Алина Зайкова - Приманка Минотавра (СИ)

Помните: в прошлый раз это чуть не окончилось катастрофой.

Помните: есть и иной выбор.

Страшный Лабиринт не так уж и страшен, если проникнуть в него… снаружи.

Если вы войдете на Лазурный Курорт не через платный выход, а через бесплатный — Лабиринт примет вас не как нарушителей, а как гостей.

Сколько бы вы ни пробыли на курорте, возвращение домой через Лабиринт станет реальным. Это будет встреча друзей — не без доли риска, но с долей тепла и нежности.

Помните.

И подумайте: что важнее, жить спокойно… или долго?

Ваш Лабиринт».

Серая, 5сентября 3340 года

Я смотрела на Анкина и не могла понять его недовольства.

— Ну, написано, конечно, странно, — заметила я, — но смысл-то есть! Действительно, если попасть на Курорт через Лабиринт, то путь обратно окажется на порядок проще. А многие боятся Лабиринта, и уверены, что не потеряют счет времени, а эта листовка предупреждает их об этом… Что не так?

— Всё не так, — нахмурился Анкин. — Вот скажи, зачем нужен Лабиринт в частности и весь этот курорт вообще?

— В мире стало слишком много людей, но убивать людей просто так — плохо, поэтому создали место, куда люди сами идут умирать?

Сзади послышались удивленные возгласы. Странно, я думала, все это знали.

— Примерно так, — Анкин нахмурился. — Ну а эта бумажка что делает?

— Увеличивает шанс людей на выживание…

— Именно! Значит, можно просто выбросить все ресурсы, потраченные на всё это, — он обвел рукой высокие своды, — и проводить людей на курорт — или с курорта бесплатно?

— А мы думали, Курорт построили, чтобы сделать жизнь людей лучше, — ахнула Лидия. Драйян крепче прижал её, но насупился.

— Постой, Анкин, — заметил Крей. Он, Аня и Крайя, судя по всему, знали про такую цель Курорта, но не афишировали её. — Ведь чтобы пройти через Лабиринт, нужно заплатить проводникам, — и неважно, в ту или иную сторону ты идешь.

— Проход туда плюс обратно стоит так же, как просто обратно, — нахмурилась я. — Только мало кто, почему-то, об этом помнит.

— Вот. Так что деньги всё равно нужны. Люди, не способные заработать денег, вряд ли сами смогут пройти через Лабиринт. Шанс выживания слишком низок. Так что те, кто не достойны шанса жить, и не пойдут через Лабиринт.

Внезапно в спор встрял Эрик.

— А я понимаю, о чем говорит Анкин. Дело же не в деньгах, ведь так?

Анкин кивнул.

— Просто Правителям нужно как можно больше жертв. Причем не только среди обычных людей, но и Высших, у которых хватает денег на обычные курорты. И такой приманкой и одновременно средством устранения ненужных Высших становится Лабиринт — нервы пощекотать и себя показать.

Я похолодела. Действительно, Высших было много — они это не афишировали, так что их можно было отличить по каким-нибудь деталям: умным девайсам, качественной одежде и еде, более осознанному поведению. Хотя последнее, пожалуй, было совсем не обязательно. Хватало мне и нервных особей, которых мне самой хотелось придушить — а потом я уже узнавала от коллег по цеху, что это, оказывается, был Высший.

Анкин нехотя подтвердил:

— Да, это, насколько я знаю, одна из целей создания Лабиринта. Проредить многочисленную толпу, жаждущую хлеба и зрелищ больше, чем приносить пользу человечеству. Жалеющую ребенка, но способную уничтожить весь мир. Только Лабиринт оказался несколько мягче, чем предполагалось.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила Крайя.

Ответил, как ни странно, Скит.

— Лабиринт давно перестал быть карающей машиной. Да, он становится сложнее, появляются новые уровни, пещеры, переходы. Появляются новые животные — про которых вне Лабиринта никто не слышал. Я жил здесь — сколько? полгода? год? — и за всё это время я не помню момента, когда Лабиринт действительно хотел меня убить.

— Он… разумен? — прошептала я.

— Похоже на то, — кивнул Анкин. — Ты же сама давно уже говоришь о нем как о разумном — человеке? существе? сущности? А за то время, пока ты отдыхала — я знаю, что тебе это было нужно, не надо на меня сердиться, — он еще сильнее изменился. Он словно учится, он знает, кого можно убивать, а кого нет. Ты сама знаешь про зависимость сложности прохождения Лабиринта от количества человек и длительности их проживания на Курорте. Как и про то, что Лабиринт не трогает детей. Про соблюдение договоров и говорить нечего.

— Я думала, это запрограммировано. Какой-нибудь… искусственный интеллект? Их же много где делают?

— Да, делают, — подтвердила Некрида. Не ожидала, что её тоже заинтересует наш разговор, но постаралась внимательно выслушать её.

— Я тоже слышала очень много про искусственные интеллекты, — продолжила она. — Но их развитие всегда было также запрограммировано. Люди давно обсудили потенциальное развитие искусственного интеллекта и пришли к выводу, что неограниченное развитие может привести к большой беде. К созданию машины, которая будет решать, как человечеству жить. К рабству людей. Поэтому идеи о неограниченном развитии — не более чем миф. В любом искусственном носителе разума зашиты способы развития и его пределы. Конечно, при больших мощностях, знаниях и навыках это можно взломать… но такого еще ни разу не было.

— То есть мы имеем дело с хакером? — удивилась Аня.

— Я не знаю, — вздохнул Анкин. — Я просто знаю, что вот эти листовки просто не могли быть санкционированы Высшими. Более того, они рушат тщательно выстроенную систему геноцида. Их нужно сжечь, а эти станки — разрушить.

— Нет, — твёрдо произнесла я. — Даже если предположить, что Лабиринт — живой; или что он управляется каким-то умелым хакером, шанс на спасение — это всегда хорошо. Если против подобного геноцида я не могу возражать, то против лишнего шанса — не хочу. Люди должны иметь так много шансов, как это возможно.

— Но людей слишком много!

— И что? Может, стоило, вместо Лабиринта, в таком случае просто поставить крематорий? Или заградительный кордон, с проволокой? Тут куча зверушек разного размера и разных пищевых привычек; тут непонятные растения, узкие лазы, лавины, газовые ловушки, огненные ловушки, водяные, электрические… Это огромное сооружение — и неважно, природное или человеческое, разумное или нет — всего-навсего огромная машина смерти! И если у кого-то будет лишний шанс пройти её — разве это не чудо? — я вдохновенно говорила, не обращая внимания на слёзы, струящиеся по щекам. Как они не понимают? Как он не понимают?

— Разве не чудо, что мы почти дошли до середины Лабиринта — вдесятером — и до сих пор живы? Разве это не чудо? Разве ты, Анкин, готов отнять шанс на спасение у Скита? Некриды? Зарины? Эрика? Крайи? У Леи, в конце концов? Кого бы ты готов был убить, чтобы спасти нас от мифических последствий, до которых нужно еще дожить? И уж тем более, готов ли ты отнять шанс на спасение у меня?