Татьяна Уревич - Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)

— Я помню, — Волан-де-Морт сделал театральный взмах платком, который всё время держал в руке, чтобы промокать кровавую испарину. Он был слаб. В середине дня его клонило в сон. А к вечеру бил озноб.

— У меня появилась идея, — Сивый подбирался всё ближе. — Что, если испытать Снегга? Если НАШЕ дело для него действительно что-то значит, он откажется от жены и детей. Если нет… Вам решать.

Волан-де-Морт благосклонно кивнул.

— Ситуация почти библейская. Господь уже испытывал подобным образом одного из своих сыновей. Что ж, блаославляю тебя, сын мой… — он поднял руку для благословления.

Сивый изумлённо попятился и заморгал.

— Ах, ну да, — замялся Тёмный Лорд, опуская руку.

Так или иначе, «добро» Фенрир получил. План его был прост: подкараулить, когда Будогорский покинет свою пассию (кстати, какую роль играет при ней Барин? — Шведская семья?), надо проникнуть в квартиру. Как? Честно говоря, Сивый ещё не знал. Пока это ему ни разу не удавалось. Но, как говорится, «под лежачий камень вода не течёт». Надо что-то делать. И не откладывая дела в долгий ящик. К середине следующего дня он уже околачивался возле парадной госпожи Гончаровой. Хотел было посидеть в тепле — в подъезде на подоконнике, да какая-то старушенция проявила бдительность:

— Вы к кому, товарищ? — прошамкала она.

— К кому надо, — буркнул Сивый.

Но препираться не стал, дабы не привлекать внимания. Надвинув на глаза кепку, Сивый поднял воротник и засунул руки поглубже в карманы. Серое питерское небо сыпало мелкий, как крупа, дождь. Во дворе ни зелени, ни лавочки. И градусов не больше пяти.

— Проклятый город… и проклятые маглы!

Сивый с удовольствием подумал, что подруга Снегга обыкновенная магла. С чего он взял? Да просто волшебники не живут в таких домах. Даже русские. Дверь подъезда запикала. Сивый спрятал глаза под бейсболкой. Он уже знал, кто выходит… — Будогорский. Насвистывая, Барин беспечно зашагал на выход — к арке, над которой почему-то болталась вывеска ПРАЧЕЧНАЯ. Сегодня у Ростислава было приподнятое настроение. Первый раз после выписки Юлии из роддома он остался с ней наедине. Всё остальное время, как верная клуша, при Юле находилась Катерина. И то ли Барин отвык от русского прямодушия, живя долгое время за границей, то ли потому что Юлька сказала, будто Катя влюблена в него, но сегодня наконец он чувствовал себя свободным от постоянных Катиных: «Ах, Ростислав Апполинарьевич, Вы неважно выглядите», «У Вас усталый вид, Ростислав Апполинарьевич…», «Юля сказала, что Вы не работаете, это правда? Как Вы себя чувствуете при этом в моральном плане, Ростислав Апполинарьевич?..» Юлька посмеивалась, глядя, как он беспокойно ёрзает на кухонной табуретке.

Зато сегодня он услышал то, чего подспудно ждал.

— Ты наш самый дорогой друг, Славик. Я знаю, что ты всё время был на страже моего здоровья и спокойствия Северуса. Мы бы хотели, чтоб ты был крёстным наших детей. Похоже, ты их ангел-хранитель, — Юля нежно дотронулась до его руки.

Будогорский зажмурился от счастья. Не тогда. Теперь. Юлия совершенно оправилась от родов. Даже стала лучше. Порывистые движения были сейчас мягче, а взгляд глубже. Видимо, эйфория от проведенного вдвоём с любимой женщиной вечера вскружила ему голову и на время лишила разума. Барин забыл обезопасить вход от Сивого и ему подобных. Юлька прибралась на кухне и пошла посмотреть на детей. Щёчки её малышей заметно округлились. Она наклонилась, чтобы поправить им одеялки… и вдруг, поддавшись внезапному импульсу, подхватила их на руки и перенесла к себе на кровать. Сама легла рядом и, окружив рукой свои сопящие сокровища, стала целовать мелко и часто их наивные головёнки в чепчиках. Потом засунула руку под подушку и, нащупав там пистолет, успокоилась. Его Юле притащил Будогорский. И не какой-нибудь, а с серебряными пулями. Это было так, «на всякий случай» (как сказал Барин). Но магия магией, а какие-то более вещественные меры защиты должны же существовать! Вот она и взяла у Славика пистолет, а у матери попросила осиновое брёвнышко и заточила его под колышек. Теперь колышек всегда лежал у неё под кроватью, а пистолет под подушкой. Юлька машинально провела рукой по полу. Всё на месте (иногда Муська точила об него когти и закатывала либо под пианино, либо под телевизионную тумбу). Интересно, каков он, этот Сивый? И почему Сивый? Он вампир по рождению или жизнь его сделала таковым? Сколько лет он уже пьёт людскую кровь? А больше ему ничего не хочется? Ведь есть же масса вкусняшек… Она прислушалась. Вот, похоже, ответы и явились к ней на дом собственной персоной. Отпихнув Асю и Гошу к стене, Юля натянула на голову одеяло и сжала рукоять пистолета. Её восприятие обострилось невероятно. Она чувствовала не только крадущиеся шаги Сивого, но даже его дыхание. Вот он подошёл к детской кроватке и обнюхал её (жуткий запах чуть не лишил её обоняния). Видимо, его целью являлись только дети — как и предупреждал Будогорский. Фенрир Сивый перегнулся через неё, чтобы дотянуться до младенцев. Юлина реакция была мгновенной. Она не была ворошиловским стрелком, поэтому стреляла в упор до тех пор, пока не кончились патроны.

— Вот так-то, милок, — пробормотала она, вылезая из-под тела вампира.

Дети, конечно, проснулись и заплакали.

Хорошо помня, что в фильмах ужасов подобные твари проявляют чудеса живучести, она своротила Сивого с постели и, не медля, вбила ему в грудь остро заточенный кол.

— Кошмар! — ужаснулась Юлька «деяниям рук своих». — Мне даже его не жаль. А ведь это живое существо… было. Наверно, я могла бы быть киллершей.

Дети продолжали кричать. Юля, не обращая внимания на такие мелочи, оглядела комнату. Всё было в крови: постельное бельё, ковёр, её одежда и она сама. «До чего легко можно убить человека… Все неприятности героев жанра „хоррор“ от того, что его герои ведут со своими потенциальными убийцами душеспасительные беседы. Не иначе, как для сценического эффекта. Я не была такой дурой…», — с удовольствием отметила Юлька. К её удивлению, кровь у Сивого была красного цвета и по-видимому, имела те же свойства, что и у обычных людей — например, плохо отстирывалась. «Хорошо ещё, что я живу в старом фонде. Здесь стены толстые. Но кто-нибудь из соседей всё равно может позвонить куда надо (вернее, куда НЕ надо). Выхода нет. Надо телепортировать Славке». Она прикрыла глаза и сосредоточилась. Так сказать, отключилась от внешних раздражителей.

Ростиславу Апполинарьевичу Будогорскому от

Юлии Валентиновны Гончаровой.

Срочно надо увидеться! Жду.

Юля взяла малышей на руки и стала ходить с ними по комнате. Собственно, «ходить» не получилось. Потому что через пару минут возник Будогорский. Мгновенно оценив обстановку, он, ни слова не говоря, застелил постель свежим бельём и… /смотри следующую страницу/