Екатерина Смолина - Легенда о проклятом воине

— Прости, я так всё сама слопаю… Почему ты не ешь?

— Просто наслаждаюсь твоим обществом. Мне не хватало тебя все эти месяцы.

— Моё общество не самое высококультурное, как выяснилось. Так что не уверена, что был повод скучать.

Я сцапала булочку, подсела поближе к гипнотизирующему меня брюнету и поднесла к его восхищённо улыбающимся губам. Осторожно откусил, не сводя насмешливого взгляда. Я тоже очень скучала. И тоже наслаждалась его присутствием. Но сказать об этом, как и другие нежные слова — не получалось. Поэтому я выражала себя, как могла. Он аккуратно взял из моих пальцев последний кусочек зубами. Отпил из своей чашки остывший кофе, поморщившись.

— Давай новый сварю! — я подскочила, чтобы направиться на кухню, но меня поймали за руку.

— Не уходи. Побудь рядом. Я переживу и холодный кофе, и сладкие булочки!

Мелькнула догадка, и я смутилась.

— Ты не любишь сладкую сдобу?

— Терпеть не могу. Но только если она не из твоих рук.

— Так я ведь тебе в дорогу тогда… — щёки стремительно наливались румянцем.

Он пересел ко мне на диван, стискивая, целуя лицо и губы.

— Мне было приятно, Кати. На привалах это были самые сладкие воспоминания о тебе. Кроме того, это было действительно вкусно!

В душе потеплело от его слов. Я расслабилась в его объятиях, впитывая его тепло.

— Жаник, расскажи, что было вчера. Я помню обрывками, и мало что понимаю.

Помолчал немного, что–то обдумывая. И заговорил:

— Мы вчера немного пообщались в узком мужском кругу. Выпили. А потом наш общий хороший друг внезапно рассвирепел, принял свою боевую ипостась и понёсся к порталу. По пути мы с Лунем узнали, что вас кто–то обижает. Дверь в твою комнату оказалась закрыта, но это не стало проблемой…

— Я что–то помню такое…

— А как в своей боевой ипостаси Кирмегетта по комнате гоняла, помнишь? Он так и не сказал, за что. Хотя Лео утверждает, что тебя надо из себя хорошенько вывести, чтобы ты воспламенилась.

— Он правду говорит. Я так и не смогла освоить обратный процесс. Могу сдерживать силу, пользоваться ею…

Я поджала губы. Потому что вспомнила, за что я так рассердилась на лессканского молодого короля.

— Он хотел… Он сначала Ранитиэль домогался, а потом, когда она сознание потеряла — меня! А для меня это хуже смерти! А как там Ранитиэль?..

— Вот оно что… — стиснул меня, с рычащим вздохом, о чём–то задумавшись. — С Ранитиэль всё в порядке. Лео хоть и пьян был, но лечить он может, по–моему, в любом состоянии… Она сегодня зайдёт. Вы подружились?

— Скорее, сроднились по несчастью, — я смущённо улыбнулась, опуская глаза. — А что было потом?

— Потом ты перестала гореть и потеряла сознание. Дальше — портал, и я попросил перенести нас сюда. Кирмегетт тот ещё… — он скрипнул зубами. — Из него и король–то не очень вышел. Его больше заботят личные удовольствия, чем судьба Лесскана. Карточные долги, выпивка, разгул месяцами напролёт. Вчерашняя история была последней каплей после того, как вскрылась история с Ранитиэль. Ему и так грозит ссылка или тюрьма с отлучением от рода. Не могу сказать, что не рад этому. Совет Лесскана не справляется со своими прямыми обязанностями. Отец хочет поменять преемника.

— На тебя?!

— Больше у него наследников нет.

— И ты согласишься?

— Если потребуется. Я знаю, что не это тебе обещал, когда звал замуж. Но отпустить я тебя уже не смогу. Официальная помолвка состоится во дворце Лесск, через неделю. Всё то же самое, что и в Весигаре. Только, надеюсь, в этот раз ты дашь положительный ответ, и — мне.

— Так быстро?

— Кати, родная, любимая, — это не шутки! Помолвка — это не только красивые слова и родовое колечко на пальце, это ещё и закон. За возлюбленных и любовниц, уведённых у любого члена королевской династии, полагается, максимум, разговор «меч на меч». А за невест и жён — тюрьма или ссылка.

— А если они сами разрывают помолвку? Не уходя ни к кому?

— Такое бывает редко. Но это уже личное дело каждой пары.

— Мне страшно, Жан. Для меня это большой шаг, — я задумчиво гладила его руку.

Колец он не носил, но я совершенно точно знала, что родовое кольцо Лесск существует в обоих вариантах — мужском и женском. И оба видела в книге.

— Ты вчера не опалила меня огнём, родная. А это означает одно, в любом случае, — свой выбор ты уже давно сделала. И ты можешь теперь хоть тысячу раз повторить, что ненавидишь меня, — я уже не поверю.

«Драккери выбирают один раз и на всю жизнь. Сердцем», — вспомнилось мне. Похоже, он об этом знал.

— Я ненавижу, когда тебя долго нет… — тихо прошептала я, пытаясь оправдаться.

— Почему?

— Потому что… Потому что ненавижу.

— А я надеялся, потому что любишь меня…

Сердце бухнулось в грудную клетку, словно застигнутое врасплох. В этом я даже себе не признавалась!

— Не дави на меня… Я с тобой — разве этого мало? — мне стало неловко. Выбралась из кольца его рук, отодвигаясь на другой конец дивана, подтягивая колени к подбородку. Рубашку пришлось натянуть на бедра пониже. И всё равно она была сильно выше колен! Он молчал, не двигаясь с места и наблюдая за мной. Неловкая пауза затягивалась.

— Ты была когда–нибудь в Лесскане? Погода хорошая, мы могли бы прогуляться.

— Не была. Только… — я выразительно окинула взглядом его белую рубашку на себе, подарив недоуменный взгляд.

— Заодно и по магазинам пройдёмся. А с одеждой что–нибудь придумаем.

Нервно глажу голени. Что теперь будет со мной? Наверху я видела только одну спальню. Где я буду жить?

Он неспешно встал и куда–то вышел, оставив меня наедине со своими мыслями. А за окном тихо падал снег, в камине потрескивал огонь, даря ощущение уюта. В душе странным образом сочетались волнение и нехватка чего–то непонятного. Слышу мягкие шаги — я всегда поражалась, насколько тихой и мягкой походкой может обладать человек с такими немаленькими габаритами!

В руках у него был тонкий плед, который он просто положил рядом со мной. От камина было тепло, и я давно согрелась, ещё сидя в объятиях сероглазого воина. Но от пледа отказываться не стала — я не привыкла сидеть дома почти раздетой рядом с мужчиной. Это навевало неприятные ассоциации. С пледом стало гораздо комфортнее. Но самое главное — он сел не рядом, а опять в своё кресло! Расстроилась неожиданно сама для себя… И так же пришло осознание, чего конкретно мне не хватает — его тепла рядом. Остро.

Мы внимательно смотрели друг на друга. Я — настороженно, растерянно, упрямо. Он — чуть улыбаясь, азартно, но с нежностью. А затем игриво наклонил голову вбок, не отрывая взгляда. Да он заигрывал со мной! Я улыбнулась, демонстративно отвернувшись к окну. Каких усилий мне стоило, чтобы не посмотреть на него! Но я держалась, всё ещё чувствуя его взгляд на себе. Падает снежок — крупными хлопьями уже, а за окном виднеются дома. Интересно, а какой он — Лесскан?.. Тихая усмешка в полной тишине, разрываемой только треском поленьев. Он пересел сам. Но только пересел, не предпринимая больше никаких дальнейших действий. Сидела и я. Такая странная игра выходила, — но мне это нравилось! Нравилось, что меня воспринимают как человека, а не как живую куклу, — на равных! Не унижая, заботясь, оберегая.