Ульяна Соболева - Чужая

— Дави и поднеси ближе. Он должен взять вену сам.

Я надавила, закрывая глаза, вдавливая запястье в его холодные губы.

— Ну, пей же! — голос Фэй доносился словно издалека. — Пей. Пару глотков, Влад. Пару. И я смогу начать доставать из тебя пули. Давай же. Черт!

Она сама начала давить мою руку, нанесла еще один разрез и теперь кровь лилась ему в рот, но он не реагировал. Внутри меня все похолодело, мне казалось, что моё сердце бьётся все тише и тише, и я не могу вздохнуть. Наклонилась к нему совсем близко, надавливая на запястье изо всех сил:

— Пожалуйста, пей…пожалуйста. Немножко. Пожалуйста!

От звука этого голоса я вздрогнула. Это не Фэй. Это чужой голос. О Господи!

— Анна. Еще. Еще. Говори. Он глотает. Говори же еще!

Мои глаза расширились… это не могу быть я. Просто не могу быть я.

— Я хочу, чтоб ты жил. Я — Анна. Ты меня слышишь, Король? Я хочу, чтоб ты жил!

На моё запястье легли сильные пальцы и сжали, болезненный прокол, и я почувствовала тянущую боль, но она исчезла, как только холодные губы обхватили рану. С триумфом посмотрела на Фэй, та улыбалась, хоть ее щеки и были мокрыми от слез. Она одёрнула мою руку через несколько минут, когда я успела начать чувствовать лёгкое головокружение и тут же перехватила ее бинтом, стягивая потуже.

— Теперь начнём доставать пули. Это не долго, но очень болезненно для него. Как только достанем последнюю — начнётся быстрая регенерация. Ты умница. Ты такая умница, Анна. Он услышал тебя. Именно твой голос!

Я невольно подалась порыву и, схватив его руку, поднесла ее к лицу, прижалась щекой, всматриваясь в его лицо. Боже. Даже такой бледный, беспомощный он настолько красив…невероятно красив. Веки Влада дрогнули, и он приоткрыл глаза. Наши взгляды встретились, а я продолжала прижимать его ладонь к щеке.

— Влад. Ты меня слышишь?

Фэй склонилась к нему:

— Сейчас мы будем доставать пули, тебе придётся терпеть, или мне связать тебя? Справишься?

Он очень медленно вздохнул и перевёл взгляд на Фэй.

— Справлюсь, — голос прозвучал как шелест. Я хотела положить его руку, но он сильнее сжал мои пальцы, и я не выпустила. Он не хотел, чтоб отпускала и теперь, даже если в меня будут стрелять в упор, я не сдвинусь с места, а буду держать его за руку.

Фэй рванула рубашку на его груди, и я всхлипнула, прикрывая глаза — вся грудь в дырках, как решето.

— Тут не меньше чёртовой дюжины пуль. Кто-то хотел, чтоб наверняка, а ты живуч оказался.

Я увидела нож в руках Фэй и вздрогнула.

— Смотри на меня, — хрипло попросил Влад, и я снова встретилась с ним взглядом.

Я не видела, как нож погружается в его плоть, иначе потеряла бы сознание, но я видела этот взгляд, иногда его веки вздрагивали, и он сжимал челюсти до хруста. В этот момент я понимала, насколько ему больно. Если бы я могла взять часть его боли себе, я бы это сделала, но я не могла. Только смотреть в глаза, как он попросил, и я смотрела, и руку сжимала сильнее, не понимая, как по моим щекам катятся слезы.

— Четыре достала. Еще девять как минимум, — Фэй громко выдохнула и полила чем-то на грудь Владу, от чего он поморщился, но взгляд не оторвал, удерживал меня.

Тронул пальцем мои слезы, вытирая.

— Скажи мне ещё что-нибудь, девочка. Скажи.

Я сглотнула, но все же произнесла:

— Холодно.

Он улыбнулся краешком губ и снова поморщился.

— Еще пять пуль. Терпи, Воронов, они тебя в ситечко превратить хотели. Поди, только в тебя и целились.

— Еще что-нибудь, — попросил Влад и медленно выдохнул.

— Боялась, что не вернёшься, — смотрю в глаза и понимаю, что уже не смогу без этого взгляда, такого пронизывающего, откровенного.

— Еще, Анна, еще!

— Две пули. И будешь как новенький! — слышался голос Фэй.

— Если бы не вернулся, я пошла бы за тобой.

Он несколько раз моргнул и его глаза закрылись, а я расплакалась, уткнувшись лицом в его ладонь.

— Все. Тише…Ань. Тише. Он ослаб, но жить будет. Еще крови твоей выпьет, и через пару часов двинемся в путь.

А потом положила руку мне на плечо и тихо добавила:

— Ему тоже холодно. Так холодно, Анна, что ты даже и не представляешь. Весь инеем покрыт…а ты согреваешь. Тепло ему, когда ты рядом. Я чувствую. Поделись своим огнём — Владу это необходимо.

Давно он уже не чувствовал физической боли, чертовски давно и, как ни странно, именно эта боль сейчас позволяла трезво мыслить.

Точнее, сопоставит факты и понять некоторые детали, понять, почему его план провалился и около пятидесяти воинов остались голодными. Через несколько часов этот самый голод приобретёт чудовищные масштабы, и Влад совершенно не был уверен, что даже половина из них согласится с охотой на животных. Впрочем, он бы и не стал предлагать. НЕ в том состоянии все сейчас находятся, чтобы думать о законах Братства. Да и какой к черту закон, когда они все за его гранью.

Главное — добраться в город. В Асфентусе у Влада были проверенные и преданные ему агенты, которые обеспечат проживание и разместят воинов. Воины…захотелось рассмеяться. Горстка несчастных, голодных, все еще слабых после пыток вампиров. Вот и вся армия.

Придется поступиться принципами, гордостью и отправится к катакомбам у границы. Пора встретится с Нолду спустя двадцать восемь лет после их последнего свидания, после которого тот едва унес ноги и больше никто его не видел.

Влад открыл глаза и, стиснув зубы, приподнялся с пола. Такое впечатление, что по нему прокатились катком для укладки асфальта. Кости ломило, раны зверски болели. Фэй, конечно, смазала его всякими чудо-травками, но это лишь заживляло ткани, но не обезболивало. Впрочем, чувствовать боль — это значит чувствовать себя живым…и злым. Достаточно злым, чтобы сделать все то, что он задумал.

Придерживаясь за стену, сделал несколько шагов и перед глазами пошли разноцветные круги. Выпрямился и стиснул челюсти. Твердым шагом вышел из комнаты. В круглом помещении, прямо у лестницы развели костер. Влад заметил ее сразу и, когда увидел, напрягся. Девушка грела руки у огня. Влад невольно засмотрелся…даже боль во всем теле отошла на второй план.

Ее волосы, растрепанные, выбившиеся из косы, сияли от бликов огня, и кожа казалась перламутровой. В который раз от этой естественной и в то же время до дикости редкой красоты у него дух захватило. Он повидал достаточно женщин на своем веку, чтобы не восхищаться каждой смазливой физиономией, его нельзя было уже чем-то удивить. Пресыщенный, разборчивый, педантичный, он смотрел на них как на средство удовлетворения физических потребностей. Последнее время у него даже не было особых предпочтений. С Анной с первого же взгляда внутри что-то перевернулось, и он как завороженный мог смотреть на нее часами, пялиться, как мальчишка, как восторженный придурок, как будто никогда раньше не видел женщин. Сейчас вот такая бледная, растрепанная, она все равно продолжала ослеплять его красотой. Впрочем, как и многих других мужчин. Отряд столпился на улице, Влад слышал их голоса. Уже почти стемнело, и они ждут распоряжение короля, чтоб двинуться к городу. А он смотрел на Анну и на какие-то минуты совсем забыл, в каком дерьме они все сейчас увязли.