Ксения Бунеева - Пыльными дорогами. Путница (СИ)

- Мои боги велят привечать гостей, - наконец нарушил он тишину. - Если входит человек в твой дом, велено не трогать его, а велено принять, накормить и напоить. Посла же и вовсе следует ласково принять и выслушать. За то, что принес ты мне вести, благодарю. А за то, что принес голову моего брата, - князь на миг прервал речь, - за то, что принес голову моего брата, приговариваю тебя к смерти. Как радушный хозяин, окажу гостю почтение и дарую легкую смерть.

Гарнарец только улыбнулся будто не ему приговор вынесли.

- Мой повелитель просил привезти ему ответ от князя Мстислава.

- Уважим его, - молвил Мстислав. - Письмо сегодня же напишу и отправлю с самым быстрым соколом. Стража!

Дружинники сразу же схватили гарнарца под руки, разоружили его.

- Казнить сейчас же. На площади, - велел князь.

- Ты заплатишь за мою смерть своей кровью, - прошипел гарнарец. - Проклинаю тебя! Духами своего рода проклинаю!

Почудилось мне будто темное облако сгустилось вокруг Мстислава да вмиг и исчезло.

Увели гарнарца, а князь все вслед ему смотрел. Потом обернулся к Ростиху, а тот лишь кивнул легонько.

Народ в зале зашевелился. Кто-то ринулся прочь, чтобы казнь увидеть, а кто-то старался поближе пройти, чтобы слова Мстислава услышать.

Но князь ничего более не сказал. Поднялся и ушел в боковую дверь. Вече, чародеи, воеводы и скельдиане последовали за ним.

Я привстала на цыпочки, чтоб еще разок северянина увидеть да не смогла. Какой-то дюжий купчина все собою загородил.

- Идем, Вёльма, нечего тут, - потянула за руку Варвара.

Люд столпился на площади, где высился темный помост. Темным он был оттого, что злая сила вокруг скопилась. Того и гляди раздавит, к земле прижмет, навалится и головы поднять не даст.

Я оглянулась на Варвару. Та стояла и будто ничего не замечала - не видела и не чуяла.

Как вывели стражники гарнарца, я вовсе глаза зажмурила и невольно уши руками зажала. Отчаянные крики донеслись до меня со всех сторон. Просьбы о спасении, злой смех, вопли боли, проклятия вслед виновным. Смешались они с криками людей.

- Убить его, супостата треклятого!

- Смерть басурманину!

- На кол злыдня!

- Шкуру с него содрать! - завизжала толстая баба в красном сарафане.

- Голову его собакам!

- К ушедшей его! - сотрясал клюкой старик.

Я стояла, чуя, что голова вот-вот расколется на мелкие части. В ушах звенело, глаза слезились будто от едкого дыма, а по телу такая дрожь бежала, что и передать нельзя.

- Вёльма? Вёльма!

Варвара взяла меня за плечи и тряхнула.

- Чего это ты?

- Не могу, Варварушка, - прошептала я, стирая с лица слезы. - Все они будто зовут, все кричат, не могу не слышать...

Чародейка только покачала головой.

- Всем тяжело вначале, когда дар просыпается. После уж привыкнешь, замечать перестанешь.

- Разве можно?

- Можно?

- Научи, Варвара.

Она неодобрительно на меня посмотрела.

- Рано еще. Да и не я должна... Ты, Вёльма, только скажи им, что не станешь слушать, не станешь отвечать. Только к живым прислушивайся, о духах не думай. Они не умолкнут, а тебе мешать перестанут. Сможешь?

Я часто закивала.

Духи... Знала я сказки о них. Говорили старики, что кругом те. Куда ни глянь, в какое место не приди - везде духи. Видят и слышат их лишь те, кому дар особый положен. Остальные лишь верить могут.

Не замечают люди оборотной стороны. А она у всего есть. У монеты золотой, что гербом княжеским отмечена. У платья расшитого - выверни на изнанку, и узоры уж не те. У луны-девицы, что второй свой лик от земли-матери прячет. У терема узорного - войдешь, а внутри пусто. А у яви нашей - навь.

Звучали все еще в моей голове крики их. Кто-то даже по имени звал. Окружили меня, невидимые, того и гляди за руку кто дернет. Да только не смогут.

- Не слушаю я вас. Отойдите. Не слушаю. Не слышу..., - зашептала я. - Помоги мне, Вела-вещунья. Протяни свою длань, не оставь.

Толчея среди люда сделалась невыносимой. Все так и стремились увидеть, как супостата поганого убьют. Князь ему легкую смерть обещал да народ недоволен остался.

В толпе нескольких сбили с ног. Бабы визжали, ругались на мужиков, мол, те за них не заступаются. Нищий в оборванной рубахе вскочил на телегу и, указывая пальцем в небо, стал выкрикивать что-то о гневе богов и близкой беде. Двое молодцов - стражников поспешили снять того и увести, не доводить народ до греха. В такой час лучше промолчать бы юродивому.

- Всех! Всех вас ушедшая обнимет! - кричала нищий, когда его тащили прочь.

- Ох, батюшки, ох, сгубили все... - причитала молодая баба с короткой, кажется, недавно обрезанной косой.

Вдруг стало тихо. Прозвучали краткие слова приговора.

Я подняла глаза, стараясь не слышать духов.

Гарнарец безумно улыбался. Лицо его будто судорогой исказилось. Только в глазах так и плескался бешеный страх. «Как зверь загнанный», - подумалось мне на миг. Показалось, задержись чуть палач и закричит он, завоет, упадет на колени и станет плакать.

Смерти все боятся. Воины, что мечтают в битве сгинуть. Старцы, что по домам сидят. Князья, купцы, чародеи - все страшатся мига, когда врата в навь им откроются. Не знают ведь, что за ними ждет.

Гарнарский воин опустился на колени, последний раз поднял глаза к небу и что-то прошептал. Своим богам видать помолился. А после легла его голова на плаху, сверкнула сталь острой секиры, высоко занесенной палачом, в луче солнца, вынырнувшего из облаков.

Раздался никому не слышный крик. Не духов, те умолки. Гарнарец, чья душа, сейчас металась, неслышно вскрикнул - лишь мы с Варварой и слышали.

В тот миг, как секира опустила, струей брызнула кровь. Алая и густая. У всех людей такая кровь. Тяжелые капли упали на доски помоста, отчего те побагровели больше обычного.

Над толпой пронесся гул. Часть люда сразу же стала расходиться.

- Пошли, Вёльма, - обняла за плечи Варвара. - Будет тебе на сегодня мучиться.

Я послушно зашагала. Лишь на миг оглянулась.

Голову гарнарца подняли, насадили на копье и оставили на площади. Пусть видит народ, что нет пощады нашим врагам.

- Крепко наш Мстислав задумался, - молвил Всеслав, чуть пригубив варвариного травяного отвара. - Теперь уж не миновать войны. Ихмет последний рассудок потерял, выше богов себя возомнил.

- Разве ж может человек такое удумать?

- Может, Вёльма, еще как, - кивнул заклинатель. - Ихмет ведь наследник Ихрима Стоглавого. Того самого, что дворец в Гарнаре отстроил.

- Больше отца своего хочет? - спросила, пробуя тот же напиток. Варвара говорила, что успокоит он и дрожь унять поможет.

Всеслав, снова кивнул.

- Никак и это знаешь, лиса?

- Знаю. Мне калека перехожий рассказал, в Растопше еще. Встретила я его, как из лесу с ягодами шла. Он сидел не пне у дороги, рядом палка его стояла - хромым был. Попросил угостить да до деревни довести. Взамен сказку обещал. Ну я ему лукошко-то и подставила. А как до Растопши дошли, ягод-то и не нашлось. Ох, шибко тогда мать ругалась.