Марина Комарова - Продавец вина [СИ]

И снова посмотрела на мужчину. Ох, и хорош же.

— Да, это, — честно призналась.

Он протянул мне заколку. Рукав белой рубашки чуть соскользнул, открывая красивое запястье и серебряный браслет где-то в сантиметр шириной, из прямоугольных звеньев, складывающихся в традиционных греческий узор, красиво именуемый меандром.

Мужчина оказался еще ближе. Запах можжевельника вдруг поблек под ароматом моря, солнца и горячего ветра. По телу пробежала волна слабости. Показалось, что ещё совсем немного, и я рухну без чувств. Но при этом не от чего-то плохого и неприятного, а скорее от неясного томления и переизбытка гормонов.

— Преступление — прятать такие красивые волосы, — сказал он низким приятным голосом и вложил заколку мне в руку.

Голова закружилась, властные губы накрыли мои, не давая возразить. От поцелуя пронесся огонь по венам, стало нестерпимо жарко.

— Ты такая красивая... — обожгло дыхание шею, и внутри всё замерло в неясном предвкушении.

Миг — и ничего нет. Ни мужчины, ни его голоса, ни прикосновений. Только заколка в руках. И полное непонимание, что происходит. Возле моей ноги деловито прошагала чайка. Ни капли не смущаясь, посмотрела, мигнула пару раз и пошла дальше, решив, что тут ничего вкусненького ей не светит.

А я всё стояла и не могла понять, что только что произошло. На губах до сих пор был солоноватый привкус поцелуя. И сердце стучало так гулко и так часто, что... не могло это привидеться!

— Инка, чего задумалась? — окликнула меня Машка и довольно плюхнулась на подстилку. — Сейчас нажаришься на солнце, потом будешь страдать, что сгорела.

С этими словами она деловито полезла в сумку.

— Ин, а где еда? А чай? Я ж с утра заварила! Где мой крем?

Приземлённые вопросы привели в чувство. И пусть произошедшее всё равно не отпускало, бытовые вопросы не дали впасть в прострацию. По части сборов Машка вечно была первой... с конца. Поэтому сумки, куда бы мы вместе ни отправлялись, всегда собирала я.

Сунув подруге бутерброд с сыром, я присела рядом. Машка выглядела совершенно счастливой. Настолько, что впору даже приревновать. Однако мне сейчас было не до этого. Поэтому, покосившись на подругу, я осторожно поинтересовалась:

— Слушай, ты пока плескалась, ничего подозрительного не заметила?

Машка оторвалась от бутерброда и с удивлением посмотрела на меня своими огромными карими глазами:

— В смысле?

М-да, какой-то неудачный вопрос. И, судя по взгляду подруги, не особо-то умный.

— Тут же почти никого нет, — она откусила от бутерброда. — Тихо, мирно. Никто никого не трогает. Инка, ты чего?

— Мужчину не заметила? Брюнета в белой рубашке и черных штанах?

Маша ещё раз озадачено глянула на меня и покачала головой. Потом изъяла из сумки мокрые салфетки и принялась сосредоточенно вытирать руки.

— Мужчин не видела, — уверенно заявила она.

Сказанное никак не успокоило. Ну не могло же мне привидеться!

Машка тем временем заподозрила неладное и внимательно посмотрела на меня:

— А к чему вопросы-то?

— Да так... — растерянно проговорила я, глядя на собственные ноги, пока ещё белые, совсем не имеющие того золотистого загара, которым так любят хвастаться отдыхающие на морях.

— Колись, — сурово потребовала Маша. — Знаю я твой вкус, ты ещё скажи, что он был голубоглазым! И с голосом, низким и бархатистым.

Был. Конечно, был. Правда, в тот момент я как-то об этом не думала. Однако молчать всё равно не собиралась и честно рассказала о произошедшем.

Машка крайне озадачилась. Но тут же призналась, что на берег особо не смотрела, увлечённая созерцанием гор и нырянием в прозрачную солёную воду.

Через пару часов мы накупались настолько, что можно было брать пиво и смело закусывать, слизывая соль с кожи. Ну, или занюхивать. Машель рвалась ещё и ещё, но удалось повлиять и донести, что если в первый день она переплещет всё море, то нас просто выставят.

Ну и перекупаться сейчас — банально схватить температуру или ещё какой-то малоприятный бонус. И гарантировано весь отпуск проваляться в постели. Но зато созерцая прекрасный вид из окна.

Маша это прекрасно понимала, поэтому молча свернула подстилку. Проворчала, что я слишком правильная и занудная, и поплелась следом.

За что я люблю курортные маленькие городки, так это за то, что здесь не смотрят, как ты одет. Никого не испугает обгоревший нос, соломенная шляпа и очки в половину лица. Можешь спокойно держать огромную пляжную сумку, из которой будут выглядывать продукты и разноцветные сувениры.

Здесь обычно царит атмосфера бесшабашной радости и затаённого веселья. Затаённого, потому что люди копили деньги весь год, и вот — приехали! Вообще, если человек намерен тратить деньги, то попробуйте его остановить. Тут не поможет упоминание ни о холодной зиме, ни о невыплаченной ипотеке, ни... В общем, перечислять можно долго. Но зачем?

От гурзуфской набережной до нашей квартиры тянулся достаточно крутой подъём, вымощенный брусчаткой. Разноцветье приехавших отдохнуть туристов живой змеей двигалось по весьма узкому подъёму.

— В прошлом году тут так не было, — заметила Машка.

— В прошлом году мы тут были проездом и в дождь, — ответила я, сделав вид, что не замечаю, как симпатичный татарин смотрит на меня с неоднозначным интересом.

Впрочем, тут такое сплошь и рядом. Гостеприимство и широта души у местных впечатляет. Когда ты гость и тебя рады видеть, то и правда нет ничего лучше. Но только не стоит верить с первых слов. Бывают просто хорошие... как бы это сказать, торговцы. Речи словно отменная пахлава. Заслушаешься, деньги на прилавок выложишь, а потом сообразишь, что если немного проехать, то будет раза в два дешевле.

— Давай купим вина, — вдруг предложила Маша, — вон, магазин даже есть.

Вынырнув из собственных мыслей, я посмотрела туда, куда указывал оранжевый ноготь подруги. Сделать кислотный, совершенно дикий маникюр было моей идеей. Но откуда было знать, что Маше это предложение понравится? В итоге не ногти, а витрина со стразиками на ярком оранже.

Магазин приютился в двухэтажном здании с рестораном. Аккуратненькая чёрная дверь, стильная вывеска, широкие окна. Стоило оказаться в помещении, как ноздри защекотал аромат вина. Два деревянных прилавка, бочки, приятный полумрак. Ну и, конечно, полки, уставленные бутылками. Но бутылки — это не совсем то. Это домой можно купить, отвезти и глубокой осенью, сидя с подругой на кухне, смаковать южный терпкий вкус. А тут только на разлив, только хардкор... В смысле, зачем мучиться со стеклом, пробкой и поиском штопора?

— Здравствуйте, что-то подсказать?

Я перевела взгляд на продавца. Высокий, стройный. Короткие черные волосы, внимательные карие глаза за стёклами прямоугольных очков без оправы. Тёмно-синяя рубашка с коротким рукавом; от запястья до локтя, на внутренней стороне руки, татуировка в виде виноградной позы. Черные джинсы, обувь не разглядеть.