Екатерина Крылатова - Мой ангел-вредитель

Алёна примиряюще коснулась мужниного локтя.

- Отпусти Федьку с Йеней, любимый, - ласково пропела она. – Зачем он нам, сам посуди? Вечно болтается под ногами, проходу не дает. Распевает: «Боже, Царя храни», и потом вся квартира мучается от головной боли. Отпусти.

Впервые за долгие годы Борис не знал, что ответить жене.

- Молчать, женщина, - подсказал Йевен, - твой день Восьмое марта.

Княгиня опустила голову на плечо супруга. Она была младше Бориса на двадцать пять лет и любила его вот уже на протяжении трех веков. Редкость среди вампиров. Любить вечно нельзя, и всякая привязанность имеет срок хранения, а мертвые вампиры вообще не способны на чувства – их одолевают страсти. Однако Алёна любила Рейгана, и поэтому Борису было очень нелегко ограничить ее хотя бы в чем-то.

- Хорошо, - через силу ответил князь, - включу Федьку в завещание, и, если меня вдруг настигнет серебряная пуля, он достанется тебе. Но это мое последнее слово.

Княгиня тихонько выдохнула ему в рукав. Иного она и не ожидала. Понимала, что большего гордый вампир ей позволить не мог.

- Даже не знаю, что вам сказать. Спасибо, наверное, - Йевен благодарно кивнул Алёне, пожал руку Рейгану. Времена, когда он искренне ненавидел дядюшку, давно миновали. Между ними осталась только острая взаимная неприязнь. – Поеду домой, завтра рано вставать. Удачной ночи.

У двери его нагнал тягучий голос Бориса:

- Стоит ли уточнять, что ты ничего не видел и не слышал?

- Не стоит. От всей души желаю, чтобы Леди Ирен не подлила тебе какой-нибудь термоядерной бурды. Диарея – неприятная вещь, особенно в твоем возрасте.

Вампир покинул Большой кабинет, так и не оглянувшись. Он боялся, что вот-вот придется взглянуть в глаза Федьке, хотя фактически он ничего тому не обещал.

- И как мы прожили столько лет в одном доме? Уму непостижимо, - философски заметил Борис, доливая вина в бокал.

- Ты для профилактики запирал его в ванной и оставлял без сладкого, а он в отместку подливал нам в кровь самогон, - улыбнулась Алёна.

- А не уксус?

- Или уксус, точно не помню. Мы испортили ребенку детство, и, по-моему, самогон в крови – это еще весьма гуманно, дорогой.

- Не спорю, дорогая, но не забывай о кошачьем помете с горчицей, - не остался в долгу Рейган, - в твоих любимых комнатных тапочках…

Глава вторая

Попутчик

В каждой женщине должны быть мозги, а не какие-то там изюминки и загадки.

«Жемчужины мысли».

Вам когда-нибудь приходилось надолго уезжать? А откуда-нибудь возвращаться спустя очень долгое время? Так вот, скажу я вам, куда-нибудь приехать гораздо проще, чем откуда-либо вернуться, ибо приезжаешь ты чаще всего налегке, а возвращаешься с довеском из прилипшей за годы житья на чужбине мелочевки, которая вроде бы и нужна тебе, как крокодилу купальная шапочка, но выбросить почему-то жалко. И вообще, любая мало-мальски важная поездка сопровождается не столько приятными впечатлениями, сколько утомительными сборами.

Тетя Люда в панике металась по квартире, сбивала всё на своем пути и непрерывно ахала.

- Пирожки положила? Зарядники на месте? Знаю тебя, будешь потом искать. Сапоги в сумке, я точно помню. Свитер вроде взяла... Ой, а кроссовки, кроссовки где?!

- В синем чемодане, рядом с тапками и косметичкой, - терпеливо пояснила я, волоча в коридор туго набитый рюкзак и пристраивая его рядом с собратьями. Многочисленными собратьями. Случилось то, чего я так боялась: размер багажа перешел все допустимые границы. Три чемодана, четыре не в меру упитанные дорожные сумки, семь пакетов и трещащий по швам рюкзачище занимали собой половину прихожей, а мне еще книги паковать! Это ж сколько тащить придется?!

За шесть неполных лет вещей накопилось порядочно, поэтому я планировала взять в дорогу лишь самое необходимое, остальное можно было отдать бедным или, на худой конец, выбросить. Не учла я одного: теткин список «самого необходимого» превышал мой разика этак в четыре.

С минуту попрыгав на чемодане, который так и не соизволил закрыться, я вконец отчаялась. С этим надо было срочно что-то делать.

- Теть Люд?

- Что, Верочка? – откликнулась та, гремя чем-то на кухне.

- Может, ну его, а? Возьму с собой половину, а вторую заберу, когда в гости приедем.

- Что? Прости, не услышала, - тетка обнимала пузатый пакет с провизией.

С моих губ сорвался тихий стон.

- Я говорю, что всё это, - кивок в сторону «кавалькады», - мы просто-напросто не дотащим. Пупки развяжутся.

- Думаешь? – искренне огорчилась тетя Люда, но нести пакет обратно не спешила.

- Уверена. Мне Сашку жалко.

Радостно тренькнул звонок, и в квартире нарисовался упомянутый Сашка.

- Здрасьте, Людмила Семеновна! Привет, Вер! Всё собира-а… - начал он и закашлялся.

Итак, мой скромный багаж увиден. Через пару секунд, после прикидки веса и оценки собственных возможностей, последует законный вопрос…

- Я думал, ты домой собираешься, - выдал Погодин.

- Так и есть, - ответила я с безмятежной улыбкой, - собираюсь прописаться в Сибири. Смерть от истощения, как видишь, не грозит. Кстати, это еще не всё, - поспешила я «утешить» приятеля.

Тот лишь горестно охнул и опустился на ближайший чемодан. В чемодане что-то хрустнуло.

- Да-да, каких-то семь-восемь энциклопедий, пяток справочников, и я готова.

От одной сумки и чемодана мы всё-таки избавились, сойдясь на том, что зимние вещи и основная часть макулатуры в ближайшее время точно не пригодятся. Только с одной из книжек вышла неувязочка: в двухтомный «Справочник врача общей практики» я вцепилась клещом, готовая сражаться до последнего вздоха. Погодин покрутил пальцем у виска и сдался. В итоге «Справочник» вытеснил три старых свитера, и все остались довольны. Пузатый пакет с провиантом я как бы невзначай забыла на кухне: курицы с пирожками хватит за глаза, ехать-то всего полдня. Буду соседей по плацкарту кормить.

- Присядем на дорожку? - бодрый тети Людин голос едва заметно дрогнул.

Я принесла ей табурет, а сама устроилась на сумках рядом с Сашкой. В последний раз оглядела прихожую, вздохнула украдкой. Как бы ни тянуло домой, скучать я всё равно буду. По тете Люде, такой доброй, заботливой и до невозможности суетливой, по девчонкам и ребятам из универа, с которыми сдружилась, и даже по бабулькам на лавочке, неусыпно следящим за моим нравственным обликом. И пускай такая «полиция нравов» везде одинакова, московские пенсионерки сразу и навсегда возглавили турнирную таблицу.

«Вон, гляньте, идет! А вырядилась-то, вырядилась! Одни каблучищи чего стоят! Много ст оят, говоришь? Оно и видно! (здороваюсь, они перестают шептать и противно скалятся) Здрасьте-здрасьте! (провожают взглядом и шепчутся, думая, что не слышу ). Ой, студентка, ни стыда, ни совести! Только и знает, что гулять. М озги на место не встали? И парень этот к ней таскается, худой такой. Фу, скелет, кости торчат! Хоть бы женился уже, а то срам один…» и так до бесконечности. Лидеры, что там говорить?