Дарья Иорданская - Лисьи Чары

Пан позволила увезти себя и уложить под одеяло. Сопротивляться не было сил, и глаза закрылись, стоило голове опуститься на пахнущую лавандой подушку.

* * *

Пальцы пробежались по ее ноге, от щиколотки до колена. От этой холодной щекотки Пан проснулась, попыталась высвободить ногу, но те же – а может другие – руки навалились на нее со всех сторон, придавливая к кровати.

- Кошмар! – крикнула шутовка, но узкая ладонь зажала ей рот.

В темноте ничего нельзя была разглядеть, было только мерзкое ощущение ощупывающих ее рук. Они приценивались, словно прикидывали, с какой стороны удобнее начать рвать тело шутовки. Пан извивалась, но толку от этого было мало. А потом раздался свист, и все пропало. На комоде вспыхнула лампа.

Кошмар сидел на спинке кровати, слегка покачиваясь, и едва слышно свистел, широко раскрыв безгубый рот. Что-то темное и бесформенное юркнуло под кровать. Свесившись вниз головой, кошмар еще некоторое время свистел, а потом легко перепрыгнул Пан на ноги.

- Что, благодарности не последует? Какие вы, право слово, мерзкие – люди.

- А откуда я знаю, что мне есть, за что тебя благодарить? – усомнилась шутовка. Голос со сна был хриплый, горло перехватывало.

- Когда тени раздерут тебя на кусочки, будешь знать, - хихикнул кошмар.

- Что за тени, Шмарик?

- У меня имя есть, - обиделся кошмар. – Я отказываюсь говорить, пока ты не повторишь его две дюжины раз.

- И что же это за имя?

- Кцацррен, - чихнул кошмар.

Пан закашлялась.

- Да я его и один раз не произнесу! Что это за твари?

- Вхмари позвала их вместе с нами. Это – тени. О них не принято говорить вслух. Теням безразлично, кого они рвут на части. На очень мелкие части. Если бы не я, - Кцацррен выпятил тощую грудь, - ты бы уже превратилась в кровавенькое месиво на этих замечательных простынях.

Перепуганная Пан быстро спустила ноги на пол.

- Марта!

- Тени не тронут никого из местных. Вхмари послала их за тобой. Я слышал, как они говорили: «глаза, глаза, ее глаза», - подавшись вперед, кошмар внимательно изучил лицо шутовки. – Я бы на твоем месте поостерегся.

Шутовка завернулась в одеяло и уставилась немигающим взглядом в потолок. Сон как рукой сняло, но усталость осталась, и теперь давила на все тело свинцом. Вес кошмара по сравнению с этой усталостью даже не ощущался.

- Хочешь сделку? – Кцацррен, как кошка, свернулся калачиком у ее ног и опустил круглую, лысую голову девушке на колено.

- И какую же?

- У меня достанет сил защитить тебя и оборотня от теней. Я достаточно силен, чтобы защитить вас от любых жителей иных миров, - «ну конечно!», хмыкнула Пан. – Вы же поможете мне вернуться домой. Вы – всякие оборотни, канзара и прочие – вы все умеете открывать и закрывать двери. Вот и проводите меня домой. В благодарность я не только буду охранять вас, я смогу многое разузнать о Вхмари.

- Как там говорил Низу? «Нас схоал»? – хмыкнула шутовка.

- У нас принято клясться глазами, - очень серьезно сказал кошмар.

- Почему глазами? – удивилась Пан.

- Ты можешь сколько угодно отращивать рук, ног, даже голов. Ты можешь быть лысым и косматым, как буканай. Но глаза тебе даются однажды. В глазах прячется вся наша сила.

- Спасибо, что сказал, - Пан подмигнула. – Клянись.

- Клянусь глазами, - покладисто сказал Кцацррен.

- Отлично, а теперь, спокойной ночи, - Пан натянула одеяло на голову и закрыла глаза.

* * *

Утро оказалось необычайно солнечным. Тучи, видно, окончательно вымотались и улетели куда-то набираться сил. Правда, Пан не особенно расстроилась: высунувшись по пояс, она вдыхала запах свежести. Уже запахло осенью – палой листвой, грибами и яблоками. К тому же с кухни тянуло совершенно великолепно, хлебом и необычайно хорошо приготовленной рыбой. Потянувшись, Пан оделась, кое-как причесала свои непослушные волосы, забрала их в пышный «хвост» и выглянула за дверь. Из-за занавески доносилось бодрое детское сопение, видно Джонни совсем недавно вернулся с ночной рыбалки. Марта крутилась между плитой, на которой уже свистел медный чайник, и зевом печи, из которой пора было доставать хлеб. От предложенной Пан помощи женщина благоразумно отказалась.

- Теперь вы выглядите значительно лучше, - удовлетворенно сказала Марта, подливая шутовке молока в чай. – Вот, что значит хорошенько выспаться. Сейчас покушаете, и совсем румянец на щечки вернется. Отца вашего на рассвете привезли. Говорят, магов из города звать надо, водных, опытных целителей. Господин Рискл сказал, злое, сильное колдовство. Но вы не беспокойтесь, в Эйбине хорошие маги живут. Наверное, не чета столичным, но все ж таки на целое герцогство славятся. Вы кушайте, кушайте!

Пан послушно взяла намазанный толстым слоем масла ломоть хлеба.

- Другу вашему не мешало бы мазей целебных привезти каких. Очень уж сильно у него руки поранены, - продолжила Марта. Говорить она могла, наверное, часами, и воздух у нее в легких никогда не кончался, так что все фразы произносились на одном дыхании. При этом женщина не переставала дружелюбно улыбаться.

- Он придет в себя, сам все надиктует, я попробую сделать, - сказала Пан, прожевав хлеб. – Он травник.

- У нас все целебные мази Петер делал, трактирщик, - Марта покачала головой. – Пропал Петер с того утра. Господин Рискл говорит, его, наверное, ведьма погубила.

Шутовка не стала врать, что все еще может устроиться. Допив чай, она поднялась из-за стола, убедилась, что может стоять твердо, и ее больше не мотает из стороны в сторону от усталости, и вышла в хозяйскую комнату. Осторожно опустившись на край постели, она отбросила с лица оборотня длинные пряди. Во сне лис казался совсем мальчишкой, и не было и следа той энергии, которая обычно била в нем ключом. Повинуясь внезапному порыву – в конце концов, вся жизнь шута один сплошной внезапный порыв – Пан наклонилась и коснулась губами горячего и влажного лба Низу. Веки оборотня дрогнули, и шутовка поспешно выпрямилась. Низу медленно открыл глаза и тут же сощурился от яркого света. Поднявшись, Пан задернула шторы, комната погрузилась в полумрак.

- Ты в порядке? – шепнул лис.

- А ты – идиот, - беззлобно ругнулась Пан. – Хвала Пану, покровителю безумцев, ты – живой идиот.

Взяв со стола кружку с водой, она вновь присела на край кровати. Пока лис пил, с трудом отрывая голову от подушки, шутовка внимательно его изучала. На щеке красовалась длинная царапина, оставленная, скорее всего осколком камня, а одна из прядей на левом виске была косо срезана. Но в общем и целом оборотень был очень даже жив. В серых глазах светилось своеобычное едкое упрямство, сдерживаемое слабостью.

- Спи, - шепнула Пан, аккуратно расправляя одеяло. – Я поговорю с Рисклом и вернусь.

Она медленно, стараясь не потревожить раненого, встала и направилась к двери. Лис пробормотал что-то неразборчивое и закрыл глаза. Пан с улыбкой прикрыла дверь.