Eve Aurton - Теряя себя

— Ты права.

— И? Если я это сделаю, что больше вас заденет? Потеря игрушки или факт того, что я посмела распорядиться своей жизнью сама? — наигранно смело вскидываю подбородок, на самом деле задыхаясь от страха и понимая, что слишком много позволяю себе, разговаривая с ним в таком тоне. И оказываюсь права, потому что Рэми вдруг становится напряженно опасным, будто даже одно слово способно сорвать его. Он иронично изгибает брови, смотря на меня с некой насмешкой и снисходительностью, как смотрят на маленьких щенков, вообразивших себя большими собаками и тявкающими на прохожих. Они путаются под ногами, искренне веря, что смогут защитить территорию и вызвать страх, а на самом деле рождают лишь смех и умиление.

— Дерзость тебе к лицу, la petite [23] la petite — фр. малышка. . Я слышу, как стучит твое сердце, вижу, как дрожат твои руки, знаю, как ты боишься меня. Тем забавнее наблюдать за твоими жалкими попытками казаться смелой, — он наступает, постепенно оттесняя меня назад и вынуждая прижаться спиной к холодной стене. Судорожно сжимаю полотенце на груди, действительно боясь его, и громко вскрикиваю, когда он резко хватает меня за волосы и тянет вбок, шепча на ухо: — И, конечно, ты права, Джиллиан, меня не расстроит твоя смерть, ибо таких, как ты, тысячи. Хотя стоит признать, что вложение капитала оказалось не слишком выгодным, ведь товар бракован. А вот то, что ты лишишь меня возможности распоряжаться твоей жизнью — заденет, потому что, хочешь ты того или нет, нравится тебе это или нет, но теперь ты моя. Моя, понимаешь? Все в тебе мое: тело, мысли, желания, твои наивные глупые мечты и, уж тем более, жизнь. Просто вспомни об этом, когда вдруг решишь лишить меня этого, потому что обещаю: я перебью всю твою семью, твоих друзей, знакомых, даже врагов. Всех, кого ты знала или хотела узнать.

И пока он говорит это, до боли сжимая мои волосы и практически впечатывая в стену, я понимаю, что на самом деле есть вещи страшнее смерти, например, знать, что после нее станет еще хуже — близким мне людям, которые будут расплачиваться за мои ошибки.

— Я не собиралась ничего с собой делать. Клянусь, Господин, ведь за меня это сделает болезнь… или вы, — мой голос унизительно плаксив, и я судорожно выдыхаю, отгоняя слезы и моля Бога, чтобы он поверил. Ведь я действительно не собираюсь пополнять ряды самоубийц.

— Что ж, ma fille, будем считать — урок усвоен, — его прохладные губы касаются моей шеи, почти под самым ухом. Затем спускаются ниже, оставляя после себя влажную дорожку, и проводят линию по выпирающей ключице, вынуждая меня закрыть глаза и вновь почувствовать тот трепет, что рождается от его ласк. Рэми разжимает мои пальцы, вцепившиеся в полотенце, и скидывает его к нашим ногам, оставляя меня совершенно обнаженной и беззащитной перед ним. Воздух становится тяжелым и наэлектролизованным, когда Господин делает шаг назад и скользит по мне блестящим от желания взглядом.

Хочу прикрыться руками, стыдясь возбужденных сосков, отреагировавших на контраст температур, но Рэми ясно дает понять, чтобы я не двигалась, стояла на месте, позволяя ему и дальше так откровенно разглядывать меня. Эти моменты, явно наполненные желанием, предвкушением и ожиданием — они самые острые и возбуждающие, настолько, что внутри меня начинает пульсировать.

— Votre force dans votre faiblesse, la petite [24] Votre force dans votre faiblesse, la petite — фр. Твоя сила в твоей слабости, малышка. , — произносит он, дотрагиваясь до моей груди кончиками пальцев и задумчиво обводя ореолы сосков. Слегка задевает их, мимолетно, а затем скользит по ключицам, выемке между грудей, ребрам и подрагивающему животу. Эти прикосновения сочетают в себе легкую невинность и пламенную порочность, которые возбуждают меня еще больше, и теперь я с трудом справляюсь со сбившимся дыханием, прижимая ладони к холоду стены и дрожа.

Как я могу сдержать стон, когда он внезапно оказывается совсем рядом и впивается в мои губы несколько грубым, животным поцелуем? Я вся словно вжимаюсь в стену, не справившись с его напором, и с желанием отвечаю на поцелуй, обхватывая его шею руками. Мы так близко друг к другу, что я ощущаю твердость его груди, силу его рук, сжавших мою талию, прямо под ребрами. Мне не больно, скорее приятно — приятно знать, что он так сильно желает меня, пусть я и выгляжу не столь привлекательно с синяком на лице. Но, кажется, Хозяину все равно, он с легкостью приподнимает меня, уверенно двигаясь в комнату и не прерывая поцелуя. Осторожно опускает на кровать и, распрямившись, вновь смотрит на меня, отчего я свожу бедра, оберегая от его взгляда самое интимное. Щеки начинают гореть от столь пристального взгляда и, чтобы хоть как-то сгладить неловкость, я тянусь к его рубашке, дрожащими от нетерпения пальцами расстегивая непослушные пуговицы.

Не могу не признать его совершенство, демоническую привлекательность, что так нравится женщинам, готовым потерять голову от одного лишь его взгляда. Она обманчива, она опасна, она губит своей жестокостью, замаскированной красивыми чертами. И сейчас я напоминаю того самого мотылька, что стремится к свету, прекрасно осознавая, что этот свет последнее в его жизни. Впрочем, мне нечего терять, не так ли?

Может поэтому сегодня я такая смелая, такая открытая, может поэтому осыпаю его живот поцелуями и спускаюсь ниже, к линии брюк, которые с нетерпением расстегиваю. Рэми втягивает воздух сквозь сжатые зубы, когда я спускаю с него одежду и обхватываю член ладонью. Он пропускает мои волосы сквозь пальцы, ласкает затылок, шейные позвонки; он запрокидывает голову, позволяя мне взять контроль над его возбуждением и плотно сжать твердый член губами, провести по нему языком и заглотить глубже. Я даже слышу его шумный выдох, свидетельствующий о том, что я все делаю правильно. Мне нравится ласкать его так, чувствовать его упругость, нежность кожи, его вкус.

Мне нравится быть его любовницей, женщиной для удовлетворения желаний, но не нравится быть его игрушкой, рабыней, тенью. И пусть мгновения близости так быстротечны, я постараюсь насладиться ими по полной.

— Сегодня ты такая смелая, — он тяжело дышит, двигает бедрами, удерживая меня за затылок и смотря сверху вниз. Рычит, когда я смыкаю зубы, царапая его чувствительную кожу, и, наматывая волосы на кулак, оттягивает голову назад, скользя членом по моим сомкнутым губам. — Дерзкая… — отпускает, но только для того, чтобы снять с себя одежду и предстать передо мной совершенно нагим. — Раздвинь ноги, Джиллиан, я хочу видеть тебя полностью. Всю.

Краснею еще больше, представляя, как это выглядит со стороны, но покорно откидываюсь на кровать, подползаю дальше, чтобы уместиться, и робко развожу ноги, стараясь не пропустить ни одной эмоции на его лице. Бог мой, никогда не ощущала себя настолько открытой перед ним. Мое смущение смешивается с почти нетерпимым желанием, мышцы внутри сокращаются, наполняя меня смазкой, и я ощущаю, как становлюсь влажной, готовой принять его.