Марина Багирова - Горечь жестоких людей (СИ)

Знала о моём желании только мама, она и наняла мне наставницу Талию Граду четыре года назад для частных уроков, предупредив, что не хочет, чтобы другие люди догадывались, что её дочь занимается рисованием с целью продолжить обучение. В первую очередь об этом не должен был узнать Мафодий, который грезил о моём замужестве уже очень давно.

Наставница считала, что я практически готова к поступлению, надо бы только ещё немного поработать над техникой papier mâché. И предложила дополнительно заниматься у неё дома, а не в художественной школе, на что я ответила радостным «да», ведь к Талии заглядывала много раз и была влюблена в её мастерскую.

Вот так я начала приходить к ней домой и рисовать. Вечера же по обыкновению проводила за книжкой и чашкой чая.

Моя комната была увешана моими работами, любимой темой являлось, конечно же, море. Мама часто шутила, что мой будущий муж в свадебное путешествие просто обязан отвезти меня к морю, мы даже договорились включить этот пункт в свадебный контракт. Но то были не более чем шутки, ведь я знала: до замужества ещё далеко. Какой мужчина захочет, чтобы жена каждый день тратила по шесть-семь часов на рисование? Какой порядочный мужчина примет жену-художницу?

Собственно, вторая встреча с Таиром Ревокартом произошла, как раз когда я искала репродукции для будущих работ.

Все художники на этапе обучения много копируют, набивая руку. Они ищут всевозможные книги с иллюстрациями или поздравительные открытки, которые потом становятся источником вдохновения, но чаще – просто срисовываются в разных техниках: акварель, масло, гуашь или же карандаш.

Я – не исключение. Время от времени я ходила по книжным магазинам, отыскивая, «что бы мне такое срисовать». До содержания книг мне зачастую не было дела.

Помню, я застыла над одной из книг, пытаясь понять: по карману ли мне данный экземпляр, ведь рисунков, которые мне нравились, в книге было не так уж много, но те, что были… у меня руки чесались приступить к работе.

Особенно привлекло внимание изображение взятого в плен солдата. Он был раздет и брошен в клетку. Автор запечатлел невольника в момент, когда тот смотрел на горизонт, и было во взгляде солдата столько скорби, боли и желания жить, что хотелось закрыть книгу и забыть, что не более двадцати лет назад те самые солдаты, которые сейчас приходят на балы в праздничных формах и при высоких чинах, не так давно сажали своих противников в клетки, снимали с них одежду и глумились над ними.

Невероятно пронзительный кадр! Передать подобные эмоции – вызов не из лёгких, но я рвалась попытаться!

Замерев над книгой, невольно я спрашивала себя: что случилось с тем солдатом, удалось ли ему выжить?

– Неужели девушки твоего возраста увлекаются историей Белой Войны?

Таир Ревокарт! Он выхватил книгу из моих рук и повертел ею. В тот момент мне он показался невоспитанной обезьяной. Что за наглость – выдирать что-либо из рук чужого человека?!

Продавец покосился в мою сторону – ему жест мужчины наверняка выдался слишком интимным.

В груди копилось раздражение: мне только слухов не хватало. Я вздохнула и медленно произнесла:

– К счастью, девушкам моего возраста ещё не указывают на каждом шагу, что делать и чем интересоваться. Мы предоставлены сами себе.

«Главное, чтобы не лишились девственности раньше времени, ведь тогда у родителей не получится выгодно пристроить дочурку», – добавила мысленно. Но Ревокарту об этом говорить однозначно не стоило.

– Поразительно точное замечание, – он усмехнулся.

В тот день мужчина выглядел по-другому: чуточку свободнее, чуточку проще. И лишь взгляд, несмотря на улыбку на лице, оставался напряжённым. Я удивилась, как ему пришло в голову вырвать у меня из рук книгу. Уверена, с манерами Ревокарт знаком. Тогда что он себе позволяет?

– Ты читаешь подобное? – спросил он, рассматривая книгу.

– Нет, но я рисую подобное.

Вопросительный взгляд. Пришлось объяснить:

– Я увлекаюсь рисованием, а в этой книге есть несколько неплохих иллюстраций, чтобы срисовать. Но она слишком дорогая, так что покупать её я, увы, не буду.

– Зря. Я знаю автора, и эта книга очень хороша. Можно почерпнуть из неё много полезного. Ты интересуешься историей Белой Войны, Клара?

Именно из-за этой войны мы с мамой оказались в Древеснах. Нет, я ею не интересуюсь.

Но Ревокарт ждал ответа. Как всегда, он был насмешлив и самоуверен, как будто знал все мои секреты.

– Я… если позволите, мне нужно идти.

И, не дождавшись ответа, устремилась к выходу.

А вечером меня ждал сюрприз: к нам домой пришла посылка с книгой, которую я не купила. А в придачу – ещё одна, с репродукциями известных картин. Когда я увидела вторую книгу, то чуть не упала со стула: она стоила, как маленькая швейная фабрика.

Осложнялось всё тем, что подарок не удалось скрыть от родителей. Мафодий, увидев посылку, удивлённо приподнял бровь, а мама заулыбалась, наверное, представляя, как было бы здорово породниться с самими Ревокартами. У неё был другой менталитет, ведь мама происходила из известной состоятельной семьи, и даже спустя много лет она не примирилась с фактом, что для таких, как Ревокарт, её дочь – пустое место.

Я же была смущена вниманием взрослого влиятельного мужчины. Не нравится он мне, уверяла я себя. Взгляд у него был холодный, а поступки слишком властные. Я видела, как он себя ведёт с местными жителями. Казалось, он делает одолжение обитателям, просто находясь в городе, хоть мы его сюда не звали – сам приехал.

Я корила себя за первое впечатление, которое он на меня произвёл, и со временем пришла к выводу, что мне стоит избегать Таира Ревокарта.

Но до поры до времени я даже не верила, что у этой истории может быть продолжение, ведь не допускала мысли, что такой, как он, обратит внимание на такую, как я. Разница в положении, возрасте (лет пятнадцать, наверное), да и я не из тех, что сражают мужчин наповал.

…Начиналось всё безобидно: нас стали приглашать на светские рауты. Поначалу я списывала всё на то, что статус семьи повысился благодаря поступлению Яна в Академию, но вскоре уловила закономерность: где бы мы ни появлялись, присутствовал и Таир Ревокарт. Можно было предположить, что он посещает все светские рауты без исключения, но мне «доложили» – нет, не посещает. Говерн на балах – редкая птица.

Увидев его на приёме впервые, я сразу поняла, что мы не сможем и словом перекинуться – Ревокарт был осаждён людьми со всех сторон, каждый так и норовил завести с ним светскую беседу. Да и с чего бы ему со мной разговаривать? Но он удивил всех (в первую очередь – меня), когда оставил свою компанию и подошёл ко мне.

– Здравствуйте, Клара.

– Здравствуйте, господин Ревокарт.