С. Хантер - Избранная в сумерках

— Уходи! — зарычал он.

— Нет, — ответила она. — Я нужна тебе сейчас.

Его бабушка сказала ей об этом.

Он пронесся через комнату, прижав ее спиной к стене. В его глазах не было ничего кроме дикой боли. Он зарычал, и она впервые увидела его обнаженные клыки.

— Это я, Лукас, — сказала она, ощущая, как его пальцы впиваются в ее предплечья.

Она почувствовала мгновение, когда он пришел в себя. Он опустил руки, сжимавшие ее, отодвинулся и прижался головой к стене.

Она подошла к нему, обернула свои руки вокруг его талии, прижавшись лицом к его спине, обнимая его.

— Она умерла, — сказал он, его голос был полон горя.

— Я знаю.

Она крепче обняла его. Он повернулся, прижав ее к себе. Они очень долго стояли там, просто прижавшись друг к другу.

— Мне так жаль, — прошептала Кайли, она разделяла его боль, она очень хорошо помнила свои чувства, когда ей сказали, что ее бабушка умерла.

Он ослабил хватку, посмотрев в ее глаза. Его глаза все еще светились, но дикость из них ушла. Слезы на его щеках были не признаком слабости, а знаком преданности к тому, кто стал ему настоящей матерью, единственной, которую он когда-либо знал, а теперь, потерял.

— Я знал, что ей осталось недолго, но я был еще не готов. Я думал, у меня есть еще год или два.

Кайли коснулась его руки.

— Мне так жаль. Я знаю, каково это.

Он вздохнул, повернувшись к кровати и к лежащему на ней телу. Она услышала, как его дыхание стало прерывистым. Она вывела его из комнаты.

Когда она вышли, она остановилась, он снова посмотрел на нее.

— Как ты… как ты узнала?

— Она приходила ко мне. Сказала, что я должна тебе помочь.

Его глаза снова наполнились слезами.

— Даже после смерти она заботилась обо мне.

Он прислонился спиной к стене, испустив еще один низкий рык.

— Я буду так сильно по ней скучать. Она была мне одновременно бабушкой и матерью. Она была единственной, кто заботился обо мне, когда я был ребенком.

Кайли подошла к нему. Он крепко ее обнял. Они стояли так несколько долгих минут. Наконец она отстранилась и посмотрела на него.

— Она сказала, что оставила тебе письмо на своем письменном столе.

— Я посмотрю. — Сказал он, проведя рукой по ее щеке. — Я оставил сообщение на автоответчике моего дяди. Он и другие члены семьи могут быть здесь с минуты на минуту. Ты должна уйти.

— Я хочу быть здесь, — сказала она. — Я хочу быть здесь с тобой, Лукас.

— Я знаю, и если бы это зависело от меня, я бы хотел, чтобы ты осталась. Но по традиции оборотней подготавливать к похоронам могут лишь близкие кровные родственники. — Он наклонился и поцеловал ее. — И даже если бы не традиция, сейчас ты вампир. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала. Пожалуйста, пойми, — сказал он. — Потому что если кто-то хоть пальцем к тебе прикоснется, я убью их.

Она кивнула. Ей это не нравилось, но она понимала.

— Ты будешь в порядке?

— Благодаря тебе, — сказал он.

— Я ничего не сделала. — Она прижала свою руку к его груди, зная, что его сердце разбито.

— Ты пришла. — Он осекся, словно вспомнил что-то. — Боже, прости. Я сделал тебе больно, когда ты только вошла?

— Нет, — сказала она.

Он закатил рукава ее футболки, и без сомнения, увидел синяки на ее руках.

— Черт! Это сделал я.

Он закрыл глаза, словно ему самому стало плохо.

— Это ерунда, просто пара синяков. — Она поднялась на носочки и нежно поцеловала его, надеясь облегчить его боль. — Я в порядке, Лукас. Посмотри на меня.

Он открыл глаза. Она улыбнулась.

— Я в порядке. — Он испустил сдавленный вдох, затем поднял голову и принюхался. — Это Бернетт на улице?

Она кивнула.

Он нахмурился.

— Он не должен был позволять тебе войти. Он знал, что это опасно.

— Он пытался остановить меня. Я сама настаивала. Я знала, что ты не причинишь мне вреда.

— Но я причинил, — взвился он, посмотрев на ее руки.

— Это ерунда. Они пройдут уже завтра.

Он внимательно всматривался в ее глаза.

— Я люблю тебя, Кайли Гален. Последнее, что я бы хотел, это причинить тебе боль.

Она улыбнулась.

— Я тоже тебя люблю.

На секунду тень боли в его глазах испарилась. Он склонил голову, прижавшись к ее лбу своим.

— Я правильно расслышал?

Она посмотрела в его глаза.

— Правильно. И ты также должен знать, что, несмотря на то, что я очень хочу, чтобы ты попал в Совет, это ничего не изменит между нами.

— Я бы и не допустил этого. — Он снова поцеловал ее, затем высвободился из объятий. — Хотел бы я, чтобы мне не надо было отправлять тебя в лагерь.

— Я знаю, — сказала она.

Он проводил ее до двери, держа за руку, и она точно знала, что он не хотел ее отпускать.

Как только они открыли дверь, Бернетт пошел к ним на встречу.

— Я сожалею о твоей утрате, — сказал Бернетт.

— Спасибо.

То, как Лукас говорил, то, как он держался перед Бернеттом, показывало, что он скрывает свою боль. И все же, ей он позволил увидеть. От нее он не прятался. Он настолько ей доверял. И по какой-то причине все это привязало ее к нему еще сильнее. Слезы снова сдавили горло. Он нуждался в ней также, как и она в нем. Это означало, что она не может умереть.

Лукас посмотрел на Кайли.

— Завтра полнолуние, а потом будет церемония. Мы, наверное, не увидимся несколько дней.

Она кивнула, ей снова не нравилось это. Она хотела быть рядом с ним в момент его скорби. Но она принимала, что этого она не в силах изменить.

Бернетт оглянулся, снова посмотрев на Лукаса.

— Кто-то идет.

— Уходите, — сказал Лукас.

— Дело только в Лукасе или есть что-то еще? — спросила Холидей следующим утром.

Кайли посмотрела вперед на водопады. Она пришла в офис к Холидей на рассвете, и спросила, могут ли они пойти сюда. Бернетт, как всегда, ждал снаружи.

— Мне просто это нужно, — сказала Кайли.

Она проснулась сегодня утром, беспокоясь о Лукасе и беспокоясь о том… что сказал призрак. Что если она будет сражаться и проиграет, то люди которых она любит будут страдать.

Ей необходимо было почувствовать теплую энергию от водопадов, которая покажет ей, что все будет в порядке. Она не хотела умирать, она хотела быть рядом с Лукасом, преодолевать все взлеты и падения вместе. И, особенно, она не хотела умирать, зная, что подведет любимых людей.

Холидей посмотрела на нее.

— Что не так, Кайли?

Она выдавила из себя улыбку, стараясь побороть слезы, подступающие к глазам. Она чувствовала это здесь. Покой, принятие того, что все будет хорошо. Она просто не знала, будет ли она жива, чтобы увидеть все это лично.

— Разве тебе никогда не хотелось просто прийти сюда?

— Обычно у меня есть причина. Так что же тебя беспокоит?

— Все, — сказала Кайли. — Я волнуюсь о Лукасе. Он был так печален, Холидей. Он плакал. И я не думаю, что он сможет сделать это перед своим отцом или его семьей. Я нужна ему, но я не могу быть там из-за дурацкого правила оборотней! И я волнуюсь за маму, я все еще не доверяю Джону.