Лолита Лопез - Захваченная Вишесом

— Я люблю тебя, — прошептал он и толкнулся в приветственное тепло ее тела. — Я люблю тебя, Хэлли.

Она цеплялась за него, позволяя брать ее размеренно и неторопливо. Они целовались снова и снова; каждое соприкосновение языков становилось все более чувственным и интимным. Хэлли под Вишесом приподнимала бедра навстречу его толчкам. У нее вновь заблестели глаза от навернувшихся слез, но — Вишес понял — не от боли, а от глубины любви к нему. Он молился, чтобы она увидела, насколько сильны его чувства к ней. Вишес не был человеком, умеющим произносить нежные речи.

Когда дыхание Хэлли стало прерывистым, он понял, что время пришло. Уткнувшись носом ей в шею, Вишес ускорил толчки, выбрав угол проникновения, от которого Хэлли начала ловить ртом воздух. Он прижался губами к ее уху и с первым глубоким стоном сказал то, что она уже знала.

— Я люблю тебя, котенок.

Хэлли спокойно кончила, выгнув спину и крепче сжав пальцы на его коже. Еще через два толчка Вишес ворвался в нее как можно глубже и взорвался в чистом наслаждении. Обнявшись, они гладили друг друга и целовались, пока дрожь экстаза не стихла.

Вишес перекатился на спину и утянул Хэлли за собой. Удобно устроившись поверх него, она задремала в его руках. Он гладил ее по спине и играл с ее волосами, пока она, наконец, не проснулась. Тогда Вишес позволил себе спуститься руками ниже и кончиками пальцев задеть ее ягодицу. Хэлли зашипела и вздрогнула.

Вишес с тихим смехом выбрался из-под нее и звонко поцеловал в плечо.

— Подожди здесь.

В одном из ящиков он нашел тубу с мазью и охлаждающий пакет. Встряхнув упаковку, Вишес активировал кристаллы внутри нее и прихватил из ванной полотенце для рук. В спальне он сел на край кровати и перевернул Хэлли на живот.

— Сейчас, скорее всего, будет немного больно, но зато ты быстрее выздоровеешь.

— А из чего она? — ее голос был немного приглушен подушкой, поэтому она повернула голову. — В смысле мазь.

— Понятия не имею, — признался Вишес. — Мы берем ее с собой на задания. Конечно, ее разрабатывали не для покраснений, но она дьявольски эффективна.

— Все так плохо? — Хэлли посмотрела через плечо. — Покраснение, я имею в виду.

Осмотрев темно-красные отметки, он не стал врать.

— Синяки темные, особенно на твоей бледной коже. И от тростника осталось несколько ярко-красных полос.

— Очень странно, что я ими горжусь?

— Нет, — рассмеялся Вишес. — Я знаю несколько пар, предпочитающих более жесткую сторону нашего образа жизни. И жены, кажется, лелеют свои ушибы, — он нанес на истерзанные ягодицы прозрачную мазь и вздрогнул от вида оставшихся на них ужасных отметин. — Хэлли, это больше не повторится. Мы не зайдем так далеко, — исправил Вишес. — Сегодня были особые обстоятельства.

— Мне тоже не понравилась бо́льшая часть, — она расслабилась от его поглаживаний. — Я знаю, зачем мы это сделали, и действительно чувствую себя лучше после случившегося в колонии Джеско.

— Но?

— Я видела твое лицо, Вишес. И знаю, что тебе было плохо.

— Было, — признался он. — Не будь я убежден, что чувство вины сгрызет тебя изнутри, и не смог бы довести дело до конца, — вытерев пальцы о полотенце, Вишес расстелил его на ягодицах Хэлли и положил сверху пакет со льдом. — Пусть полежит пятнадцать минут.

Некоторое время она молчала, в то время как Вишес просто водил кончиками пальцев вверх и вниз по ее голени. Когда Хэлли снова заговорила, в ее голосе слышалось любопытство.

— А мы можем попробовать еще раз?

— Попробовать что?

— Ну, знаешь, связывание, возможно, порку, — обеспокоенно пояснила она. — То есть, если ты хочешь…

— Я хочу, — заверил Вишес. — Но если тебе не нравится, тогда не надо.

— Ты уверен? — Хэлли выглядела необычайно неуверенной.

— Хэлли, в чем дело? — нахмурился он.

— Ни в чем.

Вишес сжал ее бедро, и она взвизгнула.

— Говори правду, котенок, иначе я прямо сейчас приму твое предложение и отшлепаю тебя.

— Ладно! Просто…я не хочу, чтобы ты был мной недоволен. Я знаю, что тебе нравится грубая сторона любви. Если бы не нравилась, ты бы не посвятил ей комнату, — Хэлли обернулась на него. — Вишес, я не хочу тебя менять. Я хочу, чтобы ты был мной доволен, но не в ущерб себе.

— Как тебе такое в голову пришло, котенок? Мы вместе уже почти шесть недель. Ты хоть раз замечала, чтобы я был тобой недоволен?

— Нет.

— Хэлли, — твердо предостерег Вишес. — Говори правду.

— Видишь ли, Террор сказал…

— Сейчас же остановись, — он перебил ее в ту же секунду, как услышал имя своего лучшего друга. — Террор ни черта не знает о любви к женщине. Если он снова поднимет эту тему, не слушай ни слова. Ясно?

— Да.

Вишес придвинулся к изголовью кровати и посмотрел Хэлли в лицо.

— Я люблю тебя, Хэлли. Мне нравятся наши отношения такими, какие они есть. Хотелось бы мне изучить с тобой более грубую сторону любви? Да. Понимаю ли я, что тебе потребуется время? Однозначно, — ухватив ее за подбородок, он улыбнулся ей. — У нас все отлично. Мы продвигаемся в нашем собственном темпе, и это прекрасно.

— Я очень хочу попробовать с тобой что-нибудь новое, — и все же Хэлли заметно расслабилась. — Я доверяю тебе. И люблю тебя.

Вишеса переполнила радость, и он прижал руку Хэлли к своей груди.

— Хотел бы я выразить, что чувствую, когда ты говоришь мне это, Хэлли. Я никогда не представлял… — эмоции стали слишком сильными, и он замолк. Откашлявшись, Вишес закончил: — Я тоже тебя люблю.

Она понимающе улыбнулась, но не давила на него и не вынуждала открываться еще больше. Кажется, Хэлли понимала, что некоторые слова Вишес просто не сможет произнести, поэтому не стоило ждать от него телячьих нежностей.

Через пятнадцать минут он унес пакет со льдом и полотенце. Улегшись рядом с Хэлли, Вишес наслаждался тем, как она льнула к нему. Он провел пальцем по тонкому белому ошейнику у нее на горле. Они приближались к тому моменту, когда пара меняла цвет кожаного украшения. Большинство выбирало красные или черные, однако в последнее время Вишес замечал и более необычные. Похоже, в моду входили зеленый и синий. На прошлой неделе он видел в магазине ярко-розовый.

Но какой цвет подойдет Хэлли? Вишес уже заказал подвеску для ее ошейника. С символикой проблем не возникло, в отличие от цвета. Для Вишеса Хэлли навсегда осталась бы его наивной невинной невестой. Красный или черный казались слишком резкими.

— О чем ты думаешь? — посмотрев на Вишеса, Хэлли погладила его по подбородку. — Ты такой молчаливый.

— О наших обязательствах друг перед другом, — ответил он.

— Серьезно? — она казалась удивленной. — Я думала… — Хэлли коснулась ошейника, — …оно заключается в этом.

— Обычно мужчина после нескольких первых месяцев дарит жене новый ошейник, — покачал головой Вишес. — Ты, наверное, заметила, что твоя подруга Ленни носит красный.