Эми А Бартол - Интуиция

Мое тело дрожит, а я стою и равнодушно смотрю на Кегана, не в состоянии ничего сказать. Я сделала это… оборвала его существование… я убила его, заторможено думаю я. Я должна бороться с парнями, которые окружили меня, или должна попытаться снова сбежать, но я не могу. Я отключаюсь от всех них.

Наблюдаю за тем, как из толпы выходит Бреннус и приближается ко мне. Ничего не могу прочесть по его лицу. Парни, обступившие меня, что-то говорят, и я улавливаю несколько фраз не имеющих для меня никакого смысла.

— Я в шоке.

— Она видит за тысячу ярдов.

Когда Бреннус подходит ко мне достаточно близко, я хватаю его за рубашку. Но моя хватка настолько слаба, что я едва могу удержать его. Я смотрю ему в глаза и шепчу:

— Помоги мне… пожалуйста.

Его взгляд смягчается.

— Я помогу… моя chroí, - отвечает мне мой враг и притягивает меня в свои объятия.

Он что-то шепчет мне на ухо, слова, значение которых я не понимаю, «muirnin» и «ghra», а затем утыкается мне в шею своими холодными губами. Я хочу оттолкнуть его, но я так слаба, что я знаю, он единственное, что удерживает меня. В оцепенении я слышу, как что-то нажимают. Прежде чем я могу среагировать, Бреннус смыкает на моей шее свои мощные челюсти. Из меня вырывается мягкий всхлип, а ноги подкашиваются. Бреннус еще крепче прижимает меня к себе и продолжает пить мою кровь.

Все начинает темнеть. Я не борюсь, потому что он меня освобождает. Я умираю, и когда все это закончится, я навсегда освобожусь от этого места и от Gancanagh.

Я не умерла, думаю я, когда долбаная реальность бьет меня в грудь. Я до сих пор в плену у Gancanagh. У меня начинает кружиться голова, когда я приподнимаюсь с шелковых подушек в огромной кровати Бреннуса.

Я чувствую слабость, так что я снова кладу голову на подушку и смотрю в потолок до тех пор, пока комната не перестает вращаться. В комнате есть кто-то еще. Лежа в мягком, соблазнительном тепле кровати, я пытаюсь понять — кто это, и он наконец подходит ко мне. Удушающий запах, которым здесь все пропахло — никуда не делся, но для меня он не так отвратителен. Факт в том, что этот запах почти приятный.

Мое сердцебиение ускоряется. Он укусил меня! Я рычу, по мне пробегает дрожь гнева и омерзения. Мой враг сделал из меня закуску! К моему лицу приливает кровь, и щеки окрашивает румянец.

Я поднимаю руку к шее, в поисках хоть какого-то знака. Смотрю на свою руку удерживая ее перед собой. Она в крови. После его ухода, я все еще истекаю кровью. Как я могла это допустить? Ты больше никогда не хочешь увидеть Рида… или Рассела? — жестко спрашиваю себя я.

Если я стала одной из Gancanagh, то я могу больше никогда не увидеть не одного из них. Я должна была бороться еще больше. Мне поставили только шах, мне нужно выбраться отсюда, или следующим шагом мне поставят мат, и игра закончится. Я тоже стану монстром — или я уже им стала?

Медленно сажусь в кровати. Встав с кровати, я жду, пока комната перестает вращаться, затем иду в ванную комнату. Когда я подхожу к зеркалу в полный рост, в нем появляется мое отражение. Я открываю рот и немного отклоняю голову назад, чтобы посмотреть, появились ли у меня такие же клыки, как у Gancanagh. Я испытываю облегчение, не найдя во внешности ничего необычного, за исключением следов на шее, там, где их главарь отметил меня, как свою.

Бледнею, когда обнаруживаю, что я по-прежнему в черной рваной сорочке и боксерах, в которых была до того, как отрубиться. В порванной одежде с кровью Кегана на ней, я выгляжу дико.

Меня начинает тошнить, но я с трудом зглатываю, я не буду блевать на пол. Не то чтобы мне так сильно хотелось блевать, просто меня одолевает голод такой силы, которой я никогда прежде не испытывала, он просто разрывает мое тело от боли.

Я подхожу к старомодному кувшину с водой, который стоит наверху шкафа. Наполнив ванну водой, я несколько раз мою лицо и руки холодной водой. Снимаю разорванную сорочку вместе с боксерами. Найдя в шкафчике под ванной губку, я смываю с себя кровь Кегана. Когда заканчиваю, я достаю полотенце из шкафчика и, увидев стоящую на полке бритву, останавливаюсь.

Мои пальцы дрожат, пока я беру ее и обнажаю лезвие. Оружие, думаю я, крепко зажимая его в кулаке. Порывшись в шкафу, я больше не нахожу ничего, что может мне помочь при побеге. Закрыв шкаф, я подчищаю территорию, чтобы все выглядело, как и прежде, затем возвращаюсь обратно в спальню, чтобы найти новую одежду.

Завернувшись в полотенце, я прохожу мимо кровати. У ее подножья я спотыкаюсь, почувствовав холодный, колючий воздух.

Посмотрев на кровать, я вижу на ней лежащего Бреннуса, с небрежно скрещенными над головой руками на той же подушке, что лежала я.

Мое сердцебиение сначала замедляется, а затем болты раскручиваются, впуская в мою кровь адреналин. Я не слышала, как он пришел! И где же тот запах, от которого мне охота зажать нос, чтобы избавиться от него?

— Бреннус, не делай так! Ты пробуждаешь во мне желание выскочить из собственной кожи, — в гневе ругаю его я, потому что, увидев его, я подскочила от испуга.

Он может выглядеть ангельски красиво, но у него нет сердца — по крайней мере того, что бьется.

— Что ты делаешь, mo chroí [8] Mo chroí (ирл). - мое сердце, прим. пер. ? — спрашивает он, его черные волосы падают ему на лоб.

— Не подкрадывайся ко мне. Это неприятно, — стиснув зубы говорю я, продолжая идти к шкафу, и слышу, как он смеется.

— Что ты сказала? — недоверчиво спрашивает он, потому что мы оба понимаем, что это звучит смешно.

В нем нет ничего хорошего. Ничего.

— Ты знаешь, что я имею ввиду, — отвечаю я, роясь в шкафу в поисках чего-нибудь, что не похоже на женское нижние белье.

Я хмурюсь, найдя облегающую белую майку и кроткую черную кожаную юбку. Из всего возможного это больше всего похоже на «нормальную» одежду. Еще я нашла сексуальное нижние белье и пару черных замшевых сапог, которые дойдут мне до середины бедра.

Я надеваю нижнее белье и юбку прямо под полотенце, а затем, я использую бритву, чтобы вырезать отверстие под мои крылья. Бреннус уже видел оружие в моих руках, так что я должна показать ему, для чего я его взяла.

— Я пришел сюда, просто чтобы узнать голодна ли ты, — говорит он, он играет так, словно он совсем не в чем не виноват.

Он кажется довольным своим объяснениям. Бьюсь об заклад, никто даже не подозревает, что он может быть милым в своей потусторонней жизни.

— Я голодна… голодна, — рассеяно говорю я, заканчивая подстраивать под себя одежду.

Отвернувшись от него, я снимаю полотенце и надеваю верх. Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, его глаза смеются. Я позабавила его… как домашнее животное, я подбираю сапоги и иду к кровати.

Присаживаясь на ее край, я наклоняюсь, чтобы одеть смехотворно длинную обувь.