Ксения Бунеева - Пыльными дорогами. Путница (СИ)

- Что ж творится это, Варвара? - спросила я у чародейки, когда копыта темного скакуна мимо тканевой лавки процокали.

Женщина оглянулась, мигом все бросила и на улицу вышла. Я за ней.

- Светлые боги, оберегите, - прошептала Варвара. - Беда к нам пришла, Вёлька. Идем следом за ней.

Мы направились следом за иноземным гостем. Лавочник, что минута назад нитки нам продать собирался, даже торговлю свою не успел прикрыть. Со всем людом пошел. Не до того ему стало.

- Кто ж это такой будет? - спросила я, разглядывая, как гость мирно покачивается в седле, как ветерок шевелит меховую оторочку шапки.

- Воин кагана Ихмета, посланник Гарнарского каганата. Уж полсотни лет их не бывало на нашей земле.

Услышала я слова эти и вмиг похолодела. Не забыть белардам той кровавой войны, когда гарнарцы весь юг дотла сожгли. Иные города до сих пор отстроиться не могут. Старики, кто видел все собственными глазами, богов молят, чтоб не повторилось такое. Недобрый то знак, что посланник к самой столице прибыл.

Где же Ладимир теперь?

Я оглядела толпу, привстав на носочки. Вдруг средь люда и увижу его. С утра он в Дом Предсказаний ушел, а я к Варваре, чтоб та узоры обережные вышивать научила. Поворчала на меня чародейка, мол, сидеть бы тебе дома да готовиться к испытанию. Но все ж согласилась и повела в лавку за тканью и нитками.

Народ весь хмурый, смурной. Ни слова, ни улыбки. Все будто затихли.

Старик-нищий, сидевший у стены дома, завидев гарнарца, подхватил свои лохмотья и заковылял прочь, призывая Ларьяна на помощь. Воин с саблей только бросил на него взгляд - злоба и презрение в нем были. Мы ведь с Варварой почти рядом с ним шли - все видели.

- И обвешан чем-то будто девица в зельев день, - кивнула я в сторону гарнарца.

На шее и запястьях воина все какие-то амулеты красовались.

- То не простые цацки, - ответила Варвара. - Обереги его кровавых духов.

Слыхала я про веру их чужеземную. Шаманы гарнарские все темной стороне кланяются. Жертвы приносят, кровью алтари окропляют. В нави ходить могут и с мертвыми говорить, отведав особый напиток. У тьмы силу берут, а та им только помогает.

Дошли мы наконец до княжеского терема, где сам Мстислав сидит на высоком троне. Гарнарец соскочил с коня, огляделся, после мешок свой от седла отвязал и вольно, без доклада и спроса, в княжескую залу направился. Шел так будто знал все, будто каждый день тут бывал.

Люд простой было за ним кинулся да стражники с бердышами путь преградили. Один прямо у нас на пути вырос, когда проскользнуть хотели украдкой в терем.

- Куда прете, бабьё? - сердито прикрикнул. - Назад, шальные!

- Глаза разуй, фетюк, - грубо ответила Варвара, - Иль не видишь, кто пред тобой? Простую бабу с чародейкой не различишь?

Она отодвинула ткань корзно и показала стражнику знак Дома Предсказаний. Тот мигом переменился в лице и отступил назад.

- Прости, уважаемая, ошибся я.

- То-то же. Помощница это моя, - Варвара на меня указала. - Ее тоже пусти.

Стражник снова встал на пути народа, угрожая бердышем. Только людям все равно было. Они зашумели, двинулись вперед, выкрикивая ругательства в князевых дружинников. Те постепенно отступали, видя, что от народа никуда не деться. Люд будто растерял страх, завидев гарнарца.

В широкой зале терема собралось много народу. Княжье вече, знатные горожане, чародеи, зажиточные купцы и воеводы. Мы с Варварой протиснулись вперед и стали по левую сторону среди купеческого люда.

Я высунулась вперед и осмотрелась в надежде увидеть своего Ладимира. Может, ему тоже удалось сюда пройти? Вон Ростих за князем стоит, по правую руку. Рядом с ним воевода Далибор, Всеслав. А по левую руку скельдианский посол сидит. Важный такой, в светлых одеждах и черном плаще, со знаком дракона на груди.

Я невольно шагнула вперед, чтоб лучше рассмотреть его. Волосы - пепел с серебром - на плечах мягкими волнами лежат. Лицо все также спокойно. На миг взгляды наши будто встретились. Почудилось мне, что прямо на меня взглянул и что-то сказал.

«Сольвейг...»

Да нет, показалось, это он советнику своему говорит. А то на гарнарца кивает и горячо о чем-то рассказывает.

Наконец князь Мстислав поднял правую руку и по знаку его гомон в зале утих.

Мстислав был уже немолод. Брови на суровом лице сведены, а на правой щеке глубокий шрам, полученный в битве. Одет князь в красное корзно поверх белых одежд. Поверх седых волос на нем был широкий золотой обруч, покрытый знаками обережными - символ власти княжеской.

- Досточтимое вече, храбрые мои дружинники, уважаемые купцы, мудрые чародеи и весь честный люд, что явились сюда, - громким голосом молвил князь. - Сегодня к нам прибыл особый гость - посланник Гарнарского каганата. Он принес вести от кагана Ихмета, войско которого уж четвертый день стоит у наших южных границ.

По залу протянулся гул.

- Беру вас всех в свидетели каждого его слова, - продолжил князь. - Пусть все вы услышите те вести, которые он принес. И пусть каждый из вас расскажет о них другим.

Гарнарец стоял, скрывая презрительную улыбку. От него так и веяло злостью. Казалось мне, он радуется будто в последний раз.

- Что поведаешь нам, гость? - наконец спросил его князь.

Гарнарец не поклонился, как полагалось. Не встал на колени, не принес даров. Лишь развернул грамоту, сломав печать, и стал читать по-белардски со страшным выговором. Приходилось вслушиваться, чтобы понять его.

- Мой повелитель, великий каган Ихмет Солнцеликий, властелин неба и земли, повелитель Красных степей, правитель Гарнарского каганата и трех земель Дорийской долины, передает князю Беларды Мстиславу Светлояровичу весть о том, что истекает срок, отпущенный ему. Великий каган не станет ждать дольше и, если через седмицу, князь Мстислав Светлоярович не согласится встать на колени и получить ясак - плату, войско моего повелителя войдет на земли Беларды и сожжет все на своем пути до самого стольного града Трайты.

Гарнарец поднял голову и посмотрел на князя, ожидая его реакции. Мстислав был спокоен.

- В доказательство своих намерений великий каган Ихмет шлет князю Мстиславу Светлояровичу дар - голову его родича - воеводы Вышеслава Братиславича.

Гарнарец свернул грамоту, потянул тесемку мешка и перевернул его. В зале кто-то вскрикнул, а после повисла тишина. Отрубленная голова, вывалившаяся из мешка, покатилась по полу и остановилась почти у ног князя Мстислава.

Я впервые видела такое. В искаженном мукой и уже попорченном тлением, лице, трудно было узнать когда-то великого человека, двоюродного брата Мстислава. Человеческая плоть не стоит ничего, как только ее покидает душа.

Невольно сжав кулак, я сдержала возглас. Гарнарец молчал, выжидая слов князя. Скельдианский посол что-то проговорил Мстиславу, а тот даже не повел бровью. Сидел он, вытянувшись стрелой, гордо смотрел на то, что осталось от его родича, и молчал.