Екатерина Оленева - Ангелы не умирают (СИ)

Катрин фыркнула:

— Это ты сейчас на место меня так поставил? Вроде как: «не завидуй, не ревнуй, не пытайся достичь недостижимого»? Отвечу на это просто — трудно проникнуться симпатией и сочувствием к человеку, знакомство с которым началось с его попытки тебя убить. Мне не нравится роль жертвы, что вы упрямо пытаетесь мне навязывать: Синтия с ненавистью, того хуже, с жалостью.

— Я не считаю тебя жертвой.

— А кем ты меня считаешь? — вскинулась она. — Кто мы? Что нас связывает? Необходимость? Обстоятельства? Какие обязательства мы имеем друг перед другом? Я согласилась стать твоей невестой с тем, чтобы в дальнейшем сделаться фиктивной женой. Если мы только друзья и ничего более, то я хочу услышать об этом от тебя здесь и сейчас. Я готова играть по любым правилам, но считаю, что заслуживаю хотя бы узнать их! Я требую честности, Альберт. Честности и уважения. Я имею на это право.

— Согласен, — кивнул Альберт.

— Тогда скажи мне, чего ты ждешь от нашего союза?

Альберт вздохнул:

— Для меня странно обсуждать такие вещи словно контракт. Как-то все это слишком прямо, по-деловому, в лоб.

— А для меня неприемлемо и мучительно теряться в догадках, мучиться подозрениями и переживаниями. Может быть это и не романтично? Я не сильна в романтике, в искусстве флирта и обольщения. Во всём том, что у твоей Синтии на сто очков вперёд.

— Оставь уже Синтию в покое, — поморщился Альберт.

— Это пусть она оставит меня в покое! — вскипела Катрин. — Я не искала её общества ни тогда, ни сейчас! Я не угрожала ей. Не переходила дорогу. Не говорила колкости. Не ко мне, а к ней следовало обратить эту фразу! Чему ты улыбаешься? — раздосадовано воскликнула Катрин.

— Ты закатываешь мне сейчас сцену ревности? Я правильно понимаю?

— А это смешно?

— Вот умница, даже отпираться не стала? Катрин, но для начала ты бы хоть поцеловалась со мной для приличия, что ли? А то предъявляешь права, избегая обязанностей.

— Прежде чем взять на себя обязанности, я хочу понять, какие права… — Катрин вдруг осеклась на полуслове, замолчав, понимая, что говорит совсем не то, что следует, а главное, вовсе не то, что чувствует.

Права? Обязанности? Её заботит не это.

— Альберт, я… я не хочу любить того, кто меня не любит — не полюбит никогда. Не хочу изводиться пустой ревностью, исходить злостью. У меня одно сердце, и я хочу подарить его тому, кому оно может принести если не счастье, так хотя бы радость и покой. Мне нужен мой дом. Мой! Не роскошный, не полный прислуги и дорогой мебели — просто место, где мне будет хорошо, даже если этот дом будет в одно маленькое окошечко, я буду там счастлива.

Синтия сегодня наговорила много ерунды, но одно она сказала совершенно правильно — я не сложный человек. У меня всё просто. Любить одно, увлекаться другим, хотеть чего-то третьего — мне это непонятно. Я хочу то, что я люблю. И отдам себя этому всю, без остатка. Не делясь на половинки, четвертушку и восьмушки.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что хочу услышать от тебя в ответ правду. Любую — но правду! Хочу знать, кто я, что я для тебя — друг, средство, пустое место? Чем суровее и отрезвляющее это прозвучит, тем лучше! Я не хочу ложной надежды…

— Ты для меня не пустое место, Катрин. И не средство обогащения и выживания, это точно. Ты и сама это прекрасно знаешь. Я в это верю.

— Я не знаю.

— Так чувствуешь! — перебил ей Альберт, поднимаясь. — Не можешь не чувствовать, — сказал он, приближаясь. — Хочешь правды? Изволь. Не я возвожу между нами барьер. Не я боюсь любить. Не я кутаюсь в свое одиночество, как в плед. Это делаешь ты.

— Потому что не хочу, чтобы ты разбил мне сердце.

— Каким образом?

— Позволишь мне поверить, что мы можем быть вместе, а сам уйдёшь к своей Синтии! А если не уйдёшь, так будешь ходить к ней от меня, что ничуть не лучше — даже хуже!

— Представь, что я не позволю поверить тебе ни во что. Просто соберу сейчас вещи и уйду. Тебе будет лучше?

Катрин моргнула, уставившись на Альберта в недоумении. Пытаясь понять, насколько он серьёзно это сейчас говорит. Судя по выражению лица — вполне себе.

— Ты не можешь уйти.

— Почему? Потому что мне так нужны твои деньги? А если ты ошибаешься? Если они не так уж много значат, как ты воображаешь? Хочешь знать, какое значение имеет для меня легат Элленджайтов?

Катрин кивнула.

— Для меня это семья — то, что от неё осталось. Когда-то Элленджайты были силой, с которой приходилось считаться. Вместе, ты и я, мы сможем это возродить. Ты сильная, ответственная, чистая. Ты станешь мне хорошей женой, прекрасной матерью нашим детям. Хранительница очага, хозяйка Кристалл-Холла. Никто другой не сможет тебя заменить. Ты — моё будущее. Ты то, чему я буду служить. Ради чего стану жить.

— Служить ты будешь мне, а страсть и огонь отнесёшь Синтии? Я останусь на свету, а на будет в тени? Её ты любишь, а меня всего лишь хочешь любить?

Он мотнул головой, словно отгоняя навязчивый видения:

— Катрин! Чего ты от меня хочешь?! Я не отрекусь от своей сестры!

— Так она и сказала!

— Но я не позволю Синтии отравлять тебе жизнь. Я не говорю, что наши… наши отношения будут продолжаться. Конечно, этого не может быть.

Голос Альберта звучал, как натянутая струна. Не фальшиво, но с каким-то надломом.

— Я просто не понимаю, что мне сделать, чтобы ты наконец услышала меня и поняла. Дай мне шанс — нам обоим. Если у нас ничего не получится ты всегда сможешь сделать то, что хочешь сделать сейчас — уйти.

Думаешь, ты проявляешь этим силу? Уйти всегда легче, чем остаться. Любить труднее, чем отталкивать или прощать. Да тебе меня прощать пока и не за что.

— Хочешь сказать, что с момента воскрешения держишь целибат? — насмешливо фыркнула Катрин, но её попытки скрыть ревность были довольно жалкими. И она сама это понимала.

— Если у меня и были любовники, я не считаю это изменой, ведь у нас с тобой в этом плане ничего не было. Ты всё время ставишь меня в положение, в котором я должен оправдываться в чём-то. По-твоему, это правильно?

Она медленно покачала головой.

— Дай нам обоим время, Кэтти. Просто дай нам время.

Альберт, обняв Катрин за плечи, привлёк её к себе и запечатлел на лбу почти отеческий поцелуй.

Нельзя сказать, что Катрин это порадовало.

Мне понравилось просыпаться в собственном доме. Обожаю чувствовать себя хозяином.

Я был в настолько благостном настроении, что всерьёз начал верить, что наши отношения с любимой сестричкой способны держаться в принятых обществом рамках.

Я мечтал о том, как женись на Катрин, обзаведусь бизнес-центром для себя, медицинской клиникой — для неё, возьму в рамки и буду крепко в них держать Рэя Кинга и его не на шутку разгулявшегося уличную банду. Словом, в то утро я планировал восстановить былую Ангельскую империю.