Ульяна Соболева - Чужая

Влад вдруг резко схватил Алекс за руку чуть выше локтя и дернул к себе. Его глаза горели гневом, он сильно сжал пальцы, заставляя её морщиться от боли.

— Знаешь, почему? Потому что в суде я могу обвинить его. Потому что нейтралы начнут копаться и найдут улики. Потому что никто не должен знать, что у великого и страшного Асмодея кто-то смог выкрасть дочь. Имя и титул важнее маленькой Алекс, которую, возможно, бьют и насилуют. Вот почему. Я бы за своего ребенка драл когтями любого. Сдох, но вернул бы обратно. Вот какая разница между мной и твоим папочкой, Алекс. Он бездушное чудовище. А мы — мы боремся за свободу и справедливость. Демоны не будут править в этом мире, пока я жив, и если ради этого мне нужно будет содрать с тебя шкуру живьем — я это сделаю.

Глаза вампира засверкали красным. Он смотрел на неё с ненавистью, испепеляя и уничтожая взглядом.

Алекс не знала, зачем пришла в залу для танцев, щелкнула выключателем, повернула ролик, приглушая свет, и закрыла глаза…

Подошла к роялю и приоткрыла крышку. Провела пальцем по клавишам.

Палец сам двигался по гладкой поверхности, извлекая звук. Она его не слышала…точнее, он вибрировал внутри неё. Где-то очень и очень глубоко.

Вместе с тоской.

— Впервые слышу эту музыку.

Вздрогнула и открыла глаза, хотела захлопнуть крышку рояля, но сильные пальцы короля удержали. Она увидела, как сверкнул перстень и обручальное кольцо. Стоит позади неё, очень близко, она улавливает слабый запах виски, табака и его тела.

— Сыграй еще раз… Завораживает.

Она судорожно сглотнула, но ничего не ответила. Его голос. Совсем не похожий на то свирепое рычание, которым Влад оглушил её несколько часов назад. Очень тихий …интонация…она иная. Как же все это действует на неё, словно оттенки эмоций зависят от этого низкого тембра, от него слегка кружится голова.

— Играй, — шепот обжег шею, и Алекс перестала дышать, медленно набирая темп аккордов. Она никогда не представляла себе, что может ТАК реагировать на мужчину. Мужчину, который всего пару часов назад с ненавистью смотрел ей в глаза, и она видела в них свою смерть… сейчас её сердце почти не билось, оно затаилось.

Она почувствовала, как его ладонь, едва касаясь, нежно гладит её руку от локтя, поднимаясь выше и заставляя её трепетать, захлёбываться восторгом и невероятным обжигающим возбуждением. Словно под его пальцами кожа наэлектризовывается и становится до боли чувствительной.

Дыхание участилось. Она не понимала, что сейчас происходит, но ей нравилось…настолько нравилось, что закружилась голова. Ничего более эротичного она никогда не испытывала, даже когда пила его кровь. Пальцы скользнули под рукав к плечу. Алекс играла медленно, чувствуя, как закрываются глаза. Ладонь скользнула по ключице к шее и легла на горло, слегка касаясь кожи.

— Твоя кожа…она нежнее шелка. Гладкая и горячая. Очень горячая.

Алекс не понимала, что сейчас происходит, но её опять накрывало это лихорадочное возбуждение, жажда, изнеможение. Теперь его пальцы повторяли очертания плеч, шеи, скул, коснулись губ, и она снова замерла.

— Играй! — приказал властно.

— Что играть? — спросила и поняла, что готова исполнить что угодно, лишь бы это не прекращалось.

— Что-нибудь…

Музыка, казалось, врывалась в сознание и сплеталась с прерывистым дыханием.

— Когда я прикасаюсь к тебе, ты дрожишь…

Он словно говорил сам с собой, опутывая её этим голосом, погружая в какое-то лихорадочное безумие. Он вдруг резко крутанул стул вместе с ней и облокотился руками о рояль. Раздался нестройный рев аккордов. Их взгляды встретились.

— Что ты чувствуешь, Алекс? Посмотри на меня, — она и так на него смотрела, не могла отвести взгляд, её парализовало от этой близости.

— О чем ты сейчас думаешь?

«Чтобы ты не прекращал ко мне прикасаться…»

Медленно опустил глаза и посмотрел на её бешено вздымающуюся грудь, под футболкой чётко проступали напряженные соски. Его большой палец поглаживал её нижнюю губу.

Он подался вперёд, и девушка непроизвольно потянулась навстречу. Голова закружилась от дикого всплеска адреналина. Теперь он почти касался её губ губами, оттеснив её вместе со стулом к роялю, вынуждая слегка прогнуться, чтобы видеть его лицо.

— Ты так тяжело дышишь…твое сердце бьется очень быстро…Чего ты сейчас хочешь, Алекс?

Она непроизвольно уперлась руками ему в грудь…пусть поцелует…пожалуйста.

— Когда ты вчера пила меня…ты чувствовала то же самое? Хотела, чтобы я прикасался к тебе? Гладил твою кожу…целовал тебя…ласкал твое тело. Мучительно нежно или жадно до боли? Как ты любишь, Алекс?

Она не ответила ни на один его вопрос, но каждый из них заставлял её внутренне корчиться от какого-то чудовищного наслаждения, словно голосом можно раздражать все нервные окончания на теле. Ей захотелось вцепиться в воротник его рубашки и самой ненасытно впиться в его губы, прокусывая их, почувствовать его вкус. Желание стало невыносимым, и Алекс подалась вперед, но он слегка отпрянул.

— Это так опасно…Алекс…так запретно, да? Желать того, кого ненавидишь…Думать …смотреть…презирать и трепетать…

— Я люблю нарушать запреты, — прошептала с вызовом и посмотрела ему в глаза.

Влад вдруг легко поднял её за талию и усадил на рояль. Она чувствовала себя кроликом перед удавом, который играется с жертвой, прежде чем ее сожрать. Играется нежно, изысканно, утончено. А ей вдруг захотелось, чтобы сожрал…сейчас. Алекс почувствовала, как внизу живота все скручивается в узел, как она увлажняется…как остро пульсирует её плоть в предчувствии чего-то мощного и разрушительного, в предвкушении болезненных эмоций, похожих на безумие. Он наклонился и провел губами по её губам, она в изнеможении закрыла глаза.

— Влад, — прозвучало жалобно… и его губы осторожно коснулись её губ, она тихо застонала и в тот же момент он вдруг схватил Алекс за волосы и резко дернул назад. Она распахнула глаза и встретилась с ним взглядом — пьяным, голодным… сбрасывая её в пропасть, а потом хрипло прошептал, глядя на девичьи губы:

— Иногда живешь, наслаждаешься жизнью, любишь, мечтаешь, а кто-то просто ждет момента, чтобы вырвать тебя из этого счастья болью. Сковырнуть твою жизнь в тот период, когда ты веришь, что все самое паршивое уже произошло и закончилось…Боль…она заставляет видеть вещи без прикрас, остро чувствовать реальность, в которой нет места слабости. Ты знаешь, что такое настоящая боль, Алекс? Когда душу раздирает на ошметки и вместо нее остается дыра…ноет, разлагается, кишит червями ненависти?

Разжал пальцы, и она ухватилась за клавиши, чтобы не упасть. Сердце оглушительно билось в горле. Тогда Алекс не понимала, что он имеет в виду…гораздо позже она будет вспоминать каждое его слово, ей стоило их записывать, чтобы сложить пазл и понять…