Галина Гончарова - Дар смерти

И все повторилось вновь.

Хрип, лужа крови… один из тиртанцев принялся блевать прямо на пол… пусть.

Кровь, смерть, жестокость отлично ломают тех, кто считает себя властелином, а остальных — грязью под ногами. И дают понять, что все преходяще. Особенно их единственная и неповторимая жизнь.

Минуту Рамон отсчитывал нарочито медленно.

Третий.

А вот четвертым оказался тот самый «купец», который давил на рычаг. И — не выдержал.

— Стойте! Не надо! Я все покажу!!!

— Сволочь! — прошипел Ливар. — Отец же тебя…

Рамон вздохнул — и сделал рукой более резкий жест. Вот на этот раз самонадеянного парня попинали уже от души. Даже нос сломали, кажется, сапогом. Уж зубы точно выбили, чтобы шепелявил.

— Ты еще не понял? Твой отец ничего и никому не сделает. Это ему надо теперь бояться.

И, не тратя больше времени, направился за купцом. Ренару Дироту тяжело держать воду такое долгое время, надо бы побыстрее.

Рамон знал, что на кораблях так же свирепствует его дядя, добиваясь добровольного признания, но надеялся управиться быстрее. Как-никак, за Алонсо нет такой репутации. А вот он…

Белесый Палач?

К вашим услугам, господа. Как, вы в них не нуждаетесь? А все, уже поздно. Я уже здесь. Отказываетесь?

Тогда платите неустойку, компенсацию и немножечко мне, за моральный ущерб. Ваш отказ ранил меня в самое сердце, а я такой нежный, такой впечатлительный…

Подвал был сделан очень хитро Под полом склада еще один подвал, а уж под ним второй, тайный. Кто там будет проверять с метром в руках глубину подвала?

И затопить несложно, и рабов никто не услышит, кричи не кричи, вода глушит все звуки…

Отвалить в сторону несколько тюков, выглядящих весьма громоздкими, но только с виду, вытащить доски, и вот — обитая деревом трот крышка люка. А дерево это глушит звуки, как пробка. Легкое, прочное, очень дорогое… кричи, не кричи…

Работорговец лично отвалил в сторону люк. Рамон кивнул одному из солдат проверить, и тот полез вниз. Через пару минут из подвала понеслись такие проклятья, что герцог даже присвистнул. Чего-то и он не знал…

— Ваша светлость, тут они в цепях.

— Ключи? — вопросительно посмотрел на боцмана Моринар.

— У Лантара…

Логично.

— Ты знаешь, где они лежат?

— Н-нет… Лантар лично товар на цепь сажал, сам осматривал, не доверял никому. Я только дорогу…

Рамон только вздохнул, и кивнул своим солдатам.

— Харни, у тебя, кажется, отмычка всегда под рукой?

— Никак нет, ваша светлость.

— А если прикажу?

— Так точно, ваша светлость, — глаза солдата посмеивались. Бывший воришка, подобранный лично Рамоном, он уважал герцога, был ему предан, и пошел бы ради господина хоть в огонь, не то, что в подвал работорговца.

Рамон молча кивнул на темный провал.

Харни чуть поклонился — и направился к люку.

— Подожди. На полчаса хватит…

Рамон напрягся. По вискам побежали капли пота.

Кракен!

Спалить, к водяным, весь этот склад, было бы куда как проще, чем создать точечный источник света, повисший над плечом Харни. Больше контроля нужно, больше умения…

Гвардеец молча поклонился, и исчез в темноте.

Ругательств оттуда больше не слышалось, зато начали появляться люди.

По одному.

Грязные, измученные, все в нечистотах, со следами от цепей на запястьях и щиколотках…

Мужчины, женщины, несколько детей, при виде которых герцога охватило желание плюнуть на показательную казнь и заняться подлецами здесь и сейчас, используя мачту от какого-нибудь корабля вместо кола для подонка-работорговца.

Видит небо, стоило бы! Сто раз стоило!

Солдаты перехватывали пленников, направляли на выход, не давая им кинуться в ноги герцогу, или хотя бы вцепиться в горло кому-нибудь из работорговцев, а там уж их сортировали на несколько групп — в лечебницу, по домам, в гвардейские казармы, а уж там, поутру, разберемся точнее…

Харни с солдатом вылезли последними.

— Ваша светлость, вы этих сук побольнее казните, — от души высказался Харни. — Они знаете, что удумали? Там вдоль всего подвала железяка идет, цепью обвитая, человека к ней приковали — и не дернешься. В туалет под себя, шевельнуться толком не удастся, воздуха, считай, нет… И люк в дне. Открытый… [19] Для тех, кто сомневается, или думает, что так не поступали… поверьте, еще как поступали! Из книги В. Мединского «Мифы о России»: «За XVII-XVIII века, основные века работорговли, из Африки вывезли примерно 15 миллионов рабов, 10 миллионов из них — мужчины, уже готовые работники. По данным ученых на эти 15 миллионов прибывших приходится не менее 5 миллионов умерших в пути, так как везли рабов в специальных кораблях, чтобы „напихать“ их в трюм побольше. Небольшие парусные корабли того времени ухитрялись перевозить за один рейс по 200–300, далее по 500 рабов. Как говорили сами работорговцы, „негр не должен занимать в трюме места больше, чем он будет занимать в гробу“. Он и не занимал. Плавучий гробик под тропическим солнцем сильно нагревался. Воды и пищи было очень мало — их тоже экономили изо всех сил. Рабов и не думали выводить из трюма для отправления нужды. По утрам, когда рабовладельческий корабль открывал свои люки, из трюма поднималось зловонное облако. Оно висело над кораблем, пока ветер не относил марево».

Рамон кивнул.

— Обещаю.

И обещание он намеревался сдержать.

На улице он взмахнул рукой, запуская в небо огненный столб — знак магу, что можно перестать держать склад. И повернулся к Лантару.

— Мы еще увидимся, молодой человек. Я вам обещаю… а это на память!

И над головой работорговца взвился огненный столб. Огонь, вызванный Рамоном, прицельно сожрал все волосы работорговца, оставив на память ожог на половину головы. Кажется, немного и лицо задело, ну… бывает! Все равно до свадьбы этот подонок не доживет, так и переживать не о чем.

— Всех в тюрьму. В цепи потяжелее, пусть палачи вытряхивают подробности. Этого, — кивок на Лантара, — отдельно. Если кого раньше времени уморят — спрошу по всей строгости.

И не обращая внимания на крики, стоны, жалобы и благодарности, направился к причалу. В шлюпку — и к кораблям. Со складом покончено, а вот с кораблей сигнала еще не было. Что это дядя там задерживается?

Помочь бы надо…

Ночной штурм корабля — зрелище не особенно впечатляющее. Особенно если приказано все делать по-тихому, чтобы не всполошилась вся акватория.

И над душой твоей стоит злющий, как кракен, канцлер.

А потому и «Девушка», и «Заяц» были взяты на абордаж быстро и совершенно бесшумно.

Подплыли ночью несколько лодок, по-тихому закинули крюки на борт, и рванулись на штурм.

Ладно, тихо закинуть абордажный крюк ни у кого не получится, а потому вахтенных перестреляли заранее — кого увидели. Да и немного их было, привыкли господа работорговцы к безнаказанности.