Анна Стриковская - Купчиха

А маг не только занимался с мальчиком, но с помощью амулета следил за дорогой. Он не думал, что Тео сможет воспользоваться чем-то вроде отвода глаз и ждал его без прикрывающего заклинания, но вот погоня, если герцог передумал, могла быть и магической. Чтобы не тратить силы даром, а выставить щиты только в случае настоящей опасности, он и приглядывал за городскими воротами.

Эди как раз впервые сумел создать световой шарик размером с собственный кулачок и удержать его больше минуты строго над головой, когда Мельхиор вдруг поднялся на ноги.

— Кажется, к нам гости, — сказал он негромко, — твой отец, а с ним и наше нещечко. Едут верхом, но под пологом незаметного. Вставай, радость моя. Как только они подъедут, нам надо будет убраться отсюда как можно скорее.

Эди хотел спросить, что такое нещечко и какое оно к ним имеет отношение, но не успел, потому что Виола вскочила и стала лихорадочно запихивать в сумку Мельхиора всё, что попалось ей под руку. Мальчик понял, что им снова придётся убегать, и сначала притих, а затем выглянул из-за кустов, за которыми они устроились, и никого не увидел. Дорога была пуста.

— Папа, — удивлённо воскликнул он, — про каких гостей ты сказал? Там никого нет!

— Там едут твой дедушка и дядя Ульрих, — пояснил маг, — но они скрыты от нас иллюзией. Их можно увидеть только магическим зрением.

— Я маг, — гордо ответил малыш, — значит, у меня должно быть магическое зрение. Почему я ничего не вижу?

Мельхиор рассмеялся.

— Потому что пока не умеешь им пользоваться. Это не так просто, посложнее, чем зажигать огоньки. Но ничего, научишься. Ты способный.

Несколько томительных минут прошло в ожидании, наконец ветки кустов качнулись и как будто туман разорвался перед зрителями: на крохотной полянке появились Теодор и Ульрих верхом на унылых одрах.

— Получше лошадей не нашлось? — спросил Мельхиор вместо привествия.

— Скажи спасибо, хоть таких достали, — ответил Тео и добавил, — Едем. Где-то тут в садах пасётся моя кобыла и конь нашего графёнка.

Ули надулся, услышав, что его называют графёнком, но никто не обратил на это внимания. Все торопились убраться подальше от опасного города. Виола снова села на одну лошадь с мужем, а Эди устроился на руках у дедушки, по которому успел соскучиться. Все очень надеялись, что оставленные в садах кони не пропали. Существовала вероятность того, что придётся удирать, а делать это верхом на одрах — подвергать себя опасности.

Как ни странно, лошадка Тео, выпущенная им на пастбище недалеко от городских ворот, так никуда и не ушла и никто её не свёл. А вот коня Ульриха они нашли совсем не там, где оставили. Его вёл в поводу какой-то солдат и радостно насвистывал. Такой добычей мало кто мог похвалиться. К счастью, никого рядом не наблюдалось.

Мельхиор и Ули отреагировали мгновенно, послав в незадачливого мародёра по заклинанию: сна и оцепенения. Солдат повалился на землю как бревно, а конь тихонько заржал, приветствуя знакомого всадника.

— В седло и дуем отсюда, — скомандовал Теодор, — и так много времени потеряли. Только немного поменяемся местами. Виола — на мою лошадку, а я на эту рыжую кобылку. Она ничего, хоть и выглядит как ходячее недоразумение. А мерина можно отпустить, от него толку не будет.

— Мерин может бежать за нами, — не согласился Мельхиор, — без всадника он не будет отставать. Бросим тогда, когда это станет нам выгодно. А так… Я согласен, пусть Вилька едет на твоей лошади вместе с Эди.

Пока он это говорил, Тео уже успел поменяться с дочерью и теперь они были готовы к бегству. Конечно, если бы можно было достать лучших лошадей или тут имелся бы телепорт в столицу Элидианы… Но всегда приходится пользоваться тем, что имеешь.

Если бы беглецы могли видеть, что в это время происходило в замке!

Патруль притащил Хельмута к герцогу. Солдаты всю дорогу поражались, что он не сопротивляется, кротко топает в замок, как будто его ведут на верёвочке. Офицер понимал, что это — результат ментального заклятья, но не спешил поведать об этом своим подчинённым. Всё-таки запрещённое. В замке Хельмута мигом опознали слуги, а герцог велел представить мерзавца на свой суд. Через полчасика, когда он наконец пообедает.

Бывший графинин любовник и начальник замковой стражи внешне был кроток как барашек, но заклинание диктовало ему только поведение, а отнюдь не мысли и чувства. В душе его бушевала буря. Больше всего он боялся, что не сможет сдать проклятого Ули с потрохами, заклятье не позволит. А этого ему хотелось больше всего. Даже если фар Ниблонг не смягчит его участь, то он хотя бы отомстит виновнику своего поражения.

И о чудо! Как раз к тому моменту, когда солдаты пришли, чтобы отвести его к герцогу, заклятье спало, он наконец смог действовать и говорить самостоятельно. Хельмут плюнул бы на месть, если бы ему подвернулся случай сбежать. Но, к его глубокому сожалению, стража учла свои прошлые ошибки. Хельмута держали в каморке при входе, в которой отродясь не было тайных ходов, а вели в зал суда не по переходам, а через анфилады парадных покоев. Там как раз ходы имелись, но в укромных уголках. Попасть туда одним движением в сторону не представлялось возможным.

Оставалось торговаться за свою жизнь. Была у Хелмута врождённая способность, не магия, но всё же что-то близкое: вызывать доверие к своим речам. Независимо от того, лгал он или говорил правду, собеседник ему верил. Особенно хорошо это работало, когда он не пытался изобразить задушевность, а шпарил открытым текстом, невзирая на личности. Если он не будет показывать, как боится герцога, а поговорит с ним как солдат с солдатом, дело может и выгореть.

Так что на суд его светлости герцога Зигмунда фар Ниблонга он прибыл злой и полный решимости. Мерзкий графёнок поплатится за то, что сдал его страже, а сам вывернулся. Что он хотел сделать ровно то же самое, Хельмуту в голову не приходило.

Поэтому, ответив на вопросы о своих имени и звании, он не дал герцогу вести заседание как положено, а задал вопрос сам:

— Ваша светлость, а граф Ульрих вам нужен? Могу сказать, где он находится, если мы договоримся о смягчении моей участи.

Фар Ниблонг для начала оторопел от такой наглости. Это же надо! Каков наглец! Ему бы молить о пощаде, а он торгуется. Затем герцог подумал о том, что уничтожение Ульриха для него важнее. Дочь с зятем сядут тут владетелями, потом станут править их дети, а его внуки… Надо им, чтобы рано или поздно какой-нибудь охламон пришёл предъявлять права и артефакты семьи Эгон ему покорились? Их ведь не уничтожишь, магия — это тебе не глиняный горшок. Конечно, те, кто будут в это время править в Эгоне, отобьют любое посягательство на свою власть, но оно им вообще нужно? Поле необходимо зачищать заранее да так, чтобы ни одного корешка не осталось. А Хельмут… По закону его полагается повесить, но можно будет заменить казнь каторгой, ему и это должно быть в радость.