М Айдем - Нихил

— Я не делал этого!

— Сделал, Нихил. Ты судил меня и счёл недостойной, — Мак почувствовала, как слёзы закипают в её глазах. — И это ранило сильнее чем то, что сделали с нами залудианцы.

Поняв, что она больше не может смотреть на него, не хочет видеть его боль, вызванную её собственными словами, Маккензи свернулась клубочком и опустила голову на подлокотник дивана. Он оказался удобнее, чем каменный пол, и девушке понадобилось всего несколько секунд, чтобы уснуть.

Нихил стоял в углу комнаты и хмуро смотрел, как спит его истинная пара. Он не знал, как исправить всё это. Воин предпочел бы сразиться в рукопашную с ратакцем, ганглианцем, залудианцем или торнианцем, чем стоять здесь, не понимая, что можно было сделать. Маккензи не ошиблась. Он осудил её. Поступил так, как поклялся никогда не поступать.

Приблизившись к ней, мужчина склонился, пропуская бусину истинной пары между пальцев. Она больше не излучала тепла, как тогда, когда впервые оказалась в её волосах. Теперь она ощущалась холодной и темной, как боль, что мужчина видел в глазах Маккензи. Как ему это исправить? Отвернувшись, Нихил связался с единственным мужчиной, на которого готов был полагаться всю свою жизнь.

— Нихил! — воскликнул Циррус Козар с нескрываемой радостью. — Где ты? Ты можешь сказать?

— Я на Понте, манно , — ответил он, зная, что его расположение не засекречено.

— Понт? А что с Крарном?

— А вот это я не могу рассказать тебе, манно . Зато, могу сказать, что нашёл свою истинную пару.

— Что?! — Циррус и не пытался скрыть своё потрясение. — Нихил, это…

— Я знаю, манно . Я тоже был в шоке.

— Твоя мать будет просто в восторге!

— Ты не можешь сказать ей, манно . Пока нет.

— Что? Почему?

— Вот поэтому я и связался с тобой. Мне нужен твой совет.

— Мой совет? Нихил, что случилось?

— Моя истинная пара… Она не кализианка, манно .

— Не… Она торнианка?

— Нет.

— Калбаянка?

— Нет.

— Только не ганглианка!

— Богиня, нет! Она человек.

— Человек? Что такое человек?

— Это новый вид, который мы обнаружили в последние несколько дней… Манно …

— Да, Нихил?

— Мне нужна твоя клятва, что ты никому не расскажешь то, что я тебе скажу. Я даже не уверен, знает ли Император.

— Нихил… У тебя есть моя клятва. Ты же знаешь, я никогда не предам тебя… Но ты уверен, что должен рассказать мне это?

— Мне нужен совет, манно , и ты — единственный, кому я полностью доверяю.

— Для меня это — большая честь, Нихил, ибо ты один из самых достойнейших мужчин, что я когда-либо знал. И не потому, что ты мой, а потому, что ты заслужил это. А теперь расскажи, чем я могу тебе помочь.

— Я причинил вред своей истинной паре, манно .

— Что? Это невозможно! Ты никогда не заставишь меня поверить, что ты физически навредил своей паре.

— Не физически, нет, но своими словами, эмоционально, я навредил ей, манно , и я не знаю, сможет ли она когда-нибудь простить меня.

— И что же ты сказал ей, Нихил?

— Похоже, что для неё… для её вида… целовать мужчин в губы не считается священным. Когда я узнал об этом, то плохо отреагировал.

— Нихил, ты же всегда знал, что разные виды могут иметь совершенно разные обычаи.

— Да, но она — моя истинная пара, и так похожа на нас, что мне просто показалось…

— Это вечное заблуждение. Особенно в отношении женщин, поскольку нет двух абсолютно одинаковых. Именно это делает каждую такой особенной. Итак, что её вид считает священным?

— Я не знаю. Она была так сердита на меня за моё сравнение с работником удовольствий, что отказалась сказать. А потом…

— Ты сравнил свою истинную пару с работником удовольствий?! Нихил, как ты мог…

— Она целовала других мужчин, манно ! В губы! А если бы мать сделала подобное? Смог бы ты принять то, что она делала это?

— Нет. Никогда. Но твоя мать кализианка и отвечает, как кализианка. Твоя истинная пара — нет. Всё, что тебе нужно сделать, мой мальчик, так это выяснить, что она считает священным. Возможно, это что-то, к чему мы относимся иначе.

— Но что?

— Она дала тебе ключ?

— Ключ?

— Сын, женщины всегда дают нам подсказки. Ключ к тому, что им нравится. Ключ к тому, что им не нравится. Мужчина на самом деле должен лишь услышать.

— Она сказала что, когда целовала двух мужчин в губы, это было всё, что она сделала, что она не предлагала свою дружбу ни одному мужчине.

— И это не подсказало тебе то, что она считала священным? Что хотела предложить только своей истинной паре?

— Она сказала, что у них нет истинных пар, а есть те, кого они называют родственными душами, и, что они не имеют внешних признаков, вроде наших бусин. У них есть только вера в человека и доверие.

— Их способ гораздо труднее.

— Я… Да, я тоже так решил.

— Так она никогда не доверяла тебе? Или это было потеряно из-за твоих слов?

— Она доверяла мне. Я очищал её, кормил, и она спала в моих объятиях, — тихо проговорил Нихил. — Но сегодня утром я разрушил её доверие.

— Я не знаю этой женщины, Нихил. Я не знаю, достойна ли она тебя, но…

— Достойна! — мгновенно Нихил встал на защиту девушки. — Она достойнейшая из женщин, которых я когда-либо знал. Она сильная и добрая. Она позаботилась о других и защищала меня даже после того, как я подвел её.

— И ты её любишь.

— Я… Да… Люблю… Но не потому, что она носит мою бусину.

— Конечно нет, я только хотел сказать, что наши бусины никогда не ошибаются. Ты нашел свою истинную пару, Нихил. Теперь твоя очередь показать ей, что ты её.

— Я… как мне это сделать, манно ?

— Всегда говори ей правду, мой мальчик. Убедись, что она знает твои истинные чувства и что все они для неё, — Циррус промолчал. — Твоя мать не может носить мою бусину, но я люблю её, и в моем сердце она и есть моя истинная пара.

Мак не собиралась подслушивать разговор Нихила с его манно , но она не знала, как сказать ему, что проснулась, а спустя некоторое время, уже и не хотела говорить. Благодаря этой короткой беседе девушка узнала о Нихиле и его реальных чувствах к ней больше, чем он говорил ей об этом в течение нескольких часов, что они провели вместе. Нихил, казалось, был очень похож на её дедушку — большой, грубоватый мужчина, которому временами было трудно выражать свои настоящие чувства. Но это изменится. Она проследит за этим.

— Нихил? — позвала она, когда он отключился от разговора.

— Маккензи? — он сразу же подошел. — Я думал, что ты отдыхаешь. Почему ты не спишь? Тебе нужен отдых.

— Ты не будешь возражать, если я отдохну в твоей кровати?

— Я… Нет, я бы не возражал.

— Не мог бы ты помочь мне попасть туда? — спросила она, протягивая к нему руки.