Ника Веймар - Игры со смертью

— Они бы меня убили, да? — чувствуя, как подкашиваются ноги, я прислонилась к стене. Кажется, начинаю бояться не только крыс.

— Попытались бы, — согласился Айлин. Прошёл в комнату, рывком отдёрнул штору и захлопнул окно. — Потрясающая небрежность. Горничная будет наказана.

— Убьёшь? — я глубоко дышала, стараясь не смотреть на зубастых хищников. — Можно, я не буду при этом присутствовать? Пожалуйста…

— Если выяснится, что окно она специально оставила открытым — убью, — кивнул маг. — Показательно. Если просто забыла закрыть — наказание ограничится поркой, тоже показательной.

— Откуда они вообще взялись? — я опустила голову, потому что взгляд, как магнитом, притягивался к эринобитисам.

— Кто-то где-то забыл про отдачу после применения магии, истончилась Грань, произошёл прорыв, и они успели просочиться, пока разлом был открыт, — пояснил Айлин. — Не волнуйся, шайни, они не причинили бы тебе вреда.

— Просто сожрали бы, безвредно, — нервно усмехнулась я.

— На тебе моя защита, — князь подошёл ко мне и положил тёплые ладони на плечи. — Я сделал выводы после случая с бывшей фрейлиной Вэлари. Эринобитисы, как и прочие хищные и опасные магические и не очень твари тебе не опасны. А я окажусь рядом, как только защита сработает.

— А если ты будешь занят каким-нибудь важным государственным делом? — поинтересовалась я.

— Оно прекрасно подождёт несколько минут, — уверил мужчина. Коснулся губами моей щеки. — Скоро вернусь.

Подошёл к спящим тушам редких гадов и исчез вместе с ними. Вернулся действительно быстро — не прошло и минуты. Сдёрнул покрывало с кровати и, подхватив меня на руки, опустил на простынь, закутав в одеяло. Щелчком погасил свет и через несколько секунд вытянулся рядом со мной. Я обняла князя, привычно положив голову ему на плечо. Сон, сбитый последними событиями, возвращаться не желал.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила его.

— Например? — Айлин легонько погладил меня по спине.

— Сказку? — вопросительно протянула я, устраиваясь поуютнее.

— Тебе какую? — в голосе мага проскользнули весёлые нотки. — О том, как старосты в некоторых деревнях расходуют общественные средства исключительно на собственные нужды, а потом сочиняют байки о кладах, наследствах и щедрых дарителях? Или о том, до какого абсурда иногда доходят судебные разбирательства? Я много сказок там наслушался.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула я. — А нормальные сказки ты знаешь? Нечестно ведь: я тебе рассказывала, пусть и в своей личной интерпретации. Твоя очередь.

— Со счастливым финалом? — осведомился князь. — Или хочешь испугаться?

— Решай сам, — я смежила веки. — Только что-нибудь не очень кровавое, если решишь порадовать ужастиком.

— В нашем мире есть легенда о горной ведьме, — Айлин перебирал мои волосы. — Двуликий однажды спускался на землю, и оставил живущим под тремя лунами дар — два родника. Источник Света и источник Тьмы били из скалы, а горная ведьма была их хранительницей. Вечно юная и прекрасная, одинокая и неподкупная. Много людей приходило к ней, в надежде обрести силу, проходили испытания, и самым достойным наливала хранительница воды из выбранного источника. Говорят, именно так появились маги. Один запрет был для просителей: смешивать воду из двух родников. И одно ограничение для горной ведьмы — не черпать из источников для себя.

— Что-то вроде альтернативного дерева Познания, — отметила я, открывая глаза, когда маг ненадолго умолк. — Сложный выбор стоял перед кандидатами в маги, честно говоря. Я бы, как Буриданов осёл, стояла бы, наверное, перед двумя родниками и думала до скончания времён.

— Ты светлая, шайни, — напомнил мужчина. — Тебе даже не захотелось бы попробовать воду из источника Тьмы.

— А вдруг я из вредности выбрала бы Тьму? — не сдавалась я. — Интересно ведь, что за неведомая зверюшка получилась бы. Может, стала бы первым серым магом, или полосатым. Ну, раз после того, как на инициации всё равно с Тьмой не срослось, может, волшебная водичка бы помогла? Ладно, овощ с ними, с моими мечтами о тёмной силе, всё равно Чёрная властелинша из меня бы не получилась. Что там дальше было с горной ведьмой. Испила она пьяной хрустальной воды из двух источников сразу?

— Разумеется, — князь тихо рассмеялся, — разве могло быть иначе? Не удержалась. Слишком велико было искушение Силой. Ветер нашептал ей, что, испив воды из двух родников, она станет подобна Двуликому. И ведьма нарушила запрет. Заледенел прежде тёплый и открытый взгляд, тёмные волосы стали светлее лунного луча. А родники ушли в глубь скалы.

Я глубоко вздохнула, догадываясь, что ведьме дальше пришлось несладко. Ровный, спокойный, бархатный голос Айлина завораживал не хуже, чем сама история. Я обожала такие мрачные сказки, а уж когда их рассказывали так, готова была слушать бесконечно. Князь продолжал, а перед моим внутренним взором разворачивались целые картины. Правду говорят: лучший кинотеатр находится в голове. Я видела, как с тихим шелестом ушли в скалу бьющие родники, как в один миг посветлели длинные волосы горной ведьмы, хранительницы, не справившейся со своей задачей, как пришли в движение чаши весов мирозданья, нарушенные её поступком. Забились, закричали в облаках волшебные птицы, пойманные в клетки из пламенеющих лучей, вышли из берегов реки, ожили вулканы. И ведьма оставила свой дом у подножья крутого утёса, надела серебряный пояс с изумрудами, взяла нож, лезвие которого было испещрено рунескриптами, и легко вскочила на лунную дорожку, чтобы подчинить себе стихии и попытаться исправить то, что натворила. В глазах её сверкали осколки льда, терзающего душу, на губах остался солёный привкус крови. Ветер-интриган, напевший горной ведьме о том, что она может сравняться с богами, покорился первым.

Хранительница сумела освободить птиц, перевив пылающие прутья облаками и отворив клетки, успокоила бушующие реки, вернув их в русла, заставила вновь заснуть вулканы. И пели птицы, прославляя свою спасительницу, и дикие звери обходили её стороной в самые голодные ночи, не решаясь напасть. Путь провинившейся ведьмы лежал по горным тропам и лесным дорогам, и нигде не могла она найти приюта, проклятая сама собою, получившая бессмертие и вечный холод, ставшая беспокойной путницей, не видящей цели. Однажды ночью к её костру пришла серая кошка с голубыми глазами. В зрачках гостьи отражались мудрость веков и мягкое, деликатное сочувствие к чужой печали. Она осталась рядом с оступившейся ведьмой, не прося ни о чём, лишь мурлыкая рядом, да согревая своим теплом. И снова вились дороги и сны, летели месяцы и годы, сплетаясь в причудливый узор. Ведьма ночами спала спокойно и крепко, а кошка берегла её покой. Но однажды ушла так же легко и незаметно, как пришла. Недолог кошачий век, даже по сравнению с человеческим. Что уж говорить о бессмертных?