжело болен. Он в больнице, - поник головой Федор. – Вельзевул сказал, с ним случился инсульт.

У папы инсульт? У моего сильного и здорового папы случилось кровоизлияние? Мысль не укладывалась в голове. Но Федор не шутил, это я отчетливо понимала. Да и кто так шутит?