Анна Владимирова - Аромат Смерти, Страсти, Любви. Нужное подчеркнуть (СИ)

Кольцо, кстати, я увидела впервые на самой церемонии. Гладкое, серебристое, без каких — либо узоров снаружи. А вот с внутренней стороны оно просто поражало воображение. Казалось, другое кольцо, сделанное из прозрачного драгоценного камня, было вставлено в металлическое. Что это был за камень, я даже спрашивать не стала…

Грэгхан объяснил, что подобная инкрустация — традиция их клана. Ее смысл заключался в том, что все самое ценное должно быть скрыто от посторонних глаз и быть достоянием лишь двоих…

Церемония бракосочетания получилась очень лаконичной и заняла всего двадцать минут! Грэгхан не стал утруждаться переводом всей речи служителя с итальянского, а лишь подсказывал мне ответы. Выглядело это забавно. Уже позже я позволила себе пошутить между нами, что могли бы и без меня обойтись. На что удостоилась мрачного взгляда мужа, красноречиво обещающего мне какое-нибудь изысканное приватное наказание.

Третьим, допущенным в Ватикан, стал Вальденгард.

Мой наставник посетил Альрийскую академию с подробным отчетом о составе и свойствах нашумевшего токсина, а также его антидота. Своеобразный акт беспрецедентного доверия между нами и Римом. А в ответ канцлер пригласил Вальденгарда возглавить одну из кафедр римской академии, занимающуюся разработками и исследованиями. А это, без преувеличений, было невероятным достижением как на политическом поприще, так и на научном!

И вот тогда мне, как причастному к открытию последнего компонента лицу, и довелось увидеть своими глазами настоящую Альрийскую академию. «Настоящей» я называла ее исключительно про себя.

Наверное, еще ни одно архитектурное явление не впечатляло меня настолько! Под академию было отведено целое здание с присущим Ватикану размахом: старинная архитектура и изысканное убранство, бесконечные этажи, коридоры и аудитории. Экспериментальные оборудование просто поражали воображение, заставляя забыть обо всем и желать лишь одного — поселиться здесь! Тем более в свете новых открытий мамы.

Но Вальденгард, мило поулыбавшись канцлеру, утянул меня прочь и лишь на улице презрительно закатил глаза:

— Ага, сейчас! — ворчал он, шагая в сторону ворот. — Так мы им все и «слили»…

Его здоровый скепсис остудил и мое воображение. Поразмышляв, я присоединилась к нему: политика политикой, а инновациями делиться имеет смысл лишь тогда, когда они будут запатентованы.

А однажды между поездками в Рим мы сделали остановку в моем родном городе. И, хотя Грэгхан и предложил мне остаться в гостинице, пока он займется всеми делами сам, я отказалась. Нам нужно было решить, что делать с квартирой и магазинами, и я собиралась принять в этом непосредственное участие.

Квартира встретила меня молчанием. Абсолютным. В ней больше не было ни запахов, ни жизни. Те, кто наводил тут порядок, постарались на славу.

Я стояла посреди кухни, не в силах поверить тому, что ничего больше не чувствую… Без запаха я совершенно «не узнавала» это место… И, вероятно, к лучшему. Грэгхан тихо подошел сзади, обнял меня и вложил в мою ладонь цветные стикеры.

— Это для того, что захочешь забрать…

Не сразу, но все же нашла несколько кандидатов. Но для них стикеры не понадобились: мамин махровый халат и кошка.

Предательница, как оказалось, вернулась. Когда мы уже выходили из квартиры, она кинулась ко мне с верхнего этажа лестницы и вцепилась в мою шею, стоило мне подхватить ее. Исхудавшая, грязная, но такая родная! Так и не выпустила ее из рук, даже когда приехали в офис.

Родион лишь бросил на меня многозначительный взгляд, отметив кольцо на пальце (я придерживала беглую кошку левой рукой), и улыбнулся:

— Поздравляю.

— Спасибо, — улыбнулась в ответ.

Я решила передать управление магазинами полностью в его руки, оставалось заверить все эти вопросы документально.

— Я не буду ничего менять, — сказал Родион, когда с формальностями было покончено, и мой юрист покинул кабинет.

— Как посчитаешь нужным, — ответила я. — Теперь решать тебе.

— А ты чем будешь заниматься? — спросил он, когда Грэгхан вышел, чтобы ответить на звонок.

Про то письмо о моем наследстве не было сказано ни слова.

— Буду учиться. Я поступила в престижную парфюмерную академию в Шотландии, когда закончила работу над предметом контракта, — ответила я, не глядя на Родиона.

Это, в общем, было не далеко от правды. Но воспользоваться этим достижением я смогу только через год.

Даже если бы Грэгхан меня и отпустил сейчас на учебу, что само по себе невозможно, то все равно работа с составными компонентами матриц мне была запрещена.

— Каролина, — тише проговорил Родион, — прости, что говорю, но … Я был на кладбище на прошлой неделе…

Я сглотнула ком в горле, не в силах посмотреть на него.

— Могила убрана, в вазах — свежие цветы…

Все же подняла на него глаза.

— И я не понимаю, кто… Расспросил управление кладбища, они сказали, что приезжает какая-то обслуживающая машина, все убирает…

Тяжело вздохнула, прижимая к себе урчащую кошку.

Я не могла появляться на кладбище. Боялась даже думать о том месте. Рассказ Родиона всколыхнул во мне прежние чувства тоски и неизбежности… Но тут же меня накрыло чувством безмерной благодарности к Грэгхану: он и это все взял на себя. Я была уверена, что не из-за мук совести. Даже если бы их не было, он бы поступил точно также.

Когда Родион провожал нас, я подумала, что вряд ли увидимся с ним еще. И в свой город я также вряд ли вернусь.

Мама всегда была со мной в моем сердце, и я не была намерена напоминать себе каждый раз о случившимся, посещая место, где покоилось ее тело. Может, кто-то скажет, что это эгоистично и неправильно, что даже для Грэгхана ее могила значила больше. Но каждому свое. Я лишь надеялась, что со временем эта боль достаточно притупится… Только до этого было еще очень далеко.

Гул самолета убаюкивал, и я сама чуть было не уснула рядом с Грэгханом. Но эффект от каши следовало закрепить чем-то более серьезным, или старания моего мужа пропадут даром… Склонилась к уснувшему в моих руках мужчине и осторожно поцеловала его, затем укрыла легким пледом и выскользнула из спальни.

Кошка, спавшая на диване, на мое появление приподняла заспанную мордочку и вопросительно «муркнула».

Погладила ее по серебристой шерстке и взяла на руки… Она, к счастью, быстро оправилась, и теперь выглядела совсем как прежде.

Пока готовила себе завтрак, в кухне появился Бернард.

— Доброго утра, леди, — улыбнулся он. — Чаю?

— Доброе утро, да, спасибо.

Все наши поездки теперь проходили в его неизменной компании. Насколько я поняла, как и всегда. Лишь мои «римские каникулы» были исключением.