Eve Aurton - Теряя себя

— Я сохранил несколько рабынь для утоления жажды. Привилегия положения, — пожимает плечами Юджин, делая большой глоток и шипя сквозь зубы. — Скорее всего, завтра тебе придется переехать отсюда. Нет смысла содержать целые корпуса.

Не обращаю внимания на его последнюю фразу и привязываюсь к самой первой:

— Но вы ни разу мной не питались.

— Будешь задавать много вопросов, начну.

Не начнет, знаю, потому что это ложь. Я жива не потому что вхожу в его меню, а потому, что так решил Господин. Где-то там, за этими стенами, балансируя на грани и утопая в хаосе, он успевает думать о моей безопасности. И сейчас, сидя рядом с Юджином и прислушиваясь к тишине, я вспоминаю тот день, когда он прогнал меня — прогнал лишь для того, чтобы я смогла жить. Так ведь?

Так.

— Вы лжете, Юджин.

— Какой кошмар, теперь я понимаю, почему он предпочел от тебя избавиться, — Юджин встает, ворча себе под нос, но в его голосе не слышится злости или гнева, скорее усталость, будто этот разговор вконец выжал его. Он успевает дойти до двери и взяться за ручку, прежде чем я нахожу в себе смелость ответить:

— Потому что хотел обезопасить.

— Еще одно слово…

Поджимаю губы, больше не желая испытывать его терпение, и с тоской провожаю его взглядом, пока дверь за ним не закрывается, а я не проваливаюсь в холодное и страшное одиночество, потому что вокруг тихо, вокруг пусто, вокруг до озноба неуютно, отчего я передергиваю плечами и оглядываясь вокруг, будто не узнавая свою комнату. Представляю, что меня ждет, — разъедающие мысли, которые будут причинять боль, рвать на части, лишать сна; слезы беспомощности; переживания; чувство вины. Ведь я предала себя, в какой-то момент забыв о свободе и полностью смирившись со своей судьбой. Где-то за этими стенами творится ад, а я не могу думать ни о чем другом, кроме Господина и его отношения ко мне, ведь после сегодняшних событий все встало на свои места, и теперь я догадываюсь об истинной причине его холодности. Он просто хотел защитить меня.

Иначе бы не пришел, не провел со мной ночь, не счел нужным попрощаться. Безразличие не требует встреч и не рождает нежность. Вымотанная страхом, закрываю глаза и устраиваюсь на кровати, желая спрятаться от реальности во сне. Стоит переждать вечер и ночь, чтобы дожить до завтра и уехать отсюда, неважно куда, лишь бы подальше от этого места.

Я просыпаюсь внезапно, с громким выдохом, непонимающе всматриваясь в темноту и прислушиваясь к бешено стучащему сердцу. Мне снилась тьма, такая же молчаливая и гнетущая как в реальности, и сейчас я с трудом различаю грань между сном и действительностью, которая, по мере того как я привыкаю к полумраку, вызывает инстинктивный страх, потому что в воздухе отчетливо чувствуется чье-то присутствие. Оно выражено едва уловимым ароматом, содержащим в себе табачные нотки и сладковатые пряности, щекочущие обоняние. Это запах незнаком мне и на фоне произошедших событий кажется чужим и враждебным. Может поэтому я упорно смотрю на дверь и до ужаса боюсь повернуть голову, будто бы как только я это сделаю, рожденный паранойей монстр разорвет меня в клочья.

— Доброй ночи, Джиллиан.

Облегченно выдыхаю, стыдясь своего страха, и уже в следующую секунду улыбаюсь. Улыбаюсь до глупого счастливо, просто потому, что Господин здесь, со мной, а не где-нибудь в центре мира, готового обернуться в руины. Скидываю с себя одеяло и в мгновение слетаю с кровати, чтобы, как и в нашу последнюю встречу, опуститься перед ним на колени. Мне даже кажется, что время повернулось вспять, и мы снова переживаем тот самый момент, когда он пришел той ночью. Сейчас он протянет руку и невесомо коснется моей скулы костяшками пальцев, затем проведет по щеке и подбородку, а потом… потом я услышу его шепот: — Моя маленькая.

Ну же.

Но вместо этого Рэми продолжает молчать, и я прячу улыбку, внимательно всматриваясь в его лицо и наталкиваясь на какую-то странную апатичность. Это даже нельзя назвать холодностью или равнодушием, он будто не чувствует ничего, совершенно, ни одной эмоции. Его глаза чернее тьмы и на бледном лице кажутся пустыми. Наверное, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз он пришел ко мне, и, если честно, я не хочу знать, что именно.

— Ты крепко спала, не хотел тебя будить, — шепчет Хозяин, склоняя голову набок и позволяя проникающему в окно свету осветить мое лицо. Он разглядывает меня пристально цепко, словно встречая впервые, и вызывает в душе интуитивное подозрение, потому что в его словах не чувствуется тепла или интимности, которую должна нести эта фраза, — он будто чужой, не мой, далекий. Он никогда не был таким.

— Сегодня был тяжелый день.

— Знаю, — кивает он, а я опускаю глаза и наполняюсь едким разочарованием, потому что, если честно, представляла нашу встречу другой. По крайней мере, в ней не должен был присутствовать третий — подозрительная бесстрастность, завладевшая Господином. Такое ощущение, что он зашел сюда по ошибке и даже не представляет, кто я такая. Перевожу взгляд в окно, в которое начинают стучаться первые капли дождя, и теряю всякое воодушевление, совершенно не зная, как вести себя с ним. Наверное, сейчас я выгляжу как побитая собачонка, рванувшая за лаской к хозяину, но получившая абсолютное «ничего». И его новый аромат, он не нравится мне, потому что прежний шел ему куда больше.

— Вы развязали Вацлаву руки, — с тихой грустью произношу я, отвлекаясь от стихии и радуясь, что барабанящий дождь хоть как-то разбавляет наступившую тишину. Надеюсь услышать подробности его решения, но Рэми вновь удивляет, бросая короткое:

— Это всего лишь люди.

Люди, да, но не он ли всеми силами пытался доказать обратное — их непричастность к происходящему? Не он ли до последнего сдерживал Вацлава и пытался найти короля, а не размениваться пешками? Поджимаю губы, обдумывая его слова, а потом медленно-медленно скольжу по нему взглядом: начиная от лежащей на подлокотнике руки и заканчивая идеально уложенными волосами. Кажется, ничто в нем не изменилось, но что-то ускользающе незнакомое притаилось в его внешности, манере держаться и в этом странно пристальном внимании, окутавшем меня. Знаю, что он следит за каждой моей эмоцией, и начинаю чувствовать себя не в своей тарелке, вновь поддаваясь шепоту интуиции.

— Вы сняли перстень, — чтобы хоть как-то облегчить скопившееся напряжение, киваю в сторону его руки, на безымянном пальце которой действительно отсутствует перстень. Странно, потому что за все время, что я знаю Рэми, он ни разу не снимал его. Мы одновременно переводим взгляды на руку, а потом так же синхронно друг на друга. И только в этот момент ко мне приходит осознание — осознание того, что это не мой Господин. Время замирает, так же, как и моя грудная клетка, потому что я забываю сделать вдох, распахнутыми от изумления глазами наблюдая за тем, как губы Рэми растягиваются в улыбку, и лицо приобретает демонические черты.