Екатерина Оленева - Ангелы не умирают (СИ)

— Выходите!

— Но…

— Выходите! Быстро! Без вопросов!

В туманном мраке раздался оглушительный, очень неприятный звук. Даже не знаю, с чём его сравнить? Будто стонало огромное животное. Впрочем, звук, издаваемый покорёженным металлом, ни с чем не спутаешь, даже если до этого никогда раньше не слышал ничего подобного. Тревожный, тоскливый, угрожающий. Совершенно нечеловеческий.

— Выходите же! — заорал я, теряя терпение.

Мужчина из соседней машины высунул голову в окно, тревожно поглядывая в нашу сторону.

— Эй, парень? Какие-то проблемы?

— Да. И очень крупные. Мост сейчас рухнет.

— Что?!

За его спинами я видел маячившие лица детей. Откуда бы он их не вёз, лучше бы ему было ехать домой другой дорогой. Ладно, мне нет дела до чужих. Своих бы вытащить.

Черт! Сколько же детей вместе с родителями могло застрять в этой чёртовой пробке?!

— Послушайте доброго совета, — обратился я к нему как можно спокойней. — Выбирайтесь из машины и идите в сторону ближайшего берега. Детей держите за руки. Не отпускайте их от себя ни на шаг.

— Откуда вы знаете? Откуда вы это знаете?

— Просто знаю. Хотите спасти детей? Так выбирайтесь из машины.

— Папа! Папа! — запричитала девочка за его спиной. — Что говорит красивый дядя? Я боюсь!

Не знаю, звук ли моего голоса, недавний скрип или что-то ещё, но мужчина, судя по выражению его лица, решился меня послушать.

— Ты с ума сошёл? — зашипела рассерженной кошкой Катрин.

Слава богу, из машины они обе с Мередит всё-таки вышли.

— Что ты вытворяешь? Зачем пугать детей?

— Через несколько минут всем здесь придётся испугаться. Лучше они получат шанс выжить испуганными.

Теперь и Мередит выглядела обеспокоенной.

— Я не понимаю, что происходит?

— Мост с минуту на минуту рухнет. Нужно убираться.

— Ты точно рехнулся! — вырвала у меня руку Катрин, глядя то ли с отвращением, то ли с жалостью.

Хреново быть Вещей Кассандрой. Моё знание могло спасти нам жизнь. Ещё как могло, но так всё эдак и растак! Как убедить людей предпринять отчаянную попытку спастись?

Из соседних автомобилей высовывались лица, бледные, встревоженные, сердитые. Все они приговорены. Что сделать? Как убедить приблизиться к черте, где спасение не гарантировано, но ближе, чем отсюда?

— Я из ФБР, — проговорил я, поднимая водительскую карточку и от всей души желая всем чтобы они видели удостоверение.

По крайней мере верили, что видят. Им большего и не нужно.

— Сохраняйте спокойствие. На мосту ожидается теракт.

— Да что ты несёшь?!

Мередит схватила Катрин за руку, вынуждая замолчать.

— Все выходите из машин и идите в сторону берега.

Тоскливый звук скрежещущего металла повторился, делая мои слова куда более весомыми.

К моему облегчению люди выбирались из автомобилей и направлялись в сторону более близкого берега.

— Что за каприз выставлять себя посмешищем? — фырчала Катрин, пока я тащил обеих девушек за собой. — Зачем весь этот фарс?

— Ты можешь помолчать хотя бы минуту? Бери пример со своей молчаливой подруги.

Мередит тихо засмеялась:

— В кои то веки меня назвали молчаливой. С ума сойти!

Мы не прошли и половины того отрезка, что отделял нас от спасительной черты, как мост принялся крениться к центру. Вернее, он и без того до этого провисал, но теперь это стало заметно невооружённым взглядом — ровная дорога превращалась в горку, по которой приходилось взбираться снизу-вверх.

Со всех сторон доносились возгласы — взволнованные, испуганные, гневные. Машины, оставленные хозяевами, медленно катились в сторону склона.

Пока ещё медленно.

Я почувствовал, как ледяные пальчики Катрин крепче сжали мою правую руку:

— Так ты это серьёзно насчёт теракта?

— Куда уж серьёзней?

— Но откуда ты…

— Я это вижу. Чувствую. Не знаю откуда, просто… просто это так.

— Но теракт? Откуда ты о нём знаешь?

Она меня теперь в подрывной деятельности подозревать станет?

— Катрин, людям нужно было как-то объяснить необходимость убраться отсюда. Я ляпнул первое, что пришло в голову.

Я судорожно пытался придумать, что нам делать. Судя по моим ощущениям, добраться до безопасного места мы не успеем.

Внизу, в ста футах под нами была ледяная вода. При ударе с такой высоты выплыть шансов у людей нет. Просто займётся дыхание и дальше кто угодно камнем пойдёт под воду, если только спасатели не будут ждать поблизости. А откуда им взяться?

Хотя, судя по мельтешению огней и звуку сирены кто-то уже спешил на помощь несчастным, застрявшим в воздушной ловушке.

Как я сам не догадался позвонить в 911? Правда, потом бы пришлось объясняться и оправдываться, но это могло бы спасти чью-то жизнь.

— Быстрее! Быстрее! — поторапливал я девушек.

Обеих-то мне точно не вытащить. Чтобы плыть и держаться на воде, нужна хотя бы одна свободная рука.

Мередит побежала первой, лавируя между машинами.

Ужасный звук раздался в третий раз.

«Как в театре, после третьего звонка», — промелькнула шальная мысль.

И начался ад.

Я… я правда не хочу это вспоминать.

Когда я видел картину мысленно, они ужасали. Но в реальности всё было ещё хуже. Огромное количество людей, пытаясь спастись, предпринимало отчаянные попытки спастись, изначально обречённые на поражение. Слово «трагедия» на глазах обрело подлинное значение.

Как всегда, как бывает в минуту Х все маски были сорваны. Кто-то спасался сам, готовый идти по трупам. Кто-то до последнего пытался спасти близких, протягивая руку помощи даже незнакомым людям. К слову сказать, последних, сохранявших человеческое лицо, было больше.

Люди сбивались в нечто маленьких стаек, пытаясь прорваться к спасению.

Вместе со всеми мы то бежали, то скользили, то пытались удержаться за металлические перила моста. В носу стоял запах гари.

Потом, когда металлические опоры рухнули, ветер засвистел в ушах и всё смыла вода.

Я изо всех сил старался не выпускать рук Мередит и Катрин. Прилагал все усилия к тому, чтобы не потерять сознание.

Нам повезло. Будь мы в роковой момент чуть ближе к берегу, разбились бы; чуть дальше — и, скорее всего, выплыть бы уже не удалось. А так нас подхватили спасательные шлюпки, курсирующие по воде.

Не могу вспомнить, кого из девушек подняли первой. Кажется, Мередит. Она, как и я, была в сознании и дрожала, как осиновый лист, когда полицейский набрасывал ей на плечи теплое одеяло.

На самом деле одеяло нисколько не согревало. Холод словно навечно поселился в каждой клеточке тела.

— Вы в порядке, сэр?

Я не сразу понял, что усатый полицейский обращается именно ко мне. В современных реалиях отвык быть «сэром».

— Вот, выпейте, полегче станет.

В закрытой пластикой чашке он протянул мне суррогат, который в здешнем Макдональдсе продают под видом кофе. Но суррогат — не суррогат, неважно. Главное то, что он был горячим.