Юлия Шолох - Три башенки и бездонная пропасть

Иначе может статься, «однажды» не придёт.

Я не могу противостоять магу, мне нечем защититься, если на меня будет оказано воздействие. Но для того, чтобы его оказать, злодей должен находиться близко и смотреть на меня. Вероятно, однажды поймав жертву и укрепившись в её голове, можно влиять и без прямого зрительного контакта, однако вначале он неминуем.

Я не могу противостоять магу.

Но отвлечь. отвлечь мага тем, что тешит его самолюбие -вот моё единственное спасение.

Утро самого главного в моей жизни дня началось как обычно. Взошло солнце, залив небосвод аквамарином. Птицы с упоением пели, ветер игриво дёргал за всё, что шевелилось и толкал всё, что толкалось. Воздух пах цветущим лугом.

Начинался чудесный день. Последний моей никчемной теперешней жизни или первый другой, более счастливой - зависело теперь только от моего везения и моего ума.

Об этом я старалась не думать. Подготовка заняла большую часть ночи и приближение решающего часа казалось благом - так или иначе, всё закончится, перестанет давить неопределённостью.

Так или иначе, история фальшивой кузины графа в замке Дабхис сегодня завершится.

Тщательно одевшись и получив, наконец, от Анны кудри, достойные самой красивой девушки на свете, я спустилась в холл, где встретила милорда, готового к выходу. Он слегка волновался, но пришёл, вероятно, не мог отказать мне в последней просьбе -прогуляться вдвоём в сторону пропасти, чтобы выпить чаю, насладившись видами гор и долины перед тем, как наши пути окончательно разойдутся.

Он забрал корзинку с едой у слуги и понёс её сам.

На мне было новое светло-зелёное платье, доставленное намедни и новая шляпка, на нём - прогулочный коричневый костюм, мы выглядели так представительно, респектабельно, как на картинке в газете. Сердце сжималось от боли при мысли, что от нас двоих, возможно, не останется даже картинки.

- Я подведу вас как можно ближе, мисс Ильза, однако не рассчитывайте остановиться на самом краю пропасти, - сказал Грейм.

- Конечно, я понимаю.

Наш путь был мирным, спокойным. Таким, каким и должен быть путь симпатизирующих друг другу людей, чьи дороги по прихоти судьбы вскоре пойдут в противоположных направлениях. Пройдёт время и приятную прогулку, ощущение чего-то прекрасного, но несбывшегося мы будем вспоминать с улыбкой, в которой радости больше, чем горечи.

Если бы наша встреча сложилась иначе. Если бы взгляды и улыбки, которые он не мог скрыть, постоянно отворачиваясь и беря себя под контроль, что-то значили!

Однако это действительно была последняя наша прогулка. Он так думал, принимая во внимание свои планы, я же - свои.

- Вы так прелестны, мисс Ильза, вы словно светитесь, сверкаете на солнце. Жаль, что я не дракон, у которого должен иметься погреб для хранения сокровищ. Патруа тогда правильно сказал, я отчего-то хорошо запомнил его сравнение. Думаю, сам не придумаю лучше.

- Да, жаль что и я не дракониха.

Он удивился.

- А вы хотели бы?

- Конечно! Почему только драконы могут воровать девиц? Возможно, я тоже хотела бы иметь возможность схватить какого-нибудь симпатичного молодого человека и заточить в своей сокровищнице, чтобы любоваться им и каждый день слушать его рассказы.

- Тогда мне тоже жаль, что вы не дракониха.

Наши улыбки дружно увяли, но мы уже были недалеко от пропасти.

- Давайте остановимся здесь, - его милость указал на несколько округлых камней, кучно лежавших на ложе из травы и цветов. - Они дадут нам тень и закроют от ветра, иначе вы обгорите на солнце и даже этого не заметите.

Провал находился так близко, что виднелся неровный противоположный край, и уже можно было составить представление о том, насколько он глубок.

- Здесь безопасно?

- Да, Ильза, совершенно безопасно. Меньше всего я склонен рисковать вами, - милорд горько усмехнулся, но продолжил спокойным голосом. - Нельзя подходить к краю на расстояние человеческого роста, именно на таком расстоянии может обвалиться земля, дальше можно.

- Тогда расположимся с той стороны камней, чтобы нас не увидели из Дабхис-холла. Вы не против?

Он удивился, но вежливо ответил:

- Конечно, как пожелаете.

Когда одеяло было расстелено, в чашках плескался чай, а коробки с пирожными открыты и размещены в ближайшей доступности, пришло время поговорить.

- Я должна передать вам то, что просила передать миссис Нарлоу.

Он спокойно посмотрел вдаль.

- Я слушаю.

- Она сказала, что простила вас, насколько это было в её силах.

Грейм помолчал и ответил не сразу.

- Спасибо.

- И мисс Олизет. Я совершенно уверена, что её единственным желанием было обрести покой. Никакое другое решение её бы не устроило.

В его глазах, устремлённых в сторону провала, появились слёзы.

- Вам не в чем себя винить, Грейм. Она хотела прекратить свои мучения и считала, что вы ей мешаете. Ваша привязанность, как и материнская любовь миссис Нарлоу, выливалась в жестокие мучения самой Олизет. Она была рада, что в этот раз вы оказались больны и не смогли её остановить.

Он молчал, по его щеке текла влажная дорожка.

- Обе желали вам счастья, желали, чтобы вы успокоились. И я желаю вам того же, Грейм. Вы ни в чём не виноваты!

Он резко дёрнул головой, не желая дальше слушать.

- Молчите, мисс Ильза, не говорите больше ничего.

Да, я его понимала. Что мои слова по сравнению с лежавшей на его плечах тяжестью? С проклятьем, истоки которого он смог объяснить одним-единственным способом - собственной виной? Это предположение невозможно подтвердить или опровергнуть, однако иного Грейм, не будучи магом, просто не мог обнаружить. Возможно, он знает о магах больше меня, но всё же недостаточно, чтобы предположить и доказать наличие в Дабхис-холле мага с такой уникальной способностью, с которой мы столкнулись.

С обладающим подобным умением магом не совладаешь лёгким движением руки, чем больше я думала, тем отчётливее представляла грядущее испытание и опасность, которой мы подвергались. Как он, должно быть, наслаждался своей властью! Смотрел на нас, как на глупых щенков и кичился осознанием своего могущества, ведь наши жизни лежали в его ладонях и каждую он мог легко оборвать.

- Я буду часто вспоминать это время, вспоминать с нежностью и благодарностью, - нарушил тишину Грейм, однако смотрел то в свою опустевшую чашку, то в сторону, обходя меня взглядом. К еде он не притронулся. - Думаю, это самые счастливые дни в моей жизни, даже учитывая, как далеко я был вынужден держаться от предмета своего интереса.

Он невольно посмотрел на меня и резко отвернулся, покраснел.

- Простите.

На моих губах цвела улыбка. Какое сладкое признание! Сейчас, на краю пропасти, эти мгновения заставляли ощущать безудержное счастье. Некоторое время я молча им наслаждалась, впитывая его слова, как солнечные лучи. Его милость молчал, склонив голову.